День восьмой - Торнтон Найвен Уайлдер

– Где Джордж сейчас?

– Он вернулся четыре дня назад: влез ночью в свою комнату через окно, – и мы ничего не знали об этом до утра. Еще никто не казался таким несчастным, как он. Даже отец никогда не выглядел так. Мы всегда боялись, что Джордж сойдет с ума, а теперь… Теперь я понимаю, что он пытался нам что-то сказать, но не смог.

Фелисите не пролила ни слезинки: лишь приложила руку к губам, чтобы сдержать рыдания.

– Прошлой ночью Джордж никак не хотел ложиться спать и просил нас посидеть с ним. Мы читали сцены из Шекспира и французских пьес, беседовали, но говорил в основном Джордж, причем престранные вещи, какую-то чепуху. Я заметила, что мама пытается помочь ему облегчить душу, что бы там ни было. Ведь если он рассказал ей… Ты понимаешь меня?

Она подняла на него взгляд.

– Нет, не понимаю.

– Он бы обратился к священнику. Мама уговорила бы его пойти к исповеди. Только вот я не уверена, что он все это ей рассказал. Он хотел поделиться со мной, но нам никак не удавалось остаться вдвоем. Сейчас, когда ты все знаешь, я наконец сообразила, что надо просто ему сказать, что я все знаю, что мне все стало понятно. Да-да! Мама тоже все знает… Я в этом не сомневаюсь.

– Фелисити, вот что надо сделать. Те деньги, что вы получили за изобретения отца, отдай Джорджу и скажи, чтобы немедленно уехал из страны: – в Китай, в Африку, куда угодно, – но сначала пусть напишет полное признание. Через несколько месяцев после его отъезда мы перешлем бумагу в офис прокурора.

Она стиснула его руки.

– Да, Роджер, да! Тогда твой отец сможет вернуться. – Только теперь слезы хлынули из ее глаз. – Но мне надо поскорее вернуться домой. Я очень боюсь, что он исчезнет так же неожиданно, как появился. Помоги мне затушить огонь. Энн! Энн! Мы уходим. Спасибо, Роджер.

В это же самое время, в тот же самый час Джордж Лансинг ничком лежал на полу в гостиной мисс Дубковой, головой к иконам. Рядом стояла сама Ольга Сергеевна и по-старославянски читала покаянные молитвы.

Джордж рассказал ей все. Когда у него перехватило дыхание и он не смог продолжать, мисс Дубкова обвязала ему голову мокрым полотенцем. Джордж обессилел настолько, что не мог повторять за ней слова молитвы. Закончив, она наклонилась, поднесла распятие к его губам, и он поцеловал его, прежде чем подняться. Она подвела его к стоявшему у окна письменному столу, положила перед ним бумагу, ручку, подала чернильницу и сказала:

– А теперь пиши: «Я, Джордж Симс Лансинг, четвертого мая тысяча девятьсот второго года, во второй половине дня, убил выстрелом моего отца, Брекенриджа Лансинга, на лужайке позади нашего дома. В ночь накануне я уезжал из города, но вернулся в полдень следующего дня под днищем товарного вагона и спрятался в роще…»

Продолжая диктовать, она обошла все четыре небольшие комнатки своей квартиры, извлекая из тайников деньги.

– Теперь напиши на конверте: «Государственному прокурору. Штат Иллинойс». А сейчас иди в ванную, умойся и потом посиди в спальне, пока я тебя не кликну.

Мисс Дубкова написала свое собственное письмо и позвала Джорджа.

– Ты уедешь в Чикаго на поезде, отправлением в двенадцать двадцать. Отсюда выйдешь через заднюю дверь. Здание суда обойди стороной. На поезд на станции не садись: запрыгни на подножку, когда он будет проезжать по мосту у водокачки: там он снижает скорость до минимума. Отправляйся прямиком в Канаду, в Галифакс. Там сядешь на пароход до Санкт-Петербурга. Мой отец, когда сбежал в Америку, сначала прибыл как раз в Галифакс: там есть что-то вроде русского клуба, где помогают эмигрантам устроиться на новом месте. Как только сможешь, купи себе рабочий комбинезон и как следует его испачкай. Если спросят, говори, что приехал из маленького городка в Альберте, где есть небольшая русская колония, и веди себя как умственно отсталый, который почти не знает английского и плохо говорит по-русски… Не связывайся ни с кем, не устраивай скандалов, просто притворись идиотом. Я вот тут написала тебе рекомендательное письмо. В нем говорится, что ты сирота, честный и работящий, добрый христианин. В детстве ты перенес менингит, и это сказалось на твоем развитии. Рекомендация написана по-английски, но с подписью батюшки из прихода того самого маленького городка в Альберте. Когда окажешься в Галифаксе, найди русских. Говори всем, что должен уехать в Россию, чтобы найти свою бабушку. Она живет в Москве, но адреса ты не знаешь. Вот ее имя… Не знаю, как тебе все это удастся, как сумеешь добыть нужные документы, но давай положимся на Бога. Держи, это двести долларов. Сейчас у тебя остается время только на то, чтобы черкнуть пару строк матери и сестрам. С твоей мамой мы сегодня вечером увидимся, и я ей все расскажу. Могу я передать ей твое обещание не тянуть с признанием?

– Да, Ольга Сергеевна.

– Когда доберешься до России, напиши мне, но только по-русски. Со своими связываться не пытайся хотя бы несколько лет. – Она продолжила, но уже по-русски: – Благослови тебя Господь, дорогой Георгий. Пусть он наполнит твое сердце и душу истинным покаянием и избавит от тяжкого бремени смертельного греха. Ты отнял жизнь у человека, и поэтому в двойном долгу перед Господом и его творением. Богородица – это источник утешения для всех, в особенности для нас, странников и скитальцев. Может, она не оставит тебя… А теперь ступай! Иди, дорогой мальчик.

Он низко поклонился, приложился губами к ее руке и ушел, не сказав ни слова.

В четыре пополудни Ольга Сергеевна появилась в «Сент-Китсе». По выражению ее лица Юстейсия поняла, что случилось нечто важное, и позвала Фелисите. Следующие полчаса, пока Ольга Сергеевна говорила, она простояла за спинкой ее кресла. Закончив, мисс Дубкова выложила на стол его короткую записку, передала его клятвенное обещание и добавила:

– Юстейсия, дорогая, признание Джорджа я отправлю в Спрингфилд, после того как получу известия от него.

Юстейсия сжала руку Фелисите и тихо спросила:

– Может, вы все расскажете Беате?

– Это как вы решите, но мне кажется, лучше подождать.

Печальное, но совсем не искаженное горем лицо Юстейсии неожиданно просветлело:

– Сегодня же вечером расскажу об этом Роджеру.

– Maman, Роджер уже почти все знает, – тихо заметила Фелисите. – Я разговаривала с ним сегодня утром.

Мать с удивлением посмотрела на