Золотые миры.Избранное - Ирина Кнорринг

В.Ходасевич

Так жить. Почти ни во что не верить.Почти ничего, ниоткуда не ждать.Так жить, приближаясь к незаметной смерти.Так жить, это значит — почти умирать.

Уйти от всех. Быть всеми забытой.Ни о чём не жалеть. Никого не винить.Никого не прощать. Ведь всё пережито —И радость, и горе… И не стоит жить.

И в душный вечер, который жесток и долог,Падением тела сломить речную сталь…За один короткий, сухой некролог,За равнодушно-брошенное: «Жаль!»

19. I.36

«Вот стихи о смерти, о разлуке…»

Вот стихи о смерти, о разлуке,О тиши кладбищенской зари.Вот — мои измученные руки,— Посмотри…

Ничего я сделать не сумела,Ничего достичь я не могу.Видно, ты с твоей душою смелой,Мне не по плечу…

Ты не можешь быть простым и грубым,Не томись и сердца не губи.И другим целованные губы,Если можешь, разлюби…

И когда уйду я ночью зыбкойВ мой последний, одинокий путь,За последней, призрачной улыбкой,За моей последнею ошибкой —Посмотри мне вслед — и позабудь…

20. IV.36

«Будет больно. Не страшно, а странно…»

Будет больно. Не страшно, а странно.Слишком просто и слишком легко.Вот расплата за годы обмана,Вот обещанный «вечный покой».

Ни печали, ни слёз, ни тревоги.Равнодушье во всём и везде.Будет трудно подумать о Боге,И неловко смотреть на людей.

А потом — (но не всё ли равно?)Очень холодно, сыро, темно.

5. VII.36

PROVINS («Под тёмным полночным покровом…»)

Под тёмным полночным покровомЧуть светит пятно фонаря,Над городом средневековымТяжёлые звёзды горят.

Старинные стены и башни,Прижатые в вечность дома.На улочке древней и страшнойТяжёлая древняя тьма.

Сплетает усталость ресницы,В руке неподвижна рука.Вдали полыхают зарницыИ смотрят из чёрной бойницыНам вслед неживые века.

Над городом — вечным сияньем —Тяжёлая звездная твердь.И где-то — тяжёлым молчаньем —Уже недалёкая смерть.

7. VII.36

«Усталой честностью усталый друг…»

Усталой честностью усталый друг,Последней честностью усталых рук,Последним мужеством (а силы — нет),Последней бодростью усталых лет.

За всё отчаянье, за боль, за ложь,За всё ответил ты, и вот живёшь…За то, что предан был и одинок —Последней нежностью (как только мог)…

30. VII.36

«Над широкой вечерней равниной…»

Над широкой вечерней равнинойПамять незабываемых дней.Да в улыбке подросшего сынаСлабый отблеск улыбки моей.

Груды старых тетрадок на полке,Пачки писем (когда? от кого?)Чьей-то жизни слепые осколки.А потом — ничего. Ничего…

Много скудных стихов,Да ещёКрест, обвитый зелёным плющом.

20. VIII.36

«Ты знаешь сам — таков от века…»

Виктору Мамченко

Ты знаешь сам — таков от векаЗакон, нам данный навсегда:От человека к человеку —Дорога боли и стыда.

За проблеск теплоты минутной —Цена невидимых утрат,И непреодолимо трудноСказать простое слово: брат.

И если для тебя дорожеТвой невзволнованный покой,— Не отзывайся на тревожныйИ жадный зов души другой.

Очнись от жалости невольной,Останови последний шаг:Почти всегда бывает больно,Когда раскроется душа.

21. VIII.36

«…И каждый новый промелькнувший город…»

…И каждый новый промелькнувший город,И в Сен-Мало торжественный прибой,И силуэты башен над водой,И кружева Руанского собора —

За эти три опустошённых дняТак страшно вдруг поблекли для меня.

15. IX.36. Эрувилль

«Мои слова о верности и боли…»

Мои слова о верности и боли,Мои слова, нежней которых нет,Не растеряй в своей слепой неволе,Мои слова, похожие на бред.

От жарких слёз опухнувшие веки,Стихи о том, что невозможно жить…Я знаю, как жестоко в человекеЖелание — всё поскорей забыть.

Припомни всё в короткий миг утраты,Когда в вечерний, в неурочный часПритихшею больничною палатойПройдёшь ко мне. Уже в последний раз.

25. XI.36

«>Я покину мой печальный город…»

Я покину мой печальный город,Мой холодный, неуютный дом.От бесцельных дел и разговоровСкоро мы с тобою отдохнем.

Я тебя не трону, не встревожу,Дни пойдут привычной чередой.Знаю я, как мы с тобой несхожи,Как тебе нерадостно со мной.

Станет в доме тихо и прилично, —Ни тоски, ни крика и ворчни…Станут скоро горестно-привычныБез меня кружащиеся дни…

И, стараясь не грустить о старом,Рассчитав все дни в календаре,Ты один поедешь на ЛуаруВ призрачно-прозрачном сентябре.

И вдали от горестной могилы,Где-то там, в пути, на склоне дня,Вдруг почувствуешь с внезапной силой,Как легко и вольно без меня.

11. XII.36