Хроники Пустоши (сборник) - Андрей Левицкий

Глава 11

В путь вышли впятером – Назарий, Белорус с Тураном и меха-корповские агенты. Крючок сделал вялую попытку присоединиться к ним, хотя и не знал, куда они идут. Ему в несколько голосов велели лечить ребра и помочь Ставридесу с новой оболочкой для «Крафта», и он легко согласился.

Ковшня повел их прочь от центра города. Идти пришлось по старым улицам, где многие здания, как и дом Риты, были выстроены на древних фундаментах. На маленький отряд, возглавляемый Назарием, никто не глядел – у жителей умирающего города хватало проблем. Где-то в отдалении раздавался рев и визг снарядов, обстрел продолжался, и небо над Херсон-Градом было затянуто дымом.

Вскоре провожатый свернул в кривой проулок и остановился у небольшого здания-развалюхи. Огляделся и постучал: три быстрых удара, пауза, еще три. Из-за двери донеслись шаги, в щелях мелькнул свет, дребезжащий старческий голос спросил:

– Кого ночь принесла?

– Кого ждали, того и принесла, – проворчал Назарий. – Открывай, Кирюта!

Кирюта оказался дряхлым старикашкой – должно быть, из прежних сподвижников Назария и Августа – и кутался в просторный балахон с накинутым капюшоном. Когда он посторонился, впуская пришельцев, и поднял лампу повыше, Туран увидел под седыми патлами на лбу татуировку, но что там было изображено, не разобрал.

Они прошли через узкий коридорчик, заваленный всяким вонючим хламом; дальше была комната, где Кирюта ухватился за лежащий в углу фанерный лист, поверх которого валялось всякое тряпье. Потянул. Ничего у него не вышло – тогда старик отставил лампу и взялся за лист обеими руками. Север кивнул напарнику, тот помог, и вдвоем они оттянули фанеру в сторону. Под ней скрывалась широкая дыра.

– Нам туда, – пояснил Назарий.

Ковшня взял лампу Кирюты, у Севера нашелся фонарик. Туран заглянул в дыру – вниз уводили грубо вырезанные земляные ступени.

– Обо мне в старые времена говорили, что я знаю весь Херсон-Град сверху донизу, – пробормотал Назарий, спускаясь в подземелье. – Донизу!

Узкий лаз вел на глубину примерно в два человеческих роста, дальше шла тесная галерея. Стены казались гладкими, зализанными и отсвечивали красным – Туран быстро понял, что это глина. Проход был низковат, и рослому Назарию приходилось горбиться. Конца галереи видно не было, свет лампы и фонарика терялся в темноте. Иногда лаз проходил через стены, в древней кирпичной кладке были прорублены дыры. Попадались сырые подвалы с плесенью на стенах. Все было давным-давно брошено, подземельями никто не пользовался. А плесени было много – и в конце концов Белорус сказал, что слишком уж это похоже на некроз.

– Под землю некроз не проникает, – возразил Назарий, – тихо здесь, спокойно. А плесень эта – самая обычная.

Галерея опускалась все ниже. Стали попадаться ответвления, перекрестки, кое-где потолок был укреплен стояками и перекладинами. Чувствовалось, что эта часть обитаема. Свод был закопчен – здесь частенько ходили с факелами.

Ковшня уверенно выбирал направление, сворачивал, и вскоре стало понятно, что без проводника отсюда не выбраться. Назарий приободрился, плечи распрямились, говорил он теперь громче, увереннее. Несколько раз пояснял, что они уже достигли такого-то и такого-то места в Херсон-Граде, прошли центр, и башня управителя осталась позади. Старик напоминал фермера, который с удовольствием показывает гостям, как все устроено в его хозяйстве.

Шагали они вроде и недолго, но Турану уже начало казаться, что он под землей целую вечность, а Белорус стал жаловаться, что ему душно.

– Думал, хуже, чем в небе летать, не бывает. Не-е-ет, поднимите Тима Белоруса к облакам, и ему легче станет, чем в этом подземелье затхлом. Воздуха здесь мало, что ли?

– Шагай, человече, не робей, – бросил через плечо Назарий. – Это с непривычки так кажется, на самом деле воздух здесь имеется в избытке, всем дышать хватает… всем, кто живым сюда попал.

– Живым? Это ты о чем, дед?

– А мертвяков под землей всегда больше, нежели живых. Только им воздух не требуется. Ну вот, пришли.

Галерея сделалась шире и выше, стены были выложены обожженными кирпичами, и впереди Туран увидел арку. Высокую, из тесаного камня. Из нее лился яркий свет. Назарий шагнул в арку, и его силуэт будто растворился в ясном желтом сиянии. Остальные прошли за стариком и оказались в зале с высоким сводом. Несколько больших ламп освещали подземелье.

Стены были аккуратно выбелены и покрыты фресками – распятый мутант наподобие тех, что любят изображать монахи Ордена Чистоты, только здесь он не выглядел отталкивающим злобным чудищем, взгляд его, устремленный ввысь, был наполнен печалью. В центре зала стояли трое в просторных балахонах. С украшенным фресками залом гармонировали бы чистые белые одежды, но у них накидки были перемазаны грязью, красной глиной, запятнаны плесенью и прилипшими клоками паутины. Хотя это, наверное, неудивительно для того, кто проводит жизнь под землей.

Двое из встречающих были людьми, а третий наверняка мутант: необычно длинные руки с широкими ладонями, горб, цепочка наростов, пересекающих лоб, уходящих от переносицы через темя к позвоночнику. Шишка, расположенная между здоровенных надбровных дуг, была украшена татуировкой. Такую же – широко раскрытый глаз – имели и двое людей.

– Крабодиане, задави меня мутант! – удивился Белорус.

– Истинно так, – склонил голову один человек. – Мир вам, гости. Мир тебе, друг Назарий.

– Это чего же, крабодианское капище?

– Будь повежливей, человече, – попросил Ковшня. – Здесь храм. Волею богопротивного Ордена Чистоты загнаны ревнители истинной веры под землю, в херсонские катакомбы, здесь и ведут жизнь праведную. Меня, гонимого, приютили, и вашими проводниками станут.

– Крабодиане! Надо же! – Тим с удивлением огляделся.

Туран слыхал об этой секте, но только в общих чертах, без подробностей. Тем любопытней ему было оказаться в подземном святилище.

– Чем же ты крабодианам платишь за помощь? – спросил Север.

– Вам такую же плату внести потребно будет. – В подземном святилище речь Назария изменилась, он явно подделывался под говор хозяев, вставлял всякие обороты, какие в ходу у людей, приверженных религии.

– Это какую же плату? Мутантов возлюбить? Или, чего доброго, мутанток? – Белорус ляпнул и тут же сам пожалел: татуированные крабодиане уставились на него с неодобрением.

– Придержи язык, человече, – укоризненно сказал Ковшня. – Я преклоняю слух к проповедям крабодиан, тем и любезен им. Вам то же сделать – невелика плата, а? В пути узнаешь о вере крабодианской, только и всего. Больше крабодианам ничего не нужно – слушали бы их, да хотя бы пытались понять. Верить и соглашаться не обязательно, лишь слушать со вниманием и после вдуматься.