Perpetuum mobile (Гроза над Миром – 2) - Венедикт Ли

Она правит Островом, а живет в Эгваль. Бросает в Мир приказы через глобальную Сеть, и электромагнитные волны со скоростью света доносят ее волю до подданных. А сама играет роль взбалмошной актерки, играющей роль Хозяйки, играющей роль… Я вспомнила свое изумление, когда во впервые явившейся на экранах молодой актерке, не веря глазам, опознала Хайд.

А сейчас у меня не поворачивался язык спросить: «Хайд… только честно… это в самом деле – ты?»

– Вы написали, миз Анита, что имеете некоторые сведения, интересные мне… Я вас слушаю.

Я наклонила голову, прячась от ее взгляда.

– Простите, миз Вандерхузе, что побеспокоила вас напрасно, и испортила вам вечер. Простите.

– Ничего. Поклонники бывают разные. Даже опасные и странные. Вы – всего лишь странная. Благодарю вас.

Ее прохладные пальцы вдруг нежно прошлись по моей щеке. Потом великая актриса повернулась ко мне спиной и зашагала прочь. Только каблучки застучали. Цок-цок…

Анита, утомленная тягостным рассказом, откинулась на спинку стула. Фома сидел, задумчиво подперев подбородок кулаком, и никак не выразил свое мнение. Астер скрестил руки на груди и напряженно размышлял. А Полина потянулась к Аните и коснулась ее щеки пальцами.

– Так было?

– Да… Да!

Полина вздохнула.

– Столько лет мучиться… и не знать.

– Не знать… чего?

– Есть тактильный вариант древнего невербального языка «джойлик». Ты твердила мысленно: «Это – ты, Хайд? Это – ты?» Она ответила тебе: «Да».

Анита спрятала лицо в ладонях и заплакала. Полина не успела сказать ни слова в утешение. Краска бросилась ей в лицо. Астер сидел не шелохнувшись, как нахохлившийся коршун.

А Фома Канопос улыбался. Насмешливо ли? Язвительно? Торжествующе? На его физиономии любое чувство отражалось в смягченном виде; казалось, даже в гневе этот человек не был бы страшен. Может потому Фома редко раздражался.

– Миз Ждан… А вы-то откуда знаете, что скандально знаменитая Нина Вандерхузе и Хозяйка Острова – один человек? Вы даже не ахнули. А удивляться – есть причина. Идут годы, десятилетия… А она – всегда молодая.

– А вы… откуда?.. – выдавила Полина.

Анита внезапно успокоилась, подняла голову и вперилась горячечным взглядом в Магистра.

Тот, нимало не смутившись, подобрал с тарелки остатки гарнира и отправил в рот. Неторопливо прожевал.

– Думал. Сопоставлял. В хозяйкины молодые годы… люди носились с нею, как дурни с писаной торбой. Ее прославляли. Слагали оды. Портретов только не было – она почему-то не любила своих изображений. Но один таки мемориальчик со статуей в натуральную величину соорудили. Хозяюшка строго-настрого запретила делать со скульптуры фото и даже зарисовки.

После полувека, нет… больше… благополучного царствования, все развалилось. Но памятник остался. Какое-то суеверие: мол, кто поднимет на него руку, долго не проживет. Но фотки, пожалуйста! Иные нынче времена, без дурацких запретов.

Я сфотографировал скульптуру в разных ракурсах и обработал изображения специальной программой. Той же программой провел сравнение с разнообразнейшими фото Нины Вандерхузе. Это – не просто две очень похожие женщины. Это – одна и та же женщина. Не только мордочка ее лица, все физические параметры совпадают до третьего знака. Разве что вес я не мог сравнить…

Фома коротко рассмеялся.

– Я… мы… тоже… умеем думать, к вашему сведению! – перешла в атаку Полина.

Магистр мягко улыбнулся.

– Вы, вдобавок, владеете тактильным джойликом – разговором через прикосновение. Могу ли я напомнить, миз Ждан, что секрет этой версии языка утрачен полвека назад? И научиться вам было не у кого…

Он встал. Крепкий, плотно сложенный, уверенный в себе.

– «О любви не говорить, ею заниматься надо!» – процитировал пошловатую пословицу. – Мир – на краю гибели. Я – простой человек, такой же, как все. Могу лишь беспомощно смотреть на надвигающийся апокалипсис. Сегодняшний день исполнен растерянности, непонимания, и глупой надежды, что все обойдется… Завтра мы проснемся и пробуждение будет ужасным. Так делайте же хоть что-нибудь!

– Почему мы?.. – хрипло каркнул Астер. – Откуда мы знаем, что делать?

