За тихой и темной рекой - Станислав Рем

Генерал тяжело вздохнул:

— Темните, господин советник. Игрушки вам…

Белый понял: если он сейчас не убедит губернатора, то план, над которым он думал в течение последних суток, провалится.

— Хорошо, Алексей Дмитриевич. Разрешите нарисовать одну картину. — Олег Владимирович приблизился к Баленскому. — Только что господин полицмейстер по моей просьбе посетил таможню. Ему сообщили следующее: основная масса китайского населения, проживающего в пригороде Благовещенска, покинула свои дома и переправилась на противоположный берег Амура за два дня до нападения на «Селенгу». В таможне на сей факт не обратили внимания. Такое бывало и ранее: когда у китайцев за рекой происходили какие-либо события. Праздники, к примеру.

— К чему вы ведёте?

— К тому, Алексей Дмитриевич, что китайцев предупредили заранее. Представьте себя на месте китайцев. Вы здесь живёте. Обустроились. Привыкли. И вдруг соплеменники сообщают, что они собираются напасть на город и закрепить его за собой по некой «справедливости», как о том говорят господа ихэтуани. Каковы будут ваши действия?

— Ну, не знаю…. — несколько растерялся Алексей Дмитриевич. — Ждать, наверное. Всё-таки, свои…

— Вот! — подтвердил Белый. — А что имели мы? Бегство. От кого? От китайцев? Нет. От нас! Местных известили не о нападении на город, а о том, что будут погромы! Все прошедшие акции, связанные с насилием китайского населения, были заранее спланированы. Ещё до нападения на «Селенгу».

— Понимаю, — Баленский растерянно смотрел на Белого. — Выходит, нас выставили в неугодном свете перед всем честным миром? Использовали? А мы — ни сном ни духом?

— Выходит так.

— Но… Во имя какой же цели?

— Это я и хочу выведать. Если вы мне дадите возможность переправиться за Зею. Тогда смогу дать ответ.

— Но почему именно за Зею? Что там, мёдом намазано?

— Судя по всему, — устало ответил Олег Владимирович, — поселения, в которых проживали российские подданные там, как доложили оставшиеся в живых казаки, были подвергнуты полному уничтожению.

Во имя чего? Этот вопрос мне задал намедни атаман Марковской, Семён Петрович Картавкин. Я ответить тоже не смог, ответ где-то там, — Белый кивнул головой, — за Зеей. Ваше высокопревосходительство! Выделите мне людей взвода два из полицейских, более не нужно!

Баленский замахал руками:

— И не просите! Только что сами сказали: берег занят, а теперь хотите туда отправиться. На верную смерть? Нет уж…

— Алексей Дмитриевич, поймите, если мой расчет верен, там никого из китайцев уже нет. А если и есть, то в небольшом количестве. Я уверен. Ночная вылазка показала…

— Упрямец! — Баленский отошёл к окну, некоторое время стоял молча, пытаясь справиться с тревогой. — Ладно, бог с вами. В конце концов у вас своя голова на плечах имеется. Киселёву я распоряжение дам. Но смотрите… Когда думаете выступить?

— Ночью.

— Одновременно с общим наступлением?

— Так точно, — Олег Владимирович усмехнулся: вот губернатор и проговорился! Наступление…

— Какое судно берёте? — между тем поинтересовался Баленский.

Советник пожал плечами:

— Какое дадите.

— «Михаил» вас доставит туда и обратно. К вечеру жду. И без обсуждений! Никаких ночных увеселений!

— Да какие увеселения, Алексей Дмитриевич?

— Вот я и говорю: к вечеру прибыть с докладом, — губернатор бросил пытливый взгляд на собеседника. — Ещё что-то?

— Ваше высокопревосходительство, разрешите обратиться к вам с одной просьбой.

— Эка, — крякнул губернатор.

— Прикажите выдать мне форму. Командовать людьми в цивильном… нелепо.

— Нелепо то, что вы лезете не в своё дело! — губернатор взял в руки колокольчик и вызвал адъютанта, — Николай Владимирович, распорядитесь выдать походное обмундирование господину капитану, — после чего Баленский протянул Белому руку. — Более не смею вас задерживать, господин титулярный советник. И дай вам бог, как говорят в таких случаях, дожить до статского.

Олег Владимирович стремительно поднялся по лестнице на второй этаж, задержался перед дверью, оправил сюртук и постучал. Анна Алексеевна будто ждала его прихода. Дверь тут же распахнулись, и миндалевидные глаза девушки оказались напротив лица Белого.

— А, господин Робин Гуд? — Анна Алексеевна сделала вид, будто удивлена его приходом. — С какими известиями? Надеюсь, с победными?

— Анна Алексеевна… — Белый тронул карман, в котором лежало письмо Рыбкина.

С чего начать? Прямо с него? Но тогда он не сможет высказать то, что у него на душе. Как только девушка примется читать послание поэта, более никого для неё на сегодня уже не будет. Олег Владимирович сглотнул ком в горле — нужно начать именно с письма. Иначе будет нечестно. Ни по отношению к поручику. Ни по отношению к самому себе. Белый усмехнулся: кем он только не был, но вот подонком — никогда.

Рука уже потянулась за конвертом, как неожиданно для самого себя он произнёс:

— Анна Алексеевна, я вас люблю. И я хочу здесь, сейчас, в данную минуту…

Девушка резко подошла к окну, всплеснула руками и оборвала фразу Олега Владимировича восклицанием:

— Ой, посмотрите, он снова стоит! Господи, и как ему не надоедает постоянно отираться возле нашего дома?

— Простите, — не понял Белый. — Кому?

— Господину Стоянову. Всю ночь там! Я выглядывала в окно несколько раз. Он под деревом прятался до самого рассвета. Я уже думала сказать папеньке, чтобы он снял свой караул. Нас и так охраняют… — девушка слегка прикусила нижнюю губу и снова бросила взгляд за окно. — А он спит когда-нибудь? Всё-таки ещё и на службу ходить нужно… Слушайте, — Анна Алексеевна тронула локоть молодого человека. — А может, он на службе спит? А? Какая прелесть! Стоянов, спящий на столе! Смешно, правда?

— Простите, я бы не хотел обсуждать действия вашего поклонника. И вообще о нём говорить, — пальцы Белого скрылись в кармане и сжали конверт. — Я, признаться, думал обсудить с вами другое.

— Ой, только не нужно ничего обсуждать!

Белый бросил взгляд в парк. Действительно, высокая, худощавая фигура господина Стоянова маячила под деревом, как вчера и позавчера, и ещё до приезда титулярного советника в город. Стояла, и не отрываясь, смотрела на нежный профиль дочери губернатора, едва проступающий за стеклом.

— Анна Алексеевна, — голос Белого прозвучал глухо, мрачно. — После того что между нами произошло, мне бы хотелось…

— А между нами — ничего! — вторично перебила офицера первая невеста города, задёрнула занавеску и встала посреди комнаты. — И ничего не придумывайте, Олег Владимирович. Между нами просто товарищеские, если хотите, дружеские отношения.