Лиловый (II) - Ганнибал

— Нужен свет, — негромко перебил его Квинн. Веньер молча схватил подсвечник со стола и поднес его; Касвелин уже уложил тихо застонавшую Нину на диван, и профессор быстро перочинным ножиком разрезал мокрое платье на ее животе. Свечное пламя трепетало; профессор обменялся мрачными взглядами с Касвелином.

— Безопасно здесь? — потом спросил Квинн у хозяина дома.

— На какое-то время да, — отозвался тот. — У меня собаки, никто не подберется незамеченным к дому. И ружья у меня есть. — Заметив, как они переглядываются, Веньер уже чуть менее уверенно добавил: — Может быть, позвать доктора? Один мой старый знакомый…

— Боюсь, толку от этого не будет, — тихо возразил ему профессор. — Ваша медицина не справится с таким ранением.

Нина тихо застонала снова, потом закашлялась; изо рта у нее медленно потекла густая струйка крови. Ее веки дрогнули.

— Эохад, — коротко окликнул Касвелин. Профессор посторонился, потом вовсе отошел в сторону, отвернулся от них. Леарза отупело смотрел, как Таггарт опустился на краешек дивана возле Нины. Она открыла глаза.

— Уло, — одними губами прошептала она. Он не ответил, молча склонился к ней и мягко обнял за плечи, привлек к себе. Его волосы свалились по плечу, закрыли ее; теперь Леарзе видно было только его сгорбленную широкую спину.

— Господин Квинн, — пробормотал Теодато, косясь на них, — что мы будем делать? Что вы решили?

— Подождем, — ровно отозвался профессор, по-прежнему стоявший спиной к Таггарту, пальцы его ухватились за спинку стула, глаза смотрели куда-то вперед.

— Но вы сами сказали, промедление убьет ее…

— Мы ничего не можем сделать, Теодато, — тихо сказал Квинн. — У нас недостаточно времени. Она продержится час-другой, не больше. Даже если мы кинемся искать шаттл прямо сейчас, мы не успеем, только ускорим ее смерть.

— Но… господин Квинн, — потрясенно выдохнул Тео.

— Мы не боги, — добавил тот. — Ты только что видел, юноша, как погиб один из нас. Все, что мы можем теперь, — дать им время попрощаться…

Теодато замолчал, понурился. Произошедшее никак не укладывалось у него в голове; ему все казалось, что надо срочно бежать куда-то, что-то делать, что Бел ждет его, нуждается в его помощи. Но Бел уже ни в чем никогда не будет нуждаться. Эта мысль терзала его, и хотелось кричать. Не выдержав, Тео буквально выбежал в соседнее помещение, оказавшееся кухней, с размаху хлопнул ладонями по стене и потом сам прижался к ней лбом, стих; плечи его ходили ходуном.

Леарза оставался в темной гостиной. Все вокруг него молчали, оставшиеся двое разведчиков заняли места возле окон, Гавин сполз на пол за спинкой дивана и закрыл глаза, профессор все так же стоял возле стола. Старик Веньер пробормотал что-то и вышел. В наступившей тишине слышно стало тяжелое, прерывистое дыхание Нины.

Нина улыбалась, но знал об этом только Эохад, чувствовавший ее улыбку своей щекой. Чудовищная боль разрывала ей внутренности, идущая горлом кровь мешала дышать. Нина была счастлива, несмотря ни на что.

— Я люблю тебя, — тихо сказал Эохад, не отрываясь от нее. Все слышали эти слова, но никто не подал и вида. Леарза закрыл лицо руками, взъерошил лохматые волосы.

Для чего ты прячешь взгляд? Смотри на них. Смотри, как страдают люди, которых ты предал.

«Заткнись. Где ты был, ублюдок?! Я пытался помочь! Если бы вы явились!.. Если бы вы хотя бы намекнули мне, я бы увел их прежде, чем!..»

Ты бесполезный глупый мальчишка.

Леарза медленно, с усилием поднял голову, опустив ладони. В гостиной было сумрачно; шторы на окнах были закрыты, и только две свечки нежно трепетали от сквозняка в подсвечнике на столе. Неподвижные люди казались темными глыбами.

Он стоял напротив Леарзы, одет был в привычный черный плащ, сложил руки на груди. Он сливался с темнотой старых шкафов, но лицо его было белым, как снег, а глаза мягко светились золотистым.

— Времени больше не осталось, — сказал Эль Кинди.

Сейчас или никогда.

— Ты хочешь спасти их?

«Я хочу этого больше всего на свете, — подумал Леарза. — Я готов отдать собственную жизнь. И так из-за меня погибли люди. Они гибли, пытаясь спасти мою родину, они страдали за меня уже потом, а я не только не мог отблагодарить их — я причинял им вред».

Отдай мне свою душу, и я помогу тебе спасти их.