– Я думал: лично вы рта не откроете. Ваше прошлое не настолько безупречно, чтобы вы мне здесь возражали. У вас, кажется, был брат… Преступник, тем более великий, что был гением. Не надо, не спорьте, дослушайте меня. То, что вы не имеете к делам брата никакого отношения – вам не поможет. Стань известно людям, что уважаемый директор Астер – младший брат серого кардинала Острова Рональда Гаяра…

На Астера было жалко смотреть.

– У меня был сводный брат, признаю. Я никогда не видел его, кроме как на фото… Я никогда не разговаривал с ним… кроме как мысленно, ибо он скончался до моего появления на свет.

Глаза Астера блестели, то ли от овладевшего им возбуждения, то ли от слез, никто не ожидал, что он настолько чувствительная натура.

Фома остался равнодушен к волнению, охватившему Астера и окончательно добил его, заявив безапелляционно:

– Да! У вас был брат! И есть. Этот брат – вы.

Он перевел взгляд на Полину.

– Вы двое – люди из легендарного прошлого. Неведомо как шагнувшие в наше время. Доктор Рональд Гаяр и Пенелопа Картиг – оправдайте же вашу исключительность! Иначе, на кой дьявол вы вообще живете? Да еще так долго. И… кстати. Передайте привет вашему талантливому другу Арнольду Сагелю.

Фома замолчал, взял принесенный официантом счет, тщательно проверил и расплатился за всех, оставив щедрые чаевые. Встал и пошел к выходу. Уже в дверях вдруг вспомнил, что не сказал «до свиданья». Поднял, полуобернувшись, руку в небрежном жесте прощания. Дверь за ним закрылась.

– Про Андрея он тоже знает… – прошептала Полина.

Анита быстро овладела собой.

– Что, сверхчеловеки… Получили? Какие-то вы бледные с виду, я погляжу.

– Перестаньте. – поморщился Астер. – Никто не бледен и не в обмороке.

– Вы оба нужны мне в Майе. Хватит прятаться под теплым бочком Одиссея Гора. Здесь он и без вас обойдется.

Пресекла гневный протест Полины.

– Тебе, подруга, пора встретиться с Левкиппой. Напоминаю: у тебя есть сестра. Такая же молодая, красивая. И наглая. Однажды чуть не уперла ваше сокровище из Универа.

Встрепенулась.

– Эй-эй! Астер! Поддержите ее! Вот теперь она, на самом деле, в обмороке.

Майя. Очередной выпуск «Голоса народа» шел нарасхват.

От нашего спец. корр. Вчера в провинции Суор произошло первое столкновение с новтеранами. Знаменательно, что именно отколовшийся регион повел неправильную политику по отношению к визитерам с Новтеры. Атака мятежников отбита с присущей братьям по разуму мощью и эффективностью. С их стороны потерь нет. У нападавших погиб один человек – подруга генерала-предателя Кормана.

Говорят, потрясенный Корман потерял волю к борьбе и отказался от командования армией мятежников. Если сообщение подтвердится, то оно означает фактический конец суорского мятежа. Можно будет сказать, что единство Эгваль восстановлено прямым вмешательством с небес.

Подробности в следующем выпуске.

12. ЗАВЕЩАНИЕ ХАЙД

Здесь город заканчивался. Он сошел на нет незаметно: небоскребы сменились обшарпанными пятиэтажками, те двух или трехэтажными халупами – постройками прошлого века. Затем последовали деревянные, заброшенные лабазы, особенно угрюмо выглядящие в предрассветном сумраке… и впереди открылась всхолмленная равнина с редкими купами деревьев. Слева свинцовой гладью простерлась река.

Корман и Хайд остановили стиксов, спешились. Двое сопровождавших их бойцов остались верхом, зорко оглядывая окрестности. Кругом стояла неправдоподобная тишина.

– Где-то рядом… – сказала Хайд. – Если разведчики не ошиблись… с перепугу. Мало ли что могло почудится.

Корман показал вперед, туда, где небо светлело, готовясь встретить солнце.

– Смотрите чуть в сторону, потом прямо. Видите?

Хайд приложила руку ко лбу козырьком.

– Да. Вроде туманной дымки. То она есть, то нет.

– Как прозрачная полусфера. Но я хорошо вижу ее боковым зрением… Метров сто в поперечнике. Что будем делать?

– Откуда я знаю. Давайте отойдем вон под ту развесистую клюкву, сядем, подумаем.

Краешек солнца выглянул из-за далеких холмов. Хайд села, вытянув ноги. Корман примостился рядом. Земля была теплой и сухой. Сегодняшний день обещал быть жарким.

Хайд пошевелилась. Недовольно хмурясь, стащила с правой ноги ботинок, сняла носок, вывернула и старательно вытряхнула.

– Перестаньте коситься на меня, Корман. А… впрочем, мужчина всегда смотрит женщине на ноги и на зубы.