Князь Барбашин 3 (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович

Величественный Везувий открылся взору Евстахия прямо с утра. "Алмаз" и "Изумруд", охраняя шесть купеческих нефов под стягом короля Кастилии и Арагона, с которыми они шли от самой Испании, неспешно приближались к главной базе Габсбургов в их борьбе с Валуа на итальянской земле, а по совместительству и столице некогда независимого Неаполитанского королевства - Неаполю. Купец, подставляя заспанное лицо прохладному ветру, с интересом разглядывал открывавшийся вид. Ведь это были земли первого Рима. Того самого, что владел половиной мира, принял учение Христа и стал родиной Рима второго. И мало кто на Руси мог похвастаться тем, что побывал тут. Ну а ещё здесь можно было выгодно расторговаться.

Императорская грамота на торговлю с испанскими владениями и тут сделала своё дело. Русские корабли, пусть и не с распростёртыми объятиями, но довольно благосклонно приняли в обширной неаполитанской гавани. А вот к товару приглядывались хоть и с любопытством, но без большого ажиотажа и Евстахий даже начал думать, что миссия с икрой пропадёт втуне, но тут на горизонте появились купцы из славного города Флоренции, которых не отпугнула даже цена в два рубля за пуд! Они, оценив икру на вид и на вкус, принялись активно торговаться, сбросив цену до полутора рублей, и тут же купили двенадцать бочек, то есть почти половину имеющегося товара. К сожалению, это оказалась единственная столь массовая закупка, остальную же икру продавали понемногу, по бочке - две за раз, но, в конце концов, распродали всё. И даже получили заказы на новую партию, причём флорентийские купцы и вовсе зазывали напрямую плыть сразу к ним в Пизу или Ливорно - небольшую деревушку на побережье моря.

А вот остальные товары столь большим спросом не удостоились. Всё же рынок Италии просил несколько иных наименований. Выяснением которых Евстахий со своими людьми и занялся. А заодно принялся собирать информацию отовсюду и обо всём. Ведь Италия это не только картины и скульптуры, но и всевозможные мастера, которых так не хватало на Руси.

*****

Никифор Кутрулис был родом из Мореи. Когда под натиском осман пал Константинополь его родители, прихватив с собой лишь самое ценное, бежали от беды сначала в Рагузу, а потом и дальше, в Италию. Где маленький Никифор в полной мере познал, каково это быть бедным изгнанником на чужбине.

Его отец на последние средства и довольно дорогой заём приобрёл ремесленную мастерскую, которая и позволяла семье жить более-менее сносно, вот только перед Никифором уже в ранней юности встал вопрос, что делать. Ведь ему мало что могло достаться по наследству, так как кроме него в семье было ещё несколько братьев, и Никифор был среди них отнюдь не старшим. К тому же душа парня не лежала к ремеслу, едва обучившись читать, он понял, что хотел бы учиться и познавать что-то новое, вот только у семьи не было денег, чтобы оплатить ему учёбу. В конце концов, тяга к наукам заставила его покинуть родительский дом и пуститься в странствия. Он путешествовал из города в город, зарабатывая себе на жизнь распеванием старых баллад или какой-нибудь физической подработкой, пока дорога не привела его в Падую, где его и заприметил Маркус Мусурус, профессор греческого языка в местном университете. Сам беглец от османского ига, учёный сыграл большую роль в становлении молодого соотечественника. Именно благодаря ему Никифор смог поступить и окончить падуанский университет, а позже стать в нём же преподавателем. И когда волей судьбы университет всё же закрылся, то он, недолго думая, последовал за своим наставником и учителем в Рим, где и продолжил обучать молодых людей и заниматься науками. И именно в Риме на него вышли люди из далёкой Русии.

