Хроники Пустоши (сборник) - Андрей Левицкий

Зал оказался круглый, на стенах фрески. Выглядели они куда старше, чем те, в первом зале, с распятым мутантом. Не сразу удалось разобрать, что написано на стене – краска осыпалась, потускнела, понизу шли разводы плесени.

Несколько десятков свечей горели в зале, их свет колебался, тени метались по стенам, сплетались в причудливый узор, дым тонкими струйками поднимался к сводам, тонувшим в темноте. Судя по тому, что дым нашел выход, в своде имелись отверстия.

– Смотрите, – торжественно объявил старший крабодианин, – это очень старое место. Оно было старым и во время Погибели! Смотрите и слушайте. Узрите Создателя!

Туран присмотрелся внимательней и тут только понял, что имел в виду сектант. На стене было изображено распятие – совсем не такое, как у Ордена Чистоты. Здесь нарисовали человека, а не мутанта, и крест был другой, не похожий на «Х», скорей уж на «Т». Но главное – человек. Худой и не страшный, как мутант на гербе московских монахов. Он явно страдал, взгляд его, устремленный вверх, выражал боль и надежду – такие же глаза были у нарисованного мутанта в первом зале. Сила распятого была в этих глазах, а вовсе не в широких плечах и огромных мышцах. На символах Ордена мутант опустил голову, и глаз не было видно, а здесь – все по-другому. Должно быть, поднятое лицо и выразительный взгляд, вот самое важное отличие от московского храмового символа. Может, потому и вытатуирован глаз на лбах крабодиан?

– Вот Господь, создатель нашего мира, – торжественно объявил сектант. – В этих древних подземельях открывается правда о нашей истории. О том, что было, и о том, что будет!

– У монахов Ордена Чистоты своя правда, а у вас, значит, своя, – заметил Север.

– Орден насаждает веру огнем и сталью, мы же просим только об одном: послушайте. Вы узнаете истину, и дальше поступайте по собственному разумению. Мы – не Орден, мы – другие, живем по уму и по совести. Сделайте благо себе, узнайте правду и живите с этим знанием, живите, как велят вам совесть и разум. Мы веруем в совесть и разум. Без истинного знания нет совести, без совести разум бесполезен.

– Это правда? – Туран обернулся в младшему из провожатых, тому, что следовал позади в переходах. – Вам нужно только, чтобы вас выслушали? И ради этого вы помогаете Назарию? Чтобы четверо людей с поверхности услышали вашу историю?

– Это главное, – кивнул татуированный. – Назарий рассказал, что вы идете на подвиг, идете на смертный бой, идете спасти Херсон-Град. И что в спасенном городе нам будет дано право проповедовать открыто, не боясь монахов. Этот город будет светел, прекрасен и справедливо устроен. Там будет место и разуму, и совести… но важней всего…

– Понял? – буркнул Белорус. – Дедушка обещал им свободу проповеди наверху, поэтому они помогают нам. А что, дельное решение, распятьем меня по башке!

– Но важней всего, – продолжал крабодианин, – что если суждено вам нынче помереть за правое дело, перед смертью узреете Создателя, услышите правдивую историю Пустоши, и правда эта останется с вами.

Белорус снова влез:

– Ну, будем смотреть правде в глаза, а не в другое место: мне более по сердцу перед смертью бутыль хорошего вина да общество пары сговорчивых девчонок, а не проповедь… Ну да ладно, давайте, излагайте нам свою правдивую историю.

– Хватит болтать, – бросил Север и снова повернулся к татуированному: – А ты говори быстрее. Мы тебя выслушаем, но будь краток: ночь на исходе, а нам нужно успеть начать затемно.

Назарий кивнул старшему крабодианину.

– Все мы – творенья Создателя, – тут же завел сектант. – Созданы им по образу и подобию своему. Он бродил среди людей, в человеческом обличье, и как человек принял смерть и муки. Взгляните: этому изображению тысячи сезонов! Не глядите на телесный облик, глядите в глаза Ему!

Туран посмотрел в глаза нарисованному Создателю, и ему стало немного не по себе. Захотелось, как распятый, глядеть вверх с надеждой… но вверху были темные своды подземелья и клубы гари от свечей.

– Обещал Он вернуться. Тем, кто верил Его учению, веровал в совесть и разум, что не живут порознь, обещал Он вернуться. Так и было бы, но на опустевший престол Его воссел ложный Бог, демон разрушения, насилия и стяжательства. Сей демон – разум без совести, сила без сострадания. Люди забыли о единстве совести и разума, и разум без совести привел к Погибели. Разум без совести ведет к смерти. Совесть без разума – бессильна и погибельна. Смерть, смерть безысходная, страшная – вот что несут монахи Ордена Чистоты, их символ, без взгляда, без надежды… Наш иной. В храме, куда привел вас Назарий, видели вы нового Бога, живого возрожденного, смерть поправшего! Человек ли он? Мы зовем таких мутантами. Се есть Бог, переживший Погибель, возвратившийся к нам в новом обличье, мы, дети Его, им по собственному подобию сотворенные. Нет ни человека, ни мутанта, есть лишь дети Его. Дети истинные, в ком разум и совесть идут рука об руку. Не мыслите без совести, не поступайте без разума, тем поможете Пустоши возродиться, чтоб и она, как Бог наш воскресший, в новом обличье возродилась, смерть и Погибель поправ. Преумножайте знания, собирайте бережно, что людьми создано. Поразите демона жадного, смертоносного и бессовестного, поразите его единством совести и разума. Ступайте да помните, что здесь узнали. Прежде чем покидать эти своды, поглядите еще раз в глаза Создателю, унесите с собой взгляд Его.

Крабодианин поклонился, давая понять, что закончил говорить.

– В самом деле, недолго, – пробормотал Белорус. – Стало быть, и нам пора.

Рыжего как будто проповедь оставила равнодушным, а Турану взгляд распятого запомнился.

Мутант – один из трех провожатых – поднял фонарь и предложил:

– Следуйте за мной. Братья останутся здесь и станут молиться за благополучный исход вашей миссии.

– А, ну если будут молиться… – протянул Белорус. – Теперь я спокоен, гетманы уже обречены.

Мутант повел их дальше. Шум подземных мастерских усилился, вскоре им пришлось пройти по освещенному участку, где через каждые полтора-два десятка шагов горела электрическая лампочка, а под сводом шли черные кабели. Здесь коридоры были выше и шире, потолок укреплен балками.

Потом стало тише, шум и грохот остались позади. Белорус, обернувшись, бросил Турану:

– Вроде за город выходим. Небось, уже и стены миновали. Ежели бы гетманы знали о подземельях, могли бы попробовать здесь в город войти.

– Они бы не прошли, – спокойно объявил мутант-провожатый. – Эти пещеры чужакам не взять.

Этот коридор, прорытый в красной глинистой почве, не был ни укреплен, ни освещен. Туран решил, что создан он совсем недавно. Впереди показался огонек, потом еще и еще – свечи на капюшонах подземных жителей. Вереница согбенных фигур с полными земли и глины носилками быстро прошла мимо. Туран расслышал глухой шум впереди: скрежет, негромкие удары. Он подумал, что там продолжается работа, туннель копают нарочно для них, чтобы подобраться к лагерю гетманов, а встречные выносили грунт. Ведь здесь нельзя сделать выход на поверхность, чтобы вывалить изъятую почву, как поступают ползуны в холмовейниках. Скрытно работать приходится крабодианам.