Леарза молчал и смотрел в лицо Эль Кинди; темнота колебалась в уголках его глаз.

Ты готов пожертвовать собой? Отдай мне свою душу, китаб. Я поглощу тебя без остатка. Прошлого не изменить; но будущее может быть тебе подвластно.

Леарза скривился. Эль Кинди смотрел на него; тонкое лицо Одаренного было неподвижной маской.

«Ты шутишь, Асвад, — подумал Леарза. — Души не существует. А безумия я не боюсь; мне кажется, я уже давно сошел с ума».

Ответом ему был холодный бесполый смех.

— Знаешь ли ты правду? — спросил Эль Кинди. — Понимаешь ли ты? Готов ты принять нас?

«Я готов».

— Кто же мы такие?

«Вы — это я».

Тишина.

Я — это ты.

— Я — это ты.

«Вы часть меня».

Эль Кинди беззвучно тронулся с места и сделал шаг вперед. Леарза спокойно стоял, глядя на него. Еще один шаг. Еще один…

Призрак прошел насквозь и растаял.

«Я знаю правду», — подумал Леарза.

Бездонные пропасти раскрывались перед ним.

Смерть страшна.

Все они знали, что она умирает, и все же это произошло так тихо, так незаметно, что они не сразу поняли это. По-прежнему Таггарт сидел, сгорбившись, на краешке дивана, и прижимал ее к себе; по-прежнему остальные молчали, отвернувшись от них, и вот что-то неуловимо изменилось, но не было сперва ими осознано.

Исчез один негромкий, но повторяющийся звук, и наступившая тишина оказалась оглушительной.

Таггарт медленно положил ее на подушку, выпрямился.

— Ждать больше нельзя, — глухо сказал он; все обернулись.

Нина лежала неподвижно, подбородок ее весь был в крови; она улыбалась.

— Еще не стемнело, — возразил профессор Квинн. — Мы не можем идти теперь.

— Где Веньер? Позовите его… надо решить, что делать.

Финн выглянул в соседнюю комнату, обнаружил там бледного Теодато, негромко о чем-то переговаривался с ним; наконец все вернулись в гостиную. Старик немедленно обратился к профессору, Теодато отвернулся, не в силах смотреть на мертвую женщину, и только Нанга, в последние часы безмолвно горевавший о своем в коридоре, занял место вставшего Таггарта и склонился над нею, зашептал слова прощального обряда.

— Вам придется ждать здесь, — сказал Веньер, — Томазо неожиданно сняли с караула, отправили на обыски. Он не выдаст нас, но он ничего не сможет сделать, рано или поздно с обыском придут и сюда. Нам надо быть готовыми.

— Они знают, — нахмурился профессор. — Нас просто загоняют в ловушку.

— Мы им легко не достанемся, — глаза старика блеснули в сумраке. — У меня полон дом ружей и пороху. Собаки тоже помешают им.

— Им достаточно будет бросить горящую палку, и мы погибли, — возразил ему Касвелин. — Порох только ускорит нашу кончину.

— Что же ваши сородичи? — тогда, несколько сконфузившись, спросил Веньер. — Разве они не придут вам на помощь?

— Как? — нахмурился капитан. — Они понятия не имеют, где мы. Если они попытаются спуститься на поверхность, люди Фальера уничтожат их: и мы сами, и наши машины уязвимы для его разрушителей.

— Не сидеть же сложа руки, — хрипло произнес Теодато. — Вы уязвимы для них, но против меня или господина Веньера эти разрушители ничего не смогут сделать. Для нас они — обычные люди, которых можно убить метким выстрелом. У вас же есть оружие?

— Кобра, по сути, отличается от револьвера только тем, что ее не нужно заряжать, — хмуро сказал Финн, но снял с пояса кобуру и протянул ее Тео. Глаза старого Веньера загорелись: он был страстным любителем огнестрельного; заметив это, отдал свое оружие и капитан Касвелин.

— Все-таки вы двое против всех людей Зено немногого стоите, — вздохнул профессор Квинн. — Кажется, мы находимся в патовой ситуации.

Никто из них не обращал внимания на руосца, в последние часы тихо сидевшего в стороне; слишком многое беспокоило их, и профессор Квинн лучше других понимал, что, кажется, экспедиция на этом завершается. Хорошо, если Лекс уже отдал Синдриллу приказ уходить из системы. Хорошо, если… об этом думать и вовсе не хотелось, впрочем.

— Мы все равно будем сражаться, — сказал Теодато; его голос чуть заметно подрагивал, но в глазах была решимость. — До последнего. Даже если будущее нельзя изменить, это не заставит меня сложить оружие.

— Сейчас, — неожиданно произнес Леарза, поднялся со своего места. — Надо выходить прямо сейчас. Живее! Остается Нанга, они не тронут его.