Революция (СИ) - Андрей Гудков

— Здравствуй, Маэл.

— Добрый день.

— Ты так и не зашел ко мне, — с обидой сказала женщина.

— Извини, сначала было не до этого, а потом я стал в твоем доме нежеланным гостем.

— Не говори так!

После моего возвращения из Инферно я не сразу вспомнил о Катерине. А когда я послал ей письмо, она была в загородном поместье. Потом меня сослали на Санторин, а после возвращения мне уже действительно было не до этого.

— Ты изменился. Очень.

— Катерина, для тебя прошло всего три года, а для меня двадцать лет. Целая жизнь.

— Понятно.

Мы замолчали, официант принес кофе и пирожные.

— Маэл, Чарльз…

— Пошел против императора.

— Это ведь не правда!! Он не виноват! Его просто оклеветали!

— Катерина, — вздохнул я. — Он мне сам говорил это, когда мы сидели не так далеко отсюда.

— Но…

— Тебе сложно в это поверить, но это так. Твой муж стоит за восстанием в Райхене.

— О чем ты говоришь?!

— О том, что ты предпочитаешь не замечать, Катерина. Ты живешь в роскошном доме, даешь приемы и устраиваешь балы. Ты можешь позволить себе любые наряды и драгоценности. А в это же время рабочие твоего мужа не могут накормить детей.

Она слушала меня то бледнея, то наоборот краснея. Мне было жаль её, но сказать ей правду необходимо.

— Никто не может терпеть вечно и этого твой муж и другие промышленники никак не хотят понимать. Терпение рабочих кончилось и поэтому император начал принимать меры, но Чарльз решил сместить императора, чем пойти навстречу рабочим.

— Я понимаю, он может ошибаться, но он же не преступник, а против него Тайная канцелярия уже открыла дело…

— Катерина, — мягко сказал я. — Ты понимаешь цену этих ошибок? Это не нарушить правило этикета или немного смухлевать в картах. Чарльз Левингстон, твой любимый муж, поставил под удар всю империю!

— Это не так!

— Нет так! Это именно так! По его вине уже погибли люди! И еще погибнут, если он не остановится! Пока казнили только двух промышленников и еще пятерых отправили в ссылку. В следующий раз это ждет всех до единого членов Союза.

— И что дальше? Убьешь отца моих детей?

— Катерина, я пытался поговорить с ним, я предупреждал его, что все кончится большой кровью, но он меня не послушал. Казнь Гюнтера Райнеха и Ханса Круппа была последним предупреждением. В следующий раз Аврелий не будет думать о гуманности. Только ты можешь уговорить своего мужа остановиться, а иначе будет поздно.

— Я не лезу в его дела, — покачала она головой.

— Тогда тебе остается только надеяться.

— Что толку от надежд?

— Пошли.

— Куда?

— Я покажу тебе людей, у которых нет ничего кроме надежды, что когда-нибудь их жизнь хоть немного измениться к лучшему.

Я показал ей всего лишь один поселок рабочих из десятков подобных, стихийно возникающих возле крупных фабрик. В отсутствии какого-либо транспорта, люди предпочитали селиться рядом с местом работы. Тем более, что многие из них все равно не могли платить за нормальное жилье.

Катерина увидела старые бараки, с промерзающими зимой стенами, грязные улицы и детей, вынужденных с двенадцати — четырнадцати лет работать наравне со взрослыми, женщин, которые в тридцать лет выглядят как старухи, и мужчин, искалеченных на заводах и теперь с трудом выживающих за счет родни. Я не показывал ей ничего особенного, просто обычную повседневную жизнь простых рабочих.

Не знаю, что из этого получится. Может быть, Катерина сможет переубедить Чарльза и тогда я закрою глаза на то, что он уже сделал. Но я сильно в этом сомневаюсь. Слишком далеко они зашли, чтобы останавливаться, даже понимая, насколько мало у них шансов.

Мысленное сообщение от Данте застало меня врасплох. Для магов это не самый просто способ связи и прибегают к нему обычно только в экстренных случаях. Он сообщил мне, что в Совете волшебников началась резня.

Уже в пути, мчась вместе с Тирионом и Арьей через полгорода, я почувствовал магию хаоса и как раз в Совете волшебников. Неужели культисты настолько осмелели, что напали среди дня в центре города? Тут уже я послал сигнал Эдвине Мак Танхи. Но ждать её времени не было.

Данте не рискнул в одиночку входить в здание и дождался меня. От здания уже ощутимо тянуло магией хаоса и, как сказала Арья, смертью, но активной магии мы с братом не почувствовали. Похоже, что бой уже закончился, но кто победил?

Вместе, мы осторожно вошли в здание. Внутри было тихо и эта тишина пугала сильнее всего. На первом этаже мы встретили только одну насмерть перепуганную молодую волшебницу. Как мы поняли из её сбивчивых слов, началось заседание Совета. Оно началось на повышенных тонах и вскоре волшебники уже орали друг на друга. А потом там начался бой.

Переглянувшись, мы с Данте достали шпаги и открыли дверь в зал заседаний.

— Ого, — удивленно присвистнул Тирион.

Арья вздохнула, а мы братом мрачно переглянулись. С первого взгляда было видно, что почти все члены Совета мертвы. Десятки тел седых волшебников валялись на полу, у многих были оторваны руки и ноги. От некоторых остались только кучи мяса или пепла.

— Тут все мертвы, — негромко сказала Арья. — Раненых нет.

— Неужели они друг друга перебили? — спросил Тирион.

— Похоже, — медленно ответил Данте.

Я кивнул. Бой начался внезапно. Никто из волшебников не успел закрыться мощными щитами, зато ударить хорошим боевым заклинанием успели, похоже, все.

Я закрыл глаза и посмотрел на зал другим зрением. От разлитой в воздухе силы и остатков боевых заклинаний рябило в глазах. Здесь использовали заклинания практически всех школ и отдельно на этом фоне выделялись слепящие ярко-рыжие следы совершенно чуждой нашему миру силы — Хаоса.

— Ты уже понял?

— Да, — с мрачным видом кивнул Данте.

Не было никакого нападение. Щиты, защищавшие зал заседаний остались целыми и невредимыми. Хаоситы были внутри, среди членов Совета.

— Я хочу найти Рэндала Баха.

Мы обошли весь зал, но среди мертвых его не было. Тогда мы пошли наверх, в его кабинет. К нему вела цепочка пятен крови. Я приказал Тириону и Арье остаться в коридоре, а мы с Данте зашли внутрь.

Рэндал Бах считался сильнейшим волшебником и неудивительно, что он смог выжить. Он сидел за столом и пытался что-то написать левой рукой. Правая рука была обрублена чуть выше запястья. Часть лица обгорела, превратившись в жуткую, обезображенную маску.

— Это вы? — прохрипел он. — Как хорошо, что вы пришли. Я как раз вам… — волшебник мучительно закашлял — письмецо пишу.