Ванечка и цветы чертополоха - Наталия Лазарева

Пока Елохов тряс от боли непривычной к драке рукой, а Глухов медленно поднимался с пола, выплёвывая зуб, Палашов подумал: «Может быть, вот этот единственный удар незадачливый совратитель малолетней и запомнит на всю оставшуюся жизнь».

Палашов нашёл Дымова курящим возле отделения. Тот криво перехватил сигарету ртом, щуря правый глаз от дыма, чтобы освободить руку для рукопожатия.

— Расскажи, Вить, как прошло. Много хлопот доставил тебе Певунов?

Рука Виктора была мягкой, но хватка очень крепкой.

— Да что рассказывать, Жек? Приехали, предупредили московских. Поднялись с Рябовым вдвоём. Вестимо, нам никто не открыл. Запомнилось, что дверь у них, у Певуновых, добротная такая, бордовая. Сели в засаду — один пролётом выше, другой ниже. Соседка симпатичная, с двумя детьми маленькими. Дом довольно новый, панельный, квартира обычная, никакой особой роскоши. Родители, видно, обычные трудяги. Правда, техника у них новая, импортная. Но это мы уж после увидели, когда его оформляли. К вечеру из квартиры сам вышел, разодетый, надушенный. Сказал, что погулять надумал, но по сумке спортивной с вещами понятно стало, что в бега хотел удариться. При себе у него было десять тысяч рублей из родительской заначки и мелочь кое-какая. Якобы к другу он направлялся. Парень действительно рослый, обаятельный. Пытался удрать от нас и, пожалуй, смог бы при таких размерах, не будь он таким телком неповоротливым. Дальше сам знаешь: скрутили, описали с понятыми, в машину посадили и три часа в Новомосковск везли. В машине он притих и уже не дёргался. И вот такой весь расфуфыренный, как для свидания, отправился в СИЗО. Теперь он твой, работай.

И Палашов работал. Вскоре он дожидался Певунова в следственном кабинете. Не терпелось даже полюбоваться на этого персонажа. Конвойный ввёл крупного темноволосого парня. Комплекция у молодого человека выдающаяся, но не спортивная. Следователь немедленно оценил, что уложил бы его одним ударом, встань они друг напротив друга, как соперники в боевую стойку. Евгений Фёдорович не был даже уверен насчёт знаний юноши по поводу боевой стойки. Парня явно запихнули в вуз, чтобы отсрочить от армии.

— В чём вы хотите меня обвинить? — взобралась на губы Дениса кривая горькая полуусмешка.

— Это зависит от того, что вы собирались сделать с Иваном Себровым.

Палашов прожигал взглядом Певунова, чтобы поставить подследственного в такое положение, когда тот завертится, как вошь на гребешке, когда он не сможет сделать никакого осознанного выбора. Только правда и ничего другого.

— Всё просто: он сбежал, его нужно было поймать. Это мы и сделали.

— А нож в руках Рысева тебе был известен?

— Он был мне известен ещё с рук Себрова. Это он притащил этот нож.

— Ладно, пойдём по порядку.

И они начали заново проживать ночь убийства. Палашову приходилось проживать её с каждым соучастником и свидетелем. Не просто осмысливать, а именно проживать. Ваня жив, глаза горят, молчит. Мила… Особенно тяжело каждый раз выслушивать об их близости с Ваней. Дальше — погоня. Коварное стечение обстоятельств. Рысев с ножом. «Кто к нам с мечом придёт, от него и погибнет», — говорил заглавный герой фильма «Александр Невский». Так Ваня от своего ножа. Потому что ты, Ванечка, должен был ещё тогда, на сеновале, Глухова за глотку взять. А раз не взял, может, и сидел бы тогда тихо и впредь. Разворошил осиное гнездо. А эти осы теперь даже его, следователя, кусают. Семь лет — следак, и так опростоволосился из-за девчонки. Не сумел выстроить защиты, всё принял на себя, дурак.

Физическую мощь можно использовать по-разному.

Дениска с малых лет был крупным ребёнком и смотрелся старше своего возраста. Вот только глуповато-детское выражение его лица сохранялось и тогда, когда плечи в развороте стали шире детской кроватки.

Родители сдували пылинки с пышущего здоровьем малыша-крепыша. Он получал всё необходимое и — сверх того.

Позже он привык сам брать то, что ему по нраву. С отказом он сталкивался крайне редко, но и его научился обходить или преодолевать. Окружающих напрягала, а зачастую и пугала его физическая мощь, доставшаяся ему даром и бывшая как нечто само собой разумеющееся. Ему почти не приходилось выпускать дремлющую силу наружу, потому что люди чувствовали её на животном уровне, подчинялись и дремлющей.

Младенцы отчего-то начинали плакать, стоило им завидеть Дениса. Девчонкам-ровесницам он казался глуповатым, а для девочек помладше был завидной партией. Мальчикам любого возраста приходилось считаться с его мнением, другое дело, что у него могло вовсе не быть никакого мнения. Ну а взрослые мужчины видели в нём нечто подобное неуклюжему щенку крупнопородной собаки. Дури намного больше, чем настоящего умения силу применить.

Денис не отличался проворностью, а был парнем с ленцой, поэтому дела сторонились его не хуже людей. Все его родственники оказались им недовольны, но ничего не могли с этим поделать.

Дашка — девчонка-сорвиголова, похожая больше на ребёнка, до того маленькая и хрупкая, поначалу ему очень нравилась. Рядом с ней он казался сам себе настолько огромным и сильным, хотя она не из робкого десятка и спортивного телосложения. Но потом их отношения сами по себе сдулись, ведь девчонка бойкая, а он неповоротливый. Её чрезмерная активность его утомила, и он начал замечать, что всё больше присматривается к Женьке Петровой, напоминающей и по характеру, и по внешности лоснящуюся гусыню, на фоне которой Дашка смотрелась воробьишкой.

Бежали, летели, пыхтели совершенно суматошные дни. Встречался Палашов с маленькой и зябкой Дашей Журавлёвой, которая раскаивалась в своём глупом тогда поведении, ведь не думала о страшных таких последствиях. Валечка Белова плакала, вспоминая ту ночь, жалела чистосердечно, готовилась в жёны Ваське Леонову — молоденькая зарёванная глупышка. Женя Петрова, как и Пашка Круглов, как будто не поняла ещё, что Вани, этого такого странного, обособленного Вани Себрова больше нет.

Пришла по почте характеристика Вани из школы. Парнишка представал в ней учеником старательным, был на хорошем счету, вполне ладил и с учителями, и с учениками.

В других делах тоже были подвижки. Нашёлся свидетель, который видел, как Зойка спрыснула чем-то подозрительным вещи, выставленные