Хроники Пустоши (сборник) - Андрей Левицкий

Механик степенно почесал затылок, дыхнул перегаром и молвил:

– Бензин обратно кончается, а «Панчу» ремонт потребен.

– Ну ты, при чем тут твой ремонт, при чем бензин?! – взвился Макота. – Вот же, механичья твоя душа! Чинить станешь, когда на Мосту будем, мы ж не о том щас ваще! Мне совет нужен, как мост брать будем… Ладно, вижу, ты уже налакался перед тем как сюда идти, какая теперь с тебя польза? Молчи уже. Дерюга, че посоветуешь?

– Мы в тебя верим, Макота! – заявил помощник.

– Да ты шо?

Дерюга решительно ударил себя в грудь.

– Вот здесь ты – в сердце нашем! Вместе с тобою Мост захватим, ты нас за собой поведешь, мы на него ворвемся и всех там… Всех! – глаза бандита пылали, он раскраснелся. – Промчимся по Мосту, раскидаем врагов! А ты впереди, на «Панче», и я за тобой! Все – за тобой, поведешь нас…

– Заткнись!!! – взревел Макота, и Дерюга обескураженно смолк. – Ты какого некроза вот это несешь?! За тобой, перед тобой… Мне совет, грю, нужен, а он бред этот свой… Чушь эту… А ты че скачешь, как на углях, смугложопый? Тоже сказать хочешь?

Вышиба, все последнее время возбужденно подскакивающий и тянущий руку, но не решающийся перебить командира, закивал, и Макота жестом разрешил ему говорить вместо обиженно умолкшего Дерюжки.

– Ну, давай, может, хоть ты что-то дельное…

– Резать!!! – взревел Вышиба, вскочив на ноги и ударившись головой о низкий потолок кузова. Присел на полусогнутых, одной рукой стал размахивать, будто стегал несущегося маниса, вторую поднял, сжимая невидимое копье. – Бить! На Мост! Топтать! Смугложопые смелые! Вперед! Загра-Чу-Рук могуч! Смугложопые тоже! Резать всех! Потом – есть! – с последним выкриком он метнул воображаемое копье в воображаемого противника, прыгнув вперед, опрокинув его, упал сверху и принялся колотить кулаком по полу, сокрушая вражеский череп.

Макота устало покачал головой.

– Еще один стратег, гляжу… – начал он, тут дверь приоткрылась, и в фургон стал протискиваться Кабан. – О, явился. Может, хоть ты че дельное посоветуешь?

Следом за Кабаном в кузов сунулся Бирюза и скромно стал под стеной. Кабан повернулся, и Макота воскликнул, отклоняясь от него:

– Уй, отойди от меня, красивый ты мой!

Бандит шагнул к свободному углу под лампой. Атаман сказал вслед:

– Кабан, только, слышь, ты не вздумай улыбаться, а то зеркало треснет.

Когда бандит сел, он продолжал:

– Так от, повторяю: я собираюсь Мост захватить. Что скажешь на это?

Помолчав, Кабан прошамкал:

– Фаффушить или фонфолифофать?

И тут же Бирюза под дверью протараторил:

– Разрушить или кантра… кон-тро-лировать?

– Вот ты глупый! – тут же взвился ревнивый Дерюжка. – Зачем разрушать, если…

– Молчи! – перебил атаман и повернулся к Кабану. – Мы на Мосту поселимся после того, так что рушить там ничего нету резона. Захватить его надо, вот что. Подчинить. Народ припугнуть.

Кабан кивнул.

– Фто фам фа фовяеф? Фофафи?..

– Торгаши, – вставил Бирюза. – Они там за хозяев?

– Они фафофню фоферфат, – продолжал Кабан, – оффану. Фнафит, их фрифать нафо.

– Надо самых богатых торгашей Моста прижать, которые таможню и охрану содержат, – перевел Бирюза.

Макота кивнул.

– Это понятно. Вопрос в том, как на Мост попасть тихо.

