Обратный отсчет: Равнина - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Айзек, опустив сканер, удивлённо хмыкнул.
— Склады? Вы перемещаете склады?
Гедимин спрыгнул с крыши и быстро пошёл к тропе. «Айзек правильно встал. Пойду туда же. В пещеры лезть без толку — без сканера ничего не увидишь.»
— Жилой и вспомогательный. Забутовка, второй слой плит, — буркнул он, останавливаясь рядом с Айзеком. На «ободранном» дне долины оставалось всё меньше деталей — их осторожно оттаскивали в сторону и укладывали на гравий.
— Что-то я пропустил, — сказал Айзек, оглядываясь на закрытую шахту главного корпуса. — Там вы уже всё забутовали? Так быстро?
Гедимин качнул головой.
— Там пока нельзя. Обшивка вскрыта. Ждёт реакторы и машзал.
Он оглянулся на каменные корпуса, сверкающие со дна долины, — было ещё темно, но для подсветки ущелья хватало пары фонарей у ворот складов. «Вроде целы. Но как это повлияет на устойку…»
— Гедимин, — Айзек смотрел на экран сигма-сканера. — Какие реакторы она ждёт? Корпуса же готовы. Спускай их на станцию, закрывай обшивку и клади забутовку. Незачем таскать склады туда-сюда.
Гедимин сердито сощурился. «Что он несёт?»
— Что у тебя готово? Корпуса на отстойке. Я даже рихтовку не начинал. Не трогай реакторный, ему ещё два месяца стоять.
Айзек оторвался от сканера и удивлённо мигнул.
— Какие два месяца, атомщик? Кто тебе ска…
За спиной Гедимина взревело пламя. Раздался оглушительный треск, жалобные вопли и сердитое шипение. Сармат развернулся к яркому бело-красному свечению, хватаясь за генератор защитного поля. Айзек что-то крикнул, но его слова заглушил запоздалый клёкот «гражданских сирен».
У торца душевой, пристально глядя на прорытую под скатом крыши нору, стояли трое Сэта — полугуманоидные гиганты, окутанные пламенем. Из ворот «асбестового цеха» и с крыши здания на них смотрели ошалевшие филки. Вход в нору горел неровным бело-синим огнём. Электрический треск не смолкал.
— Heta! — крикнул Айзек — он уже был там, в считанных шагах от рассерженных Сэта. — Тихо! Тик-Кифахси — свой. Что происходит? Из-за чего нападение?
Сэта-гигант прошипел что-то неразборчивое. За него ответил командир отряда — он тоже вышел из-под дозорного купола, но остался в гуманоидном облике.
— Этот чужак смотрел на священный асаан.
Айзек мигнул.
— На тросы, что ли?
На шее Сэта проступили багровые пятна.
— Вождь Айсек, ты знаешь, о чём я говорю. Вы, Равные Куэннам, достойны священного асаана. Вы работаете с ним с большим искусством. Но чужаки подходить к нему не смеют. Никому из них не дозволено с ним работать. Мы, воины Шакхи, следим, чтобы запрет не нарушался.
Из норы высунулась длинная морда с разделяющейся натрое челюстью.
— Огненный, очнись! Никто не трогал вашу каменную шерсть!
— Тебя видели у ворот дома асаана, — отозвался Сэта. — И ты пытался войти.
— Оно грохочет у меня под боком! — с шипов Тик-Кифахси полетели искры. — Откуда мне было знать, что вы туда засунули⁈
— Спокойно, — Айзек, обогнув раскалённую группу Сэта, встал у светящейся норы. — Ты живёшь в самом защищённом месте, Тик-Кифахси. Защищённее — только дом Пламени. Но, увы, тут шумно. Не заглядывай больше за белую стену. Теперь ты знаешь, что там.
— Да сдалась мне ваша стена, — донеслось из норы. — Вождь Арцак! Ты-то в броне, а я вот-вот зажарюсь!
Гедимин мигнул. «И верно. Горячий воздух…» — он поднял генератор защитного поля, чтобы прикрыть нору, но Айзек, перехватив его взгляд, резко мотнул головой.
— Возвращайтесь на пост, воины Сэта. Мы все ценим вашу бдительность. Но в этот раз опасности нет.
— Тебе виднее, вождь Айсек, — командир махнул рукой, и три огненных сгустка, слившись в один, промчались золотой кометой по коридору и втянулись под купол. В норе что-то заворочалось, шумно пыхтя и треща. Белое свечение потускнело.
— Зверь цел? — донеслось из норы. Гедимин проследил взглядом за тросами, уходящими в полумрак над ангаром. В небе под самым куполом повис живой дирижабль. Он сомкнул все пластины, втянул глаза и крылья и мелко дрожал.
— Цел, но напуган, — сказал сармат. — Можешь успокоить?
Из норы послышалось трескучее фырканье.
— Зверь умён. С такой защитой врагов не надо!
Киф, озираясь по сторонам, высунулся из убежища. Потом выбрался целиком и оглянулся на «дирижабль».
— Вовремя взлетел. Не обжёгся. Умён!
Айзек повернулся к Гедимину, хотел что-то сказать, но тут со дна «ободранной» долины донёсся тяжкий гул — и сармат, не дослушав, быстро пошёл к обрыву. Внизу Текк’ты, уложив два ангара на свои тела, как на катки, медленно волокли их на «восток», к уже вскрытым загрузочным шахтам. Полные склады были тяжелы даже для таких гигантов. Гедимин смотрел, как змеи утопают в скале, и как уплотняется под ними камень. «Лишь бы выдержал сам пласт. На обратном пути им будет легче.»
…Массивную обечайку — шахту входного люка — надвигали на купол, придерживая с четырёх сторон. Скала расступалась перед ней, растекаясь в стороны, как вязкая жижа. Обечайка легла — и каменный свод опустился, накрывая её с боков. Теперь внешнюю обшивку станции, как и оставленные для забутовки пустоты, можно было увидеть только на экране сигма-сканера — или просочившись по загрузочным шахтам. Вспомогательный корпус был смонтирован. Гедимин, тяжело дыша, опустил сигма-сканер, но всё-таки не удержался и скользнул лучом по верхней полусфере соседнего, жилого, корпуса. Она не просела — все расчёты оказались верными. «Два из трёх,» — сармат пожалел, что не может утереть лоб — пот стекал по бровным дугам, неприятно щекоча виски. «Завтра — последний слой забутовки. Месяц на устойку — и внутри можно будет работать. Теперь дело за металлом. Трубы, цистерны, крышки…» — сармат, угрюмо щурясь, оглянулся на «восток». Световой гейзер давно отгорел,
