Князь Барбашин 3 (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович

Между тем войска тоже не стояли без дела. Они рыли траншеи и вязали фашины, под прикрытием которых всё ближе и ближе продвигаясь к стенам крепости. Наконец пришёл день, когда солдаты смогли пойти на штурм. Который закономерно провалился. Но и горожанам досталось немало.

Полгода осады пролетели незаметно. За это время в гостях у герцогов побывали посольства от императора, герцога Бранденбургского и Любека, желавших прекратить нестроение в землях империи и ганзейском городе, но Георгу пока что удавалось извернуться от прямого ответа. Тем более что князь, выполняя договора, продлил найм графских войск, так что силы у него ещё оставались, а вот в городе тем временем начался разброд и шатание. О чём и поведали немногочисленные перебежчики. И когда корабли подвезли дополнительный запас зажигательных бомб, герцог повелел обстреливать город денно и нощно, не давая своим восставшим подданным ни минуты передышки.

Штеттин пылал. В огне гибли люди, рушились дома, сгорали немногочисленные оставшиеся запасы. И, в конце концов, горожане не выдержали. В один не самый прекрасный для них осенний день городские ворота распахнулись и из них вышли измученные защитники, готовые капитулировать перед своими герцогами на любых условиях.

В результате переговоров Георг и Барним въехали в полуразрушенный город словно триумфаторы. Все городские хартии о вольностях и привилегиях, дарованные прошлыми герцогами были ими торжественно уничтожены, а члены магистрата заточены в тюрьму для последующего разбирательства. Городу же был дарован новый Устав, по которому герцоги были в городе выше всего и их голос был решающим. Во всём остальном он сильно напоминал былое Магдебургское право, дарованное Штеттину ещё в 1243 году. И, разумеется, таможня в Свинемюнде была вновь узаконена, правда лишь для тех купцов, кто не собирался добираться до герцогской столицы, а готов был расторговаться прямо на берегу Балтийского моря.

А в конце года братья, неожиданно для всех, подписали между собой договор о майорате, который законодательно запрещал деление единого герцогства на кучку малых частей, как это было при отце и деде, когда разом существовали герцогства Померания-Барт, Померания-Штеттин, Померания-Вольгаст, Померания-Штольп и Померания-Старгард. Что, разумеется, очень не понравилось герцогу Бранденбургскому Иоахиму Нестору. Так что очередной акт бранденбургско-померанской драмы был явно не за горами...

*****

Евстахий Сорин был младшим сыном небогатого купца из Ржева, и принадлежал к тому типу людей, которым для души нужен был размах и масштабность. Вот эта его черта и привела его сначала в Новгород Великий, а потом и в Норовское, месту, где царил самый размашистый торг и куда стекались корабли с товарами из самых разных стран.

Денег при себе парень имел не много: всё, что выделил отец слишком уж непутёвому сыну, которому не хотелось толкаться локтями на маленьком ржевском базаре. Но Евстахий не унывал и верил в свою звезду.

Идею с векселями он прочувствовал сразу и без страха вложился в них почти всем, что имел. А после и вовсе устроился приказчиком в компанию, не забывая вкладываться в неё и как купец. Ведь удобно же: как приказчик плывёшь за море, а в трюме твой товар лежит, среди всего прочего. Ох и наловчился же он за несколько лет с иноземцами торг вести, куда только былая скованность ушла. А там ушлого приказчика и сам Сильвестр Малой приметил. Что ни говори, а у него чуйка была на деятельных людей дюже развита. И раз приметив, начинал он человека делами подгружать, да присматриваться, как тот с ними справится, да много ли к рукам приберёт. Ибо честных людей в торгу нет (поговорка про "быть у родника да водицы не испить" ведь не про чиновников родилась), но только и меру знать надобно! И коли человечек подходил под его критерии, то начинал он его вверх тянуть, да к делам большим приставлять. Но не дай боже не справится с искушением - жизнь такому Сильвестр сломает без сожаления.

