Неизвестный Пири - Дмитрий Игоревич Шпаро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уитни упаковал все добро Кука в ящики из-под ружей и с помощью Бартлетта запрятал их в тайник на берегу. Позже в разговоре с корреспондентом New York Times Бартлетт отрицал свое участие в операции.
«“Это неправда, – настаивал капитан. – …Уитни унес их сам, или кто-то помог ему, но это был не я. Я видел, как уносили ящик”.
“Какой это был ящик?”
“Думаю, что это был оружейный ящик, в нем Уитни хранил свои ружья. Последний раз я видел его на земле в Эта”.
“Вам известно, что было внутри?”
“Нет, меня это не волновало. Насколько я знаю, Уитни не говорил, что в нем инструменты доктора Кука. Я не думаю, что коммандер Пири имел представление о том, что было внутри, полагаю – только вещи доктора Кука. Но послушайте, – добавил капитан Бартлетт, уходя от разговора. – Я сказал достаточно много на эту тему. Я не хочу говорить об этом”.
Гарри Уитни
Один из репортеров осмелился спросить, сможет ли доктор Кук вернуть ящик с инструментами и записями в этом году.
“Может быть, – ответил Бартлетт, – если за ним полетит самолет”»[223].
23 августа по пути на юг в заливе Норт-Стар мореплаватели встретили шхуну «Джини», которая шла, чтобы забрать Уитни, спасти Кука, если он жив, и перегрузить 50 тонн угля на «Рузвельт». Уитни перебрался на свое судно и рассказал капитану Сэму Бартлетту, хозяину «Джини», о вещах доктора Кука, оставленных в Эта. Сэм Бартлетт готов был тотчас спасать имущество Кука, но, как ни странно, Уитни воспротивился этому.
Объясняя свой отказ направить шхуну на север, охотник привел ряд аргументов. Главное – он не знал, что оставленные Куком предметы представляли для него безмерную ценность. Богач предполагал, что, вернувшись в Соединенные Штаты, он просто купит Куку новые инструменты. Уитни перечислил и другие причины, носившие уже технический характер: «…мотор на “Джини”, одном из самых маленьких судов, когда-либо ходивших в Арктику, работал неудовлетворительно, и мы в большой степени зависели от парусов…
Я обещал эскимосам, которые охотились со мной на мускусных быков… подарки. Они должны были прибыть на корабле, но на “Джини” их не оказалось. Я не хотел возвращаться без подарков и разочаровывать этих людей. Еще одна причина – в том, что я намеревался продолжить мою охотничью экспедицию…»
Легко предположить, что существовало еще одно, не менее важное обстоятельство. Во время плавания на «Рузвельте» Пири сделал все возможное, чтобы «перетянуть» Уитни на свою сторону. Уже то, что охотник был богат, возносило его в глазах коммандера, к тому же Уитни стал свидетелем номер один, и прагматику Пири впору было носить его на руках. Что, по-видимому, и происходило. Благодарный Уитни раскланялся: «Никто не мог быть добрее ко мне и проявлять больше внимания, чем коммандер Пири, когда я находился на борту “Рузвельта”. Он сказал, что будет безмерно рад, если я останусь на его судне и вернусь с ним, а не перейду на “Джини”».
Пока перегружали уголь, экипажи двух судов обсуждали насущные новости, но никто из людей с «Джини» не услышал ни слова о том, что Пири достиг Северного полюса. Придя в Сидней, Уитни заявил журналистам: «Коммандер Пири не говорил мне, что дошел до полюса. Насколько мне известно, до того момента, пока я не покинул корабль, он никому не сообщил на “Рузвельте”, даже капитану Бартлетту, как далеко он продвинулся на север. Конечно, на “Рузвельте” ходили слухи, что коммандер был на Северном полюсе, и я слышал это… Но, насколько я в курсе дела, никто на корабле не располагал какими-либо надежными источниками, чтобы утверждать, насколько далеко продвинулся руководитель их экспедиции».
«“Звезды и полосы” вбиты в полюс»
Видимо, Пири пока не сформулировал легенду похода к полюсу. Над каждым словом он размышлял, боясь, как бы сказанное не повредило в будущем. Скрытность казалась лучшей тактикой. Крайне любопытно, чем закончились бы терзания коммандера, если бы не участие в гонке к полюсу Фредерика Кука. Вероятнее всего, Пири не стал бы приписывать себе абсолютную победу, а довольствовался широтой, меньшей, чем 90°. Поясним почему. Северный полюс – это не область, а точка, имеющая определенные координаты. Три века люди гадали, что же в ней: земля или лед. Пири, как первооткрыватель, должен был разрешить все сомнения, и если бы он ответил на сакральный вопрос неверно, то в недалеком будущем его бы ждало разоблачение. Удобно – не дойти или почти дойти. Расплывчатость в этом случае на руку обманщику.
К несчастью, доктор Кук существовал. Табличка со словами о том, что он умер, была убедительной только для окружения командира, но сам-то он допускал худшее – Кук жив, пытается добиться успеха и, возможно, в самом деле побывал на полюсе. Кстати, в гренландских поселках Пири слышал об этом. Слухи распространялись со слов Этукишука и Авелы. В Эта оба инуита были допрошены. В расследовании приняли участие Макмиллан, Боруп, Бартлетт и Хенсон, но ничего внятного дознаватели от молодых людей не услышали[224].
26 августа медленно идущий «Рузвельт» сделал остановку возле мыса Йорк, где Пири ждало письмо от капитана Адамса с сообщением, что Кук 21 апреля 1908 года побывал на Северном полюсе, что он в Упернавике и планирует вернуться домой через Копенгаген. Позднее газеты процитировали Макмиллана: «Это первая информация, которую коммандер Пири получил по поводу заявления Кука».
Как удар гонга для боксера, твердо решившего именно в ближайшем раунде положить соперника на пол, было для Пири письмо Адамса. Период нерешительности закончился, коммандер знал, что делать.
Тот же Макмиллан сообщил газетчикам, что Пири «приказал впихнуть в котлы “Рузвельта” каждую унцию пара, которую они только могли вместить». Полным ходом «Рузвельт» полетел к ближайшему телеграфу в Индиан-Харбор на полуострове Лабрадор.
5 сентября вечером Пири был на месте – и на следующий день отправил множество телеграмм.
В New York Times:
Я завоевал полюс 6 апреля… организуйте быструю передачу грандиозного материала.
В Associated Press:
