Меч Шаннары - Терри Брукс

Неожиданно он обнаружил, что стоит перед домом Рейвенлоков; тяжелые створки дверей были закрыты, холодные железные засовы казались примороженными серым туманом, который клубился в стылом вечернем воздухе. Менион быстро отвернулся от дверей; разговаривать ни с кем не хотелось, и он решил остаться на пустынной веранде. В маленький садик рядом с домом вела выложенная камнями дорожка, с напитанных дождем деревьев и цветов на лужайке медленно стекала вода, мокрая трава поблескивала под ногами. Печальный, подернутый туманом сад словно чувствовал его настроение. Отчаяние и безысходность вдруг охватили принца, захлестывая душу ощущением невыносимой утраты. Никогда прежде Менион не чувствовал такого беспросветного одиночества, даже в пустынных темных горах Лиха, когда охотился вдали от родного дома и друзей. Что-то в душе его с пугающей настойчивостью твердило о невозвратности прежней жизни. И родной дом, и милые сердцу друзья навсегда остались в прошлом. Менион тряхнул головой, прогоняя невольные слезы, а ледяной дождь зябкой сыростью окутывал его, просачиваясь в самое сердце.

Вдруг на каменистой дорожке послышались легкие шаги, и маленькая хрупкая фигурка остановилась рядом с принцем. Девушка молча посмотрела на него, и медный локон упал на ее распахнутые глаза; не говоря ни слова, она отвела взгляд и стала смотреть на мокрый печальный сад. Они долго стояли в молчании, и весь остальной мир перестал для них существовать. Высоко в небе клубились тяжелые тучи, скрывая последние робкие проблески голубого неба, и ранние сумерки становились все чернее. Дождь снова полился неукротимыми потоками на осажденные земли Каллахорна, и Менион рассеянно подумал, что ночь на острове Керн будет черная и безлунная.

Было уже далеко за полночь, дождь по-прежнему лил как из ведра с черного зловещего неба, когда измученный Менион Лих, спотыкаясь, начал забираться на небольшой, грубо сколоченный плот, привязанный в тихой бухте на юго-западном берегу острова. Едва не упав, он вдруг почувствовал легкое прикосновение рук и с изумлением увидел перед собой темные глаза Ширл Рейвенлок. Как и обещала, она дожидалась его на берегу, хотя он умолял ее отправиться вместе со всеми на больших плотах. Весь в синяках и порезах, насквозь мокрый от дождя и собственной крови, Менион позволил девушке укутать его в плащ и удивился тому, как ей удалось сохранить одежду сухой и теплой под проливным дождем. Они сели рядом, соприкасаясь плечами, и стали дожидаться остальных.

С Менионом вернулось еще несколько человек. Уставшие после битвы, но преисполненные гордости за ту отвагу и жертвенность, которые смогли показать этой ночью на северных равнинах, они тоже подтягивались к причалу. Никогда принц Лиха не видел подобной удали при таком нешуточном перевесе в силах противника. Горстка воинов из легендарного Пограничного легиона наделала столько шуму во вражеском лагере, что даже спустя четыре часа после их стремительного натиска там царили смятение и паника. Несметные тысячи карликов и троллей топтались на месте, сминая друг друга и нанося бестолковые удары всем, кто оказывался рядом, раня и убивая даже собственных собратьев. Не только обычный страх или ненависть подстегивали их, но и неистовая сила Повелителя чародеев заставляла обезумевших от ярости воинов снова и снова бросаться в кровавую сечу с ненасытной жаждой убийства. Однако солдаты легиона стойко держались, отступая лишь для того, чтобы перестроиться и снова ринуться в атаку. Многие погибли в этом страшном бою. Менион и сам не понимал, какому чуду он обязан спасением своей жалкой жизни.

Веревки отвязали от причала, и Менион почувствовал, как плот мягко отошел от берега. Течение подхватило его и потащило на середину разлившегося от паводка Мермидона. Вскоре они вошли в главное русло реки, и плот беззвучно поплыл вниз по течению к стенам Тирсиса, куда несколько часов назад уже отправились жители Керна. Как только вражеские патрули оставили свои посты западнее острова и спешно вернулись в лагерь, подвергшийся, как им казалось, могучей атаке всех армий Каллахорна, сорок тысяч человек погрузились на огромные плоты, небольшие лодки и даже двухместные ялики и под покровом темноты, никем не замеченные, выбрались из осажденного города. Шорох дождя, журчание реки и далекие крики из лагеря заглушали негромкий шум на берегу, когда испуганные люди, напирая друг на друга в отчаянном желании спастись, торопливо грузились на плоты и лодки. Затянутое тучами черное небо скрывало беглецов, а их сломленный дух поддерживала сплоченность в общей беде. Оставалась еще последняя надежда, что хотя бы на время им удалось спастись от могущественного Повелителя чародеев.

Убаюканный мерным течением волн, несущих их маленький плот все дальше на юг, Менион то и дело проваливался в сон. Причудливые видения мелькали в его неспокойном разуме, погруженном наконец в умиротворяющую тишину. Неожиданно в его дремавшее сознание пробились чьи-то голоса, усилием воли он стряхнул с себя тяжелый сон и вдруг увидел в сыром воздухе мерцающее красное зарево. Прищурившись, он резко оторвал голову от плеча Ширл и с недоумением смотрел, как северное небо наливается алым свечением, словно нетерпеливая заря раньше времени решила прийти на землю. Он услышал печальный, полный боли голос Ширл, слова ее прозвучали чуть слышно:

— Они подожгли город, Менион. Они подожгли мой дом!

Менион опустил глаза и крепко сжал руку девушки в своей ладони. Да, жители Керна спаслись, но сам город с наводящим ужас величием встречал свою смерть, обращаясь в пепел на глазах потрясенных зрителей.

Глава 25

Время остановилось в могильной темноте небольшой камеры. Даже после того, как глаза пленников привыкли к кромешной тьме, осталась пустота, которая притупляла чувства и лишала их способности сознавать ход времени. В давящей черноте камеры слышалось лишь приглушенное дыхание троих друзей, равномерная капель ледяной воды со старых стен да иногда робкий шорох пугливой мыши. Порой узникам начинало казаться, что они слышат и другие звуки, но всякий раз необъятная тишина поглощала их, и надежды на спасение таяли в ее бездонной утробе.

Где-то наверху, где были свет и воздух, среди шума города и людских голосов, Паланс Букханн решал их судьбу и, сам того не ведая, судьбу всех Южных земель. С неминуемым приближением Повелителя чародеев время, отведенное для королевства Каллахорн, стремительно таяло, уходя в песок. Но здесь, в темном безмолвии их маленькой тюрьмы, отрезанной от биения человеческой жизни, время не имело значения и завтрашний день ничем не отличался от дня сегодняшнего. Оставалось только гадать, увидят ли они еще солнечный свет, когда выйдут из своего заточения, или перенесутся из одной темноты в другую? Быть может, на земле воцарится жуткий мрак короля Черепа, если власть его распространится не только на Каллахорн, но и на все уголки Южноземелья.