Гнев генерала Панка - Сергей Чичин

— Да оглянись наконец, раздолбай слеподырый! — выдохнул рыцарь промеж двух тяжких взмахов клинком, высекавших искры из толстого черена вражьего молота. Они с гзурусом так и кружили друг вокруг друга, постоянно меняя поле зрения, сейчас рыцарь был лицом к генералу, и тон у него был такой, что Панк даже не обиделся на неуставное обращение — враз извернулся в седле и почтил вниманием то, что творится у него за спиной.

Ничего особенного там не творилось — если не считать надвигающегося на рысях отряда гзурусов на лёгких, неподкованных лошадях.

— Ах ты подлец! Задержать нас двобоем пытался?! — рассвирепел генерал, рассерженный более нецелевым использованием воинского кодекса, нежели надвигающимися немалыми неприятностями.

— Ну же, скачи! Задержу их, покуда есть силы! — просипел рыцарь, хотя очевидно было, что запыхался он не на шутку, снесут, налетев, одним ударом…

Гзурусы издалека разрядили несколько своих арбалетов. Один из болтов генерал нагло отшиб в сторону кулаком, а рыцарь качнулся в седле, избегая своего… и молот поединщика с маху врезался ему в рифлёную грудину панциря.

Это генерал заметил краем глаза, а в крае другого глаза полыхнуло ослепляюще, мимо пронёсся, разбухая в полёте, слепленный из чистого пламени шар, лопнул перед передними гзурусами, вызвав взрыв конского ржания, из вставшей стены пламени появился один из шустрых всадников — летел головой вперед, оставив коня где-то далеко позади, спикировал в землю, продолбив кепкой изрядную канаву. Но генерал уже утратил интерес к этой части поля боя, развернулся к поединщикам, пришпорил коня, притёрся вплотную к союзнику, извлекая попутно меч — уж коли попраны дуэльные нормы, так грех не подсобить!

Рыцарь оседал — панцирь промялся на груди, можно было поспорить, что раздавлены все рёбра, но гзур — как ни крути, а вояка справный — ничего на волю случая не оставил. Гикнул, развернул коленями коня поудобнее, и тяжкий молот, который гзур ухватил двумя руками, въехал в блестящий шлем с некогда залихватским плюмажем. Хрустнуло, и генерал успел только заметить, как толстая струя крови, рассечённая забралом на десятки тонких, тугим фонтаном ударила изо рта рыцаря, оросив жидкую гриву его коня. Даже конь рыцарский, тоскливо вскрикнув, обрушился на колени — и генерал остался один на один с гзурусом.

Тот с трудом выправился от собственного могучего замаха, потянул на себя молот, но гоблин успел ухватить его свободной рукой под оголовок и удержал. Гзур изо всех сил напыжился, плечи и спина вздулись буграми завидных мышц, но генерал только со свирепой насмешкой оскалился — и удержал молот опять. Знал он это чувство, когда рядом падает товарищ, пусть даже случайный попутчик, пусть обуза, пусть сплошная неприятность — но шёл рядом, ехал, помогал, сражался, хотя это был и не его бой — и словно демон скорби, скупой воинской печали расправляет над тобой крылья, и не сдвинет тебя с места даже пара троллей, покуда не отплатишь по заслугам этому вот вражине, на чьей породистой роже уже проступает откровенное изумление пополам с суеверным ужасом.

— Слюшай, атдай мой кувалд, ти нэчэстно дэрешься! — возопил великан-гзур внезапно тоненьким голоском.

Ирония судьбы немедленно дошла до Панка и мигом испарила весь трагизм ситуации. Благородный демон скорби взмахнул крылами, раздосадованно плюнул на макушку Панку и улетел на поиски более подходящего последователя. Генерал же коротко заржал и выпустил молот — так что гзур от неожиданности попятился вместе с конём шагов на десять. Генерал открыл было рот — сказать вослед язвительную гадость, на кои всегда был горазд, но тут мимо него, чуть не опалив, пронёсся второй фаербол, рванул среди гзуров, а детина с молотом втянул голову в плечи, шарахнулся да и свалился неловко с коня.

«Только б его не пришибли ненароком!» — помыслил генерал, не без удовлетворения отметив, что мысли его строятся по старой доброй схеме — без успевшего уже осточертеть распевного ритма. Бросил взгляд на рыцаря. Хоть и понял уже, что — всё, но не удержался. Конь поднялся, отбежал, а хозяин его остался под ногами бесформенной грудой железа с разможжённым шлемом.

— Эх ты ж… — начал было выговаривать ему генерал, но понял внезапно, что сказать ему нечего. Всякому обучился Панк за немалые свои годы, знал, что сказать сильнейшему врагу, выходя на смертный бой, и как двумя словами срезать зарвавшегося юнца, как воодушевить своё воинство и охладить пыл дорвавшихся до крови, как устыдить наглого и как заставить призадуматься бесшабашного… А вот разговаривать с павшими так и не выучился. Всегда на потом оставлял… а «потом», как правило, забывалось прежде, чем наступить. Мелькнула на миг мысль — подобрать хоть тело, отвезти в город, но с холодностью безжалостного ветерана видел — не успеть, покуда станешь слезать, подбирать и в седло взваливать… Развернул коня, пнул в бока пятками и полетел, пригнувшись, к своей столпившейся у ворот братии. Позади с матом и гиканьем прорывались через клочья огня конные гзурусы, и, вызывая неудержимую ухмылку на генеральской роже, вопил былой поединщик:

— Пэрвий звэно, арбалэт зарядить нэ забили? В шашки нэ лэзть, чертов гоблин изрядно могучий!

Из ворот высунулась пара стражей, Чумп с ними кратко объяснился. Кое на что всё-таки годен, с гордостью отметил генерал, стремительно приближаясь к воротам. Тайанне и Зембус слитно выпустили ещё по одному огненному шару по обе стороны от Панка. Позади взвыло, генерал заорал, чтоб прекратили, не приведи Занги упупят того, с молотком, вот придется по сто добрых дел на рыло отсчитывать! Понятливый Хастред смекнул, перехватил эльфийскую лошадь под уздцы и первым нырнул в город, волоча за собой разошедшуюся рыжую. Друид, Вово и последним Чумп тоже просочились за откаченную створку, а вместо них появились неспешные деловитые копошильские стражники. Всё в тех же чёрных кольчугах, но уже не с дубинками для наведения порядка, а с могучими стремянными арбалетами, а на первый план выдвинулся внушительного вида сотник. Глянул на нёсшегося во весь опор генерала, качнул головой с уважением и махнул рукой в сторону ворот — заезжай, мол. Сам же бестрепетно остановился впереди своих людей и скептически воззрился на творившееся за генеральской спиной безобразие.

— Порубят, служивый! — предупредил генерал, придержав коня (больше из боязни не вписаться на всём скаку в узкое пространство между створками).

— Руки коротки, — фыркнул сотник, надменно упёр руки в боки, и Панк ухмыльнулся — словно на себя глянул. Причина сотниковой уверенности ощетинилась у ворот дюжиной добрых арбалетов, да ещё и сверху, с галереи над вратами, донёсся характерный скрип воротов. Впрочем, даже и не в силе дело, которая солому ломит. Одно дело — перехватить ничейных гоблинов, это для воинственных гзурусов дело обычное, и уж совсем другое — штурмовать оплот хумансовой Коалиции, за такое дело всю плеяду Гзуровых детей взгреют по самое не балуйся.