Запредельник - Тимоти Мэдден

Ее ответ лишь подстегнул накопившийся в нем гнев.

— Нет смысла обсуждать, да? Ну тогда, по крайней мере, скажи мне вот что. Если ты вдруг с кем-то переспишь, ты докладываешь об этом сразу же или только тогда, когда считаешь, что и твой партнер напишет рапорт?

Ее лицо густо покраснело. Она вопросительно взглянула на него.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты ведь дважды развлекалась в отпуске до того, как мы встретились, не так ли? Один раз ты переспала с Мохаличем, а потом с Георгием Проповым. Личные рапорты, которые ты всякий раз так аккуратно подавала, гласят, что встречи эти служили для удовлетворения исключительно физических потребностей и не имели никакой эмоциональной окраски. Со мной было то же самое?

Лицо Светлы страдальчески исказилось.

— Откуда тебе известно об этих рапортах? — закричала она.

— Неважно. Это сейчас не главное. — Он отвернулся от нее, уставившись на голограф. — Сначала я не переставал думать, что я лишь один из многих, встреченных тобой. Но потом вдруг понял, что о нашей короткой встрече ты рапорта не подала. И тогда я спросил себя, почему ты так поступила. — Он снова повернулся к ней: — Почему ты не подала рапорт о наших отношениях, Светла? Наверное, я заслуживаю хотя бы того, чтобы знать это.

Ее глаза наполнились слезами, она дрожала. Изо всех сил Светла старалась вернуть себе прежнюю уверенность, но была настолько потрясена его словами, что это ей никак не удавалось.

— Ты выкрал копию моего личного дела! — пронзительно закричала она.

— Ну конечно же. После того как ты меня бросила, я очень низко опустился, Светла. Я пил дни и ночи напролет. К счастью, один мой старый друг сжалился надо мной. Он руководил тогда отделом личных дел и тайком сделал по моей просьбе копию твоего дела. Он думал, что это поможет мне лучше понять тебя, почему ты такая. Храни Господь старину Мельхиора!

Казалось, она не слушала его. Ее взгляд был обращен в саму себя. Наконец она смогла мстительно прошептать:

— Кража личных дел карается военным судом, Маккензи! И ты мне заплатишь сполна за это… ты и твой проклятый приятель.

Он схватил ее за плечи, сжав так, что она закричала от боли.

— Слишком поздно, Стоковик! Я все знаю о тебе теперь. Что изменят твои попытки наказать меня! К тому же тебе сначала надо выйти живой из переделки, что нам предстоит. Поэтому прекрати себя оплакивать и займись-ка лучше передатчиком.

Несколько минут они в упор смотрели друг на друга. Затем, оттолкнув ее, он выбежал из лаборатории. Направляясь в рубку, он в который раз вспомнил, как умирал командор Мельхиор несколько месяцев назад, после того как помог ему. Старик был не дурак. Он знал, что обречен и ничем не рисковал. Даже если бы его поймали, он не мучился бы долго. Поэтому, наверное, он не побоялся рискнуть в последний раз в жизни.

Глубоко проникнув в сознание Маккензи, эти мысли наполнили его странным чувством грусти. Наконец-то он понял! В объятиях Светлы Стоковик он обрел покой. Но дружба командора Мельхиора дала ему неизмеримо больше: она возродила его веру в высокую ценность и доброту человеческой жизни.

Глава 7

— Ты спрашивала Светлу о наших взаимоотношениях. Чем вызван подобный интерес? — спросил Шейлу Маккензи, когда они остались одни.

— Я считала это необходимым.

— Объясни, что ты имеешь в виду.

— Обязательно, Мак. Эта операция приобрела очень опасный характер. Поэтому для меня имеет значение все, что так или иначе может повлиять на ее исход. Мне известно, как действует на тебя присутствие лейтенанта Стоковик, но я не знаю, какое воздействие оказывает твое присутствие на нее. Мне представлялось необходимым выяснить, как она может повести себя в различных ситуациях.

— Ты хочешь сказать, что по-прежнему следуешь главной директиве?

— Да, Мак. Мне нужна эта информация, чтобы максимально обеспечить успех операции. — Шейла чуть помедлила. — Но все же не могу не признать, что мною также двигало и любопытство.

Маккензи не нашелся с ответом. Он повернулся к иллюминатору и посмотрел в пустоту, лежащую перед ним.

— Любопытство? — наконец переспросил он.

— Мне было интересно узнать, почему она бросила тебя таким образом. Это не укладывается в обычные психологические стереотипы поведения.

— И ты решила попробовать, не так ли?