Вышли потому что, не смотря на все свои странствия, Никифор так и не перешёл в католичество. А вера была одним из главных критериев для отбора кандидатов на должности преподавателей в создаваемом на Руси православном университете. Условия же, предлагаемые свежеиспечёному доктору наук московскими посланниками, были более чем хорошими. И всё же Никифор взял время на раздумье. Годы брали свое, и он уже не был столь лёгок на подъём, как раньше. К тому же его быт здесь, в Риме, был уже достаточно налажен, настолько, что он и о собственной семье стал подумывать. Да и многие из бывших ромейцев, с кем он заговаривал о сделанном ему предложении, отговаривали его от поездки в места, где полгода царит страшный холод, а реки и озёра промерзают до дна. К тому же в том захолустье нет места для науки, которой нужен живой, ищущий ум. Окажешься там и деградируешь до уровня местных лесовиков. С другой стороны, как говорили немногочисленные сторонники отъезда, Русь последняя православная страна, которая не склонилась перед полумесяцем, и на троне которой сидит пусть и отдалённый, но потомок константинопольского императора Палеолога. И с этой позиции получалось, что создаваемый в ней университет станет единственным православным во всех христианских землях! Университетом, где над головой профессоров не будут висеть догматы римского папы или султанских вельмож. А ведь многих истинно православных людей во всех землях сильно смущал тот факт, что их дети вынуждены были ездить учиться в университеты католической Европы, и они были бы очень рады открытию хотя бы Духовной семинарии в независимой православной стране.

Старательно обдумав всё так и этак, Никифор решил согласился со сделанным ему предложением и уже через полгода оказался в Москве, вместе с десятком других таких же согласившихся.

Правда, стоит сказать, что сам университет располагался вовсе не в самой столице, а в её предместье. Довольно большая территория была очищена от леса и отдана под кампусы и другие строения, которые возводились не из дерева, как большинство местных построек, а из качественного кирпича. Сразу было видно, что русский император строит на века, раз уж новый университет находился под патронажем не только московского митрополита, но и его самого!

И поскольку в стране уже остро ощущалась потребность в грамотных специалистах, то к поступлению в университет допускались не только дети аристократии, но и дети дьячков, купцов и даже посадских. Что, как слышал Никифор, вызвало нехорошее бурление в среде знатных фамилий. Однако царь (как местные именовали императора) и митрополит не отступили перед аристократической фрондой, а кулуарно порешали чуть ли не с каждым видным кланом, склонив большинство из них к своему видению ситуации. Но видимо, уступив царю, они не перестали противиться его решению и среди первых пятидесяти студентов из великих фамилий не оказалось никого, так что первыми Рюриковичами, примерившими студенческие мантии и оттого навсегда вошедшими в историю (пусть об этом никто и не думал пока ещё), стали два княжича: Александр Григорьевич Вадбольский да Иван Васильевич Борятинский.

Возможно потому, что оба рода были обычными представителями верхнего слоя провинциального дворянства и не получали видных назначений ни в армии, ни при дворе, удостаивавшихся записи в разрядах. Так что в обучении своих отпрысков в патронируемом царём университете главы родов увидели свою возможность взлететь вверх по карьерной и придворной лестнице.

Впрочем, Никифору было вовсе не до разборок в делах местной аристократии, так как у него и своих дел было достаточно много. К тому же его практически сразу приставили к большой работе, за которую, впрочем, весьма неплохо заплатили впоследствии.

А всё из-за того, что он привёз с собой печатный томик учебника по арифметике, изданной почти полвека назад в Венеции. Но это был не просто малопонятный большому количеству людей научный труд, а весьма практическая книга, предназначенная для самостоятельного изучения математических знаний и их повседневного использования в делах. И по приезду на Русь он имел неосторожность показать её князю Барбашину, который, как он уже узнал к тому времени, был весьма образованным человеком и пользовался, что у царя, что у митрополита большим уважением. Вот этот-то князь и взял его в оборот. Боже, ну откуда же он знал, что математика была долгое время на Руси чуть ли не под запретом. Настолько, что, когда закончились пасхальные таблицы, по всей стране не нашлось человека, способного произвести нужные расчеты, и пришлось новгородскому архиепископу Геннадию ехать в Рим за консультациями. И хотя в последнее время отношение к ней стало меняться, но хороших книг по данной науке на Руси было всё ещё мал мала меньше.