Кабан показал на Вышибу, который, снова присев на корточки, крутил головой, переводя взгляд с него на Макоту и обратно.

– Мы фьйефем на Мофт фаф офыфный кафафан. А фифафи фуфть офрану пофефут. Уфьют фо-фифому.

Несколько мгновений Макота пристально глядел на Кабана, потом выхватил трубку изо рта и стукнул ею по ладони.

– Правильно! – гаркнул он, и Дерюжка, которому показалось было, что хозяин вновь разозлился и сейчас выскажет Кабану все свои мысли о нем и его бездарном предложении, поник. – Хорошо мыслишь, Кабанчик! Слышал, Вышиба?

– Да! – гаркнул тот, и по бессмысленно-радостному лицу его стало понятно, что он ничегошеньки в речи Кабана не понял.

– Значит, ночью на Мост нам надо. Охрана ворота откроет… ну как каравану обычному. А твои люди по-тихому с охраной разберутся. Для того у вас трубки духовые да колючки ядовитые и есть. И еще, стало быть, вот что… Дерюга, Кабан, займетесь щас: всех людей пересчитать. Разбить на пятерки, в каждой двое кочевых, двое наших и командир – тоже наш.

– Но их же больше, – Дерюга повел головой в сторону вождя. – Их десятка два, а наших двенадцать всего осталось.

– Ничего, разбивайте на группы, как я сказал, а оставшиеся смугложопые внизу, под горой подождут. На Мост поднимутся, только когда мы там уже со всем разберемся. Слышь, Вышиба, прикажи своим, чтоб слушались. Поначалу, у ворот, вы отдельным отрядом будете, а как мы на Мосту окажемся – так пятерки собираются вместе и будут там патрулировать. Дерюга, ты за этим следишь. А я со своей бригадой пройдусь по торговцам. В бригаду сам людей отберу. И чтоб этого… мародерства там никакого! Ну, ладно, это уже мелочи, это мы потом… А пока что готовьтесь, хлопцы. Этой ночью Мост наш будет.

Не так часто на Мост приезжали гости с востока (он все больше служил перевалочным пунктом для караванов, идущих с запада на восток, к Кораблю, а после – к горе Крым), и охранники на воротах удивились, когда посреди ночи внизу на каменистом склоне горы зажглись огни фар.

Ворота эти с виду были не такие грозные, как те, через которые на Мост можно было проехать из Пустоши. У тех клепанные железные створки крепились к двум столбам из поставленных одна на другую и залитых цементом машин, а вверху стояли два больших джипа без колес, в кабинах которых сидела вооруженная охрана. Здесь же столбы были из толстых бревен с гнездами для стрелков, а единственная створка – решетчатая. Над нею из двора за воротами торчала стрела самодельного подъемного крана, от которой вниз, к решетке, шел трос. Все это находилось на плоской вершине, окруженной частоколом заостренных бревен с накрученной поверху ржавой колючкой. За воротами был земляной двор, а потом начиналось бетонное полотно Моста, тянувшееся длинной плавной дугой вдаль, к обрывистому берегу – границе Донной пустыни.

Стояла глубокая ночь, но на Мосту еще горели редкие огни. Самые отчаянные гуляки просаживали последние монеты в притонах, борделях и кнайпах.

Охранники, протирая глаза, выпрямились в дощатых гнездах на верхушках сбитых из бревен толстых столбов и подняли ружья. Несколько людей, дремлющие на лавках за воротами, вскочили. Из стоящей прямо на земле железной будки в основании подъемного крана выбрался толстяк в одних штанах, закатанных до колен… впрочем, только правая была закатана, а левая – обрезана, ниже вместо нормальной человеческой плоти нога состояла из железа: рычаги, толстая пружина, шестерни в том месте, где начинается стопа, то есть узкий металлический брусок с рядом круглых отверстий. Тихо лязгая и поскрипывая, киборг, обычно выполнявший обязанности главного таможенника на другом конце Моста, но этой ночью дежуривший здесь, прошел к воротам и спросил, задрав голову: