1937. Трагедия Красной Армии - Олег Сувениров

Сотрудники же особых отделов продолжали неусыпно бдеть, чтобы трибунальцы судили и помалкивали. А главная их забота – чтобы не было ни малейших проявлений «гнилого либерализма». И как только где-то кого-то оправдали, особисты сразу бьют тревогу.

13 августа 1939 г. капитан госбезопасности Бородулин информировал Политуправление РККА о том, что член военного трибунала Киевского особого военного округа военюрист 1-го ранга С.А. Кондратьев в конце мая этого года, возвратившись домой по окончании судебного заседания, рассказывал своей домработнице Гайдар, что он сегодня присудил к расстрелу 20 обвиняемых, которых завтра расстреляют, и далее добавляет: «Председательствуя в судебных заседаниях, Кондратьев слушает дела невнимательно и часто во время процесса засыпает. В данное время Кондратьев находится на излечении в психиатрической больнице города Киева»207. В тот же августовский день из Особого отдела ГУГБ НКВД СССР поступает форменный донос на председателя 60-го Ревтрибунала Ленинградского военного округа бригвоенюриста Барышевского. Главное, что ему инкриминируется, это то, что он якобы «запугивает свидетелей». В чем же это проявляется? А вот в чем – «с 19 мая по 23 мая 1939 г. Барышевским было рассмотрено в суде Военного трибунала ЛВО 15 дел по особо опасным преступлениям, из которых по шести делам семь человек оправданы по мотивам, что обвиняемые от данных ими показаний на предварительном следствии отказались, или же свидетели не повторили своих показаний»208. А судить «надлежало» всех. И появляется резолюция: «Т. Лепехину. Срочно доложить о Барышевском. Кузнецов»[57]209.

По-прежнему беспощадно действовала Военная коллегия Верховного суда СССР не только в качестве кассационной инстанции, но прежде всего как суд первой инстанции.

Продолжались и групповые дела. 14 февраля и 26 марта 1940 г. Военная коллегия судила десять сотрудников Центрального архива Красной армии. Все они были «признаны виновными» как якобы участники антисоветской организации, проводившие подготовку к совершению терактов против руководителей ВКП(б) и Советского правительства, занимавшиеся вредительской деятельностью в архиве и шпионажем. Двое архивистов получили по 10 лет ИТЛ, а восемь – комбриг В.Л. Афонский, бригинтендант Д.В. Саттеруп, полковники Т.Ф. Дедюкин, П.П. Каратыгин и И.А. Лисицын, полковой комиссар П.Л. Кур, интендант 1-го ранга В.В. Соловьев и майор И.Я. Судаков были приговорены к ВМН и на второй день после вынесения приговора расстреляны. Это было очередное, освященное высокопоставленными «юристами» из Военной коллегии, убийство безвинных. Приговор этот отменен, несправедливо осужденные сотрудники ЦАКА реабилитированы посмертно 30 мая 1956 г.210

И в 1939–1940 гг. расстрельный менталитет судей нередко проявлялся с прежней силой. Судебное заседание Военной коллегии Верховного суда СССР 22 февраля 1939 г. рассматривало дело № 962187 по обвинению одного из первостроителей Красной армии, успешно командовавшего важнейшими фронтами в годы Гражданской войны, первого начальника Генерального штаба РККА, а затем первого заместителя наркома обороны СССР, одного из первых пяти маршалов Советского Союза А.И. Егорова. И вот что было накручено ему совместными усилиями следователей НКВД и членов Военной коллегии, участвовавших в судебном заседании. Военной коллегией маршал Егоров был признан виновным в том, что он с двурушнической целью вступил в РКП(б) в 1918 г., а в 1919 г. якобы установил преступные связи с руководителями антисоветской организации С.С. Каменевым и П.П. Лебедевым, а также с Л.Д. Троцким, по заданию которого пытался сорвать выполнение плана Сталина по разгрому Деникина, а в 1920 г. даже подготавливал террористический акт в отношении Сталина. Далее Егоров «был признан виновным» в том, что в 1928 г. якобы установил антисоветские связи с Рыковым и Бубновым и по их заданиям создал в РККА антисоветскую террористическую организацию правых. В последующие годы, как указано в приговоре, Егоров установил контакт по антисоветской работе с Тухачевским и Гамарником. В 1931 г., находясь на учебе в Германии, установил шпионские связи с германским генеральным штабом, а в 1934 г. по заданию Рыкова стал еще и шпионом польской разведки211. Современный читатель, ознакомившись с подобным вменением, не подкрепленным никакими объективными доказательствами, справедливо скажет: да это какой-то бред собачий. И будет прав. Но тогда, даже в феврале 1939 г., после того как страшные 37-й и 38-й годы вроде бы уже миновали, маршал Егоров был приговорен к ВМН и на завтра же в день 21-й годовщины РККА, для укрепления которой он так много сделал, расстрелян. Реабилитирован посмертно 14 марта 1956 г.

С января 1939 г. по июль 1941 г. по приговорам Военной коллегии Верховного суда СССР были расстреляны как участники военнофашистского заговора командарм 1-го ранга И.Ф. Федько, армейский комиссар 1-го ранга П.А. Смирнов, флагман флота 2-го ранга П.И. Смирнов-Светловский, комкоры Г.Д. Базилевич, Г.И. Бондарь, М.П. Магер, В.Н. Соколов, Г.Д. Хаханьян, флагман 1-го ранга К.И. Душенов, корпусные комиссары A.М. Битте, А.П. Прокофьев, Л.Б. Рошаль, К.Г. Сидоров, комдивы И.Ф. Блажевич, Г.И. Кассин, К.Ф. Квятек, И.Ф. Максимов, А.К. Малышев, А.Г. Орлов, К.X. Супрун, А.И. Тарасов, А.В. Федотов, дивизионные комиссары М.С. Головков, Г.И. Горин, Д.Я. Егоров, И.И. Зильберт, Ф.С. Мезенцев, Я. Т. Царев, В.А. Шульга и многие другие.

Прочитав этот очередной мартиролог, читатель может спросить: так что же изменилось по сравнению с 1937 и 1938 годами? Как тогда стреляли безвинных, так продолжали и в 1939–1940 гг. Действительно, судебного произвола хватало и накануне войны. Но различие, и довольно существенное, состояло в том, что если в 1937–1938 гг. обвиненных в участии в «военно-фашистском заговоре» командиров и политработников РККА приговаривали к расстрелу всех до единого, то начиная с 1939 г. некоторых военнослужащих по этим обвинениям оставляли в живых, «ограничиваясь» осуждением на длительные сроки лишения свободы. Немедленно расстрелять или оставить в живых – разница большая. Правда эта мера, как правило, также по существу обрекала осужденных на верную и позорную смерть, только более медленную. Так, в разное время умерли в заключении осужденные в 1939–1941 гг.: комкоры Я.З. Покус, С.А. Пугачев, М.О. Степанов, корпусные комиссары М.Я. Апсе и И.П. Петухов, коринтендант А.И. Жильцов, комдивы Я.Я. Алкснис, Я.И. Зюзь-Яковенко, B.И. Малофеев, С.В. Никитин, К.П. Ушаков, И.Ф. Шарсков, дивизионные комиссары Р.Л. Балыченко, Л.И. Бочаров, М.М. Исаев, А.С. Лоос, C.З. Рабинович и многие другие.

Как конкретно было организовано «умерщвление по закону», можно проследить по судьбе хотя бы двух комдивов. Командир 9-й кавдивизии комдив К.П. Ушаков в 1917–1923 гг. участвовал в боях против немецких войск, банд Дутова, против Деникина, белогвардейских и английских отрядов, басмачей. За подвиги награжден тремя орденами Боевого Красного Знамени, именным оружием, ценными подарками. И вот накануне 20-й годовщины РККА он арестовывается органами НКВД, в судебном заседании Военной коллегии 20 июля 1939 г. признан виновным в том, что он якобы являлся участником антисоветского военно-фашистского заговора, ставившего своей задачей насильственное свержение советской власти путем вооруженного переворота, подготовки террористических актов против руководства ВКП(б) и Советского правительства и организации поражения Красной армии во время войны с фашистскими государствами. Приговорен к лишению свободы в ИТЛ сроком на 15 лет212. Умер в заключении. Реабилитирован посмертно в марте 1957 г.

За каждую попавшую в их руки жертву судебные звенья партийно-государственной машины уничтожения хватались мертвой хваткой. Комдив Я.Я. Алкснис, член РСДРП (б) с 1913 г., служил начальником кафедры Военной академии Генштаба РККА. Судьба его не пощадила – был арестован и 28 апреля 1939 г. Военной коллегией осужден на 15 лет лишения свободы. Комдив борется – подает кассационную жалобу. И она была настолько обоснованной и доказательной, что постановлением пленума Верховного суда СССР от 4 апреля 1940 г. приговор Военной коллегии был отменен и дело направлено на доследование. 26 ноября 1940 г. Военная коллегия рассматривает дело комдива Алксниса вторично и, не желая поступиться принципами, снова приговаривает безвинного комдива к 15 годам заключения. В 1943 г. в пленум Верховного суда СССР поступает протест, но силы любого человека не беспредельны и в этом же году Я.Я. Алкснис умирает в ИТЛ. 21 марта 1944 г. дело прекращено за смертью213.

Продолжался государственный отстрел и комбригов РККА. В основном это было проделано в 1937–1938 гг., но кое-что было добавлено и в 1939–1940 гг. Мне пока удалось выявить, что в эти предвоенные годы по приговорам Военной коллегии Верховного суда СССР было расстреляно 24 комбрига. Так что и в 1939 г. шестеренки механизма массового истребления вращались безостановочно. Они были обильно смазаны человеческой кровью. И трудно, а порою и невозможно было, несмотря на любые усилия, вырваться из-под кровавого «красного колеса». Вот в зубья этой машины попал слушатель Военной академии Генштаба РККА беспартийный комбриг Ф.А. Померанцев. Бывший подпоручик царской армии, из дворян – он уже изначально казался подозрительным. Да еще высшее военное образование… 5 марта 1939 г. военный трибунал Московского военного округа (председательствующий – военный юрист 3-го ранга Евжик, члены коллегии – капитан Сухов и военинженер 2-го ранга Селиванов) «именем Союза Советских Социалистических республик» выносит приговор, в котором вменяет Померанцеву в вину участие в военном заговоре, во вредительстве на строительстве Минского укрепрайона и в том, что «в 1936 г. ПОМЕРАНЦЕВ был направлен УБОРЕВИЧЕМ на учебу в академию Генштаба РККА, где снова встретился с СЕРГЕЕВЫМ (бывший начштаба БВО. – О.С.) и по заданию последнего принял участие в создании контрреволюционной организации в академии Генштаба РККА»214. В судебном заседании Померанцев показал, что вся его жизнь, как прошлая, так и настоящая, не располагала его к вступлению в организацию «офицерский союз», к деятельности против советской власти, что, будучи в Красной армии, он работал честно, не щадя своих сил. Он признал себя «виновным» лишь в том, что общался с врагами народа, а по службе имел упущения и недочеты. Но беспощадным был приговор – расстрелять.