Навеки твоя Эмбер. Том 2 - Кэтлин Уинзор

Когда они вошли, Эмбер принимала ванну – в большом мраморном сосуде, установленном на ковре посреди комнаты. В воду было добавлено молоко ослицы для цвета, а нижняя часть ванны была закрыта покрывалом из белой лисы, скрывавшей тело Эмбер от талии и ниже. В комнате толпились торговцы, и все говорили разом, без умолку трещала мартышка, кричал попугай, лаяли собаки. Рядом с Эмбер стоял высокий светловолосый евнух – последнее модное приобретение. Евнуху было не больше двадцати пяти. Он был одним из многочисленных матросов, которых алжирские пираты захватывали в плен, а потом кастрировали и продавали в Европу для украшения домов знатных дам..

– Нет, – говорила тем временем Эмбер. – Я это не возьму! Цвет совершенно отвратительный! Я просто не смогу носить такое!..

– Но, мадам, – возразил торговец, – ведь это самый модный оттенок, я только что привез ткань из Парижа, она называется «констипасьон». Клянусь, мадам, последили крик моды.

– Мне все равно, не желаю быть похожей на раздутую сабинянку. – Она не видела, когда гостьи подошли к ней, и вскрикнула от неожиданности: – О Боже, леди! Вы напугали меня!

– В самом деле? Мы не хотели застать вас врасплох, ваша милость. Вы, верно, размечтались.

Эмбер улыбнулась и дунула на мыльную пену.

– Наверное, вы правы. А вы все можете уходить… – приказала она торговцам. – Ничего больше я сегодня не покупаю. Герман… – она взглянула на евнуха через плечо, – брось-ка мне полотенце.

Миссис Миддлтон оценивающе оглядела крепкую фигуру Германа и сказала, будто он был не человеческим существом, а неодушевленным предметом:

– Где вы достали такого прекрасного юношу? Мой евнух – просто чучело гороховое и некрасив до ужаса, чтоб я пропала!

Эмбер взяла полотенце, встала и начала вытираться, чувствуя на себе внимательные и завистливые взгляды дам. "Ну и пусть смотрят, сколько им угодно, – думала она, – им не удастся обнаружить никаких недостатков ". Несмотря на рождение троих детей, Эмбер выглядела, как в шестнадцать лет, – такая же узкая талия, плоский живот, высокие и заостренные груди. Она очень следила за своей фигурой, ну и, наверное, ей сопутствовала удача.

– О, я получила Германа от, как это называется, ост-индского купца. Он стоил очень дорого, но я думаю, он стоит этих денег, не правда ли?

Леди Саутэск сделала презрительную гримасу:

– Господи, я бы не стала держать у себя такого! Отвратительно: ведь он не может выполнять главную мужскую роль.

– Некоторые – могут, как мне говорили, – засмеялась Эмбер. – Хотите, я одолжу вам Германа когда-нибудь – сами смажете убедиться, правда это или нет.

Саутэск вспыхнула от негодования, хотя ее репутация не была такой уж безупречной, но Миддлтон поспешила сменить тему разговора:

– О, между прочим, ваша милость, как вы думаете, кого мы только что встретили у ваших дверей?

Эмбер сощурилась, поняв, что тайное стало явным. Она была отчасти рада этому, хотя сама не решилась бы выболтать секрет.

– Лорда Карлтона, я полагаю. Садитесь, пожалуйста, леди. Прошу без церемоний.

Надо сказать, что Эмбер получала злобное удовольствие от правил придворного этикета, согласно которым лица более низкого дворянского звания имели права сидеть в присутствии герцогини только на, стульях без подлокотников, к тому же с ее особого на то разрешения ей доставляло огромное удовольствие, когда дама, которая когда-то игнорировала ее и фыркала, бывала вынуждена теперь подниматься и пересаживаться на менее удобное место, когда Эмбер входила в комнату.

Бросив Герману полотенце, она накинула халат, который подала ей одна из служанок, сунула ноги в туфли из бычьей кожи, вынула шпильки из волос и энергично встряхнула головой. Приятная теплота, которая наполняла ее тело всякий раз после посещения Брюса; еще жила в ней и давала ощущение счастья и уверенности в себе. Ей казалось, что ее жизнь никогда прежде не была столь чудесной и приятной.

– Говорят, лорд Карлтон пользуется громкой славой, – проговорила Саутэск, и Эмбер чуть улыбнулась при этих словах, приподняв бровь. – Боюсь, что репутация вашей милости может пострадать, если его будут видеть выходящим из ваших апартаментов слишком часто.

Не успела Эмбер ответить, как Миддлтон начала болтать снова:

– Ах, Боже мой, какой же он прекрасный мужчина, чтоб я умерла! Клянусь, он самый красивый мужчина, какого я только видела! Но всякий раз, когда я вижу его, он абсолютно поглощен своей женой! Как же вашей милости удается поддерживать с ним знакомство?

– О, разве вы не знаете? – вскричала Саутэск. – Да ведь ее милость знакома с ним не первый год! – Она обернулась к Эмбер и сладко улыбнулась ей. – Разве не так, мадам?

– Сдаюсь, сдаюсь, – засмеялась Эмбер, – вы знаете обо всем больше, чем я.

Они побыли у Эмбер еще немного, посплетничали, перемыли кости друзьям и знакомым. Но Саутэск и Миддлтон уже выяснили то, ради чего приходили, поэтому вскоре ушли, чтобы разнести новость по Уайтхоллу и Ковент-Гардену. Однако Брюс не обмолвился об этих сплетнях, когда виделся с Эмбер; Коринна вела себя столь же дружественно и мило, как и всегда. Было совершенно очевидно, что она не подозревала ничего дурного относительно герцогини Рейвенспур и своего мужа.

Недель через восемь после приезда лорда и леди Карлтон в Лондон Эмбер отправилась нанести им визит, тщательно выбрав день, когда, по ее сведениям, Брюс уедет на охоту с королем. Коринна встретила Эмбер на пороге гостиной в их апартаментах в Элмсбери-Хаус. Она искренно обрадовалась, когда увидела, кто к ней пришел. Женщины приветствовали друг друга реверансами, но не поцеловались – Коринна еще не привыкла к этой лондонской манере, а Эмбер не могла заставить себя поцеловать ее, хотя обычно целовалась со многими женщинами, к которым отнюдь не благоволила.

– Как мило со стороны вашей милости навестить меня!

Эмбер начала стягивать перчатки. Ее невольно охватило чувство неприязни и ревности, когда она оглядела фигуру Коринны.

– Ну что вы! – возразила она несколько небрежно. – Я должна была давно зайти к вам. Но, Боже мой, здесь, в Лондоне, всегда столько разных дел! И туда надо пойти, и сюда, сделать одно, другое, третье! Просто кошмар! – Она устало опустилась в кресло. – Здесь для вас, наверное, все не так, как в Америке. – По ее тону чувствовалось, что Эмбер считает Америку чрезвычайно скучным местом, где женщина может лишь нянчить детей да заниматься рукоделием.

Разговаривая, Эмбер внимательно разглядывала Коринну, не пропуская ничего – прическу, платье, манеру ходить, сидеть, держать голову. – На леди Карлтон было платье из жемчужно – серого атласа, лиф украшала розовая мускусная роза, на шее – прекрасное сапфировое ожерелье, других драгоценностей не было, кроме обручального кольца с сапфиром.