В общем, очень скоро заматеревший Евстахий стал одним из основных помощников Малого. А следом пришли и хорошие деньги. Так что нынче парень был не только отца родного богаче, но и многих толстосумов ржевских, если не брать, конечно, совсем уж именитых, вроде того же Бориса Горохова, которого разорил брат прошлого государя, князь Фёдор, и за которого вступался сам Иосиф Волоцкий. Но всё равно никто его уже Евсташкой на родных улицах не кликал, когда он в отчий дом, спустя столько лет, вернулся. Ведь род на Руси - основа основ. Кто ты без рода без племени? Никто! Так что съездил Евстахий домой, помирился с семьёй, да и помог во многом, а то торговое дело такое - сегодня в шелках, а завтра в обносках. Да не просто помог, а нахватавшись многих новых знаний, подбил организовать в городе и округе несколько своих производств, дабы иметь пусть и небольшой, но постоянный доход, с перекупной торговлей никак не связанный. Так и появились во Ржеве пильная мельница Сориных да пенькопрядильная верёвочная мануфактура их же, верёвки и канаты которой скоро стали известны не только в ржевском уезде. Ведь ржевские набольшие купцы и в Осташков, и в Торжок, и в Тверь, и в Старицу, и в Погорелое, и в Ярославль, и в Новгород Великий с товаром хаживали.

Так что из блудного сына превратился теперь Евстахий в отцову надёжу. Но работу на компанию не бросил, ибо размах там был не чета местному, да и имя себе он уже в тех краях сделал. А имя для купца многое значит. Да и двор свой в Норовском уже завел, да хозяйством обжился. Так что вернулся он обратно к морю, но обещался к Рождеству наведываться. Вот и этой зимой собирался, подарки готовил, да судьба по-иному распорядилась.

Вызвали его в Совет компании, да поручили дело зело трудное, но денежное. Точнее два дела, но для второго он только в помощниках был, ибо оно не совсем по торговой части шло, однако крест целовать, что молчать об услышанном будет, его заставили. Да он и не артачился сильно, ведь понятно же, что раз к ТАКИМ делам подпускают, то будущее его в компании обеспечено на годы вперёд. И не безбедное будущее!

Вот потому он теперь и плыл на корабле в столь неурочное время, гадая, как лучше с делами справиться, да язык земель италийских изучая...

Две новопостроенных шхуны "Алмаз" и "Изумруд", вобравшие в себя всё лучшее из того, до чего додумались за последние годы норовские корабелы, вышли из Нарвы аккурат под осенние шторма. Вообще-то, следуя правилам языка, их следовало бы называть "Диамантом" и "Смарагдом", но Андрей-то следовал в традиции русского императорского флота, где "драгоценные" корабли были, а таких названий не было. Зато слово "алмаз" им уже встречалось в рукописи Афанасия Никитина, да и персидское "зумрунди" в последнее время тоже было на слуху. Так что шхуны и получили привычные ему имена "Алмаз" и "Изумруд". И теперь, преодолевая ветра и волны, шли к узкому горлу Гибралтарского пролива, дабы стать первыми кораблями в Средиземном море, несущими государев стяг. Не торговый, а военный. Ведь по последней реорганизации все боевые и конвойные суда были забраны во флот, "сдаваясь" купцам за звонкую монету для охраны конвоев. Впрочем, для купцов ничего, практически, и не изменилось, ведь за охрану они платили князю с первого дня создания им пиратской флотилии. А вот для служивых с конвойных судов многое поменялось, и не всё к лучшему. Но, слава богу, выбор у них был, и всех не желающих тянуть служебную лямку быстро списали на "пиратскую" эскадру, потому как деньги князю были нужны и отказываться от самого лёгкого способа их добычи он не собирался.

Но не только поэтому в первый поход пошли боевые суда. Посылать в море, где полно отморозков, сразу торговые просто Андрей не рискнул. Он даже экипажи для двух этих шхун на три четверти из самых опытных собрал, и пушечное вооружение, даже в ущерб другим кораблям, усилил. И всё это лишь для того, чтобы доставить в Италию восемьсот пудов деликатесной чёрной икры. Неокупаемо? Вполне возможно, хотя к чёрной икре италийцы ещё со времён генуэзского владычества в Крыму привыкли, и до сей поры её с любой оказией покупали. Но кроме самой икры и разного товара на пробу в трюмах шхун дополнительно хранились ещё и ящики со звонкой монетой, "честно" награбленной князевыми пиратами на всех морях. И это, честно говоря, и было главным грузом для данного похода. Ведь князь-попаданец знал не только о разграблении Венгрии, но и о таком событии, как поход армии императора на Рим (спасибо Мико Валтари). А уж в "вечном городе" было что пограбить с точки зрения как культурного наследия, так и мастеров. И вот именно под эту цель корабли везли почти две сотни морских стрельцов, а вовсе не для защиты от всевозможных пиратов, что буквально заполонили средиземноморские воды.