— Дай мне возможность объясниться, если у меня получится. Тот факт, что Светла отказывается обсуждать с тобой ваши отношения на Красном Утесе, вынудил тебя вновь поставить перед собой вопрос о своей ценности как человеческой личности. Ты это уже однажды проделал, после того как она оставила тебя. Поэтому причины ее упрямства казались мне любопытными. Я не ошиблась в ожиданиях. Эта информация действительно полезна. Ты страдаешь от боли, которую она причинила, эмоционально отдалив тебя. Она же сдерживает себя усилием воли, как бы уничтожая все свои чувства. Также небезынтересна и причина, по которой она отказывается обсуждать с тобой прошлое. Светла просто еще не готова к этому. Можешь быть уверен в том, что я говорю.

— Но что же тогда не дает ей покоя?

— Мне жаль, Мак, но я не могу ответить на твой вопрос. Я обещала, что вся информация, которую она мне передаст, останется для моего личного пользования. Я не могу нарушить мое обещание.

Он продолжал смотреть сквозь иллюминатор на мерцающий свет звезд. Ближе к центру располагалась туманность НХ-12304. Может, когда-нибудь в ней зародятся новые неизведанные миры. Он почувствовал, как древний смысл этого созидательного процесса овладевает сознанием, и на мгновение почувствовал себя его частью. Но это ощущение было мимолетным и быстро исчезло, уступив место привычному течению мыслей.

— Что ж, Шейла, я могу тебя понять, — сказал он. — Но не забывай, пожалуйста, кто или что ты представляешь собой на самом деле. Я твой командир и считаю, что эта информация мне необходима. Я не прошу. Я приказываю тебе ознакомить меня с ней.

— Мне жаль, Мак, но это абсолютно невозможно.

— Тебя не просят ни о чем сожалеть. Ты должна делать то, что тебе говорят.

— Мне очень жаль, но в данном случае я не могу выполнить твой приказ.

Маккензи резко обернулся и, упав в кресло, сильно стукнул его кулаком.

— К черту, Шейла, ты не смеешь так себя вести! Следуй главной инструкции и оказывай всякое содействие своему командиру! Ты поняла меня?

— Мак, ты не понимаешь. Я и следую инструкции. Я расцениваю полученную информацию как препятствующую успеху экспедиции.

— Что?

— Ты не ослышался, Мак. Эффективность принимаемых тобой решений будет значительно выше, если тебе будет неизвестно, что думает о тебе лейтенант Стоковик. Любая информация из этой области, хорошая или плохая, может отрицательно повлиять на твою способность к действию.

Маккензи откинулся на спинку кресла.

— Нет, ты не можешь так поступить со мной! Я не дам тебе увильнуть от ответа!

Глаза его перебегали с дисплея на дисплей, подыскивая вариант решения проблемы. Постепенно до него начало доходить, насколько хорошо была защищена Шейла от любых попыток причинить ей вред. Он мог попробовать отключить ее главный процессор, который находился под столом кокпита. Но что было делать с периферическими системами и энергетическими цепями, которые, как артерии, пронизывали каждый сантиметр корабля.

Он с силой вновь ударил кулаком по пульту ручного управления. Рука болезненно заныла, но он испытал от этого какое-то удовлетворение. Боковым зрением он заметил ответную вспышку, мелькнувшую на экранах дисплеев. Он снова ударил по ним рукой и снова почувствовал боль. Подняв руку, он обратил внимание на осколок плексигласа, торчавший из раны на руке. Рана уже начала кровоточить.

Откинув голову, он засмеялся безумным смехом и вдруг начал метаться по рубке.

— Так ты думаешь, что если мне будут неизвестны чувства Светлы ко мне, я смогу пожертвовать ею при необходимости? Вот причина твоего отказа подчиниться моим требованиям!

Он снова рассмеялся, но его смех был мало похож на человеческий. Скорее это был какой-то сдавленный вой.

— Маккензи! Что там происходит? — раздался по интеркому голос Светлы. Он вздрогнул. Маккензи совершенно забыл, что она была всего в нескольких шагах от него, за стеной лаборатории. Но этот факт лишь распалил его еще больше. Он посмотрел испепеляющим взглядом на экраны приборов.

— Шейла, я более не намерен продолжать наши прения, — сказал он, выскальзывая из кресла. — Ты можешь думать или чувствовать, что тебе хочется. Но здесь в космосе действует лишь один закон, и никому не дозволено его нарушать.

Он шагнул в центр рубки.

— Этот приказ гласит, что здесь командую я, а ты мне подчиняешься.

Наклонившись, он открыл замок и поднял панель. Ему открылся блестящий лабиринт главных процессоров Шейлы.