Я никогда не была спокойна - Амедео Ла Маттина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так случилось, что Балабанову как раз пригласили выступить перед этими умеренными консерваторами, и она имела огромный успех. Речь идет о выступлении в Венеции. Там она должна была прочитать две лекции: ее пригласили в университет как почетную гостью. Первая лекция была посвящена России (и имела колоссальный успех), вторая – условиям жизни в Италии (и потерпела фиаско). Публика состояла из консерваторов, банкиров, дипломированных профессионалов: все люди просвещенные, искренние либералы, но правые. Они аплодировали, когда Анжелика осуждала царя, но как только речь зашла об Италии и об эксплуатируемых, которые должны взять в руки свою судьбу, чтобы разбить оковы капиталистического господства, в зале воцарилась тишина. На банкет, устроенный в честь почетной гостьи, пришло мало людей. Ректор университета был в отчаянии и извинился перед Балабановой. Его звали Амедео Грассини, его дочь Маргарита впоследствии возьмет фамилию мужа, Чезаре Сарфатти. А тогда Анжелика впервые встретила эту девушку, которая впоследствии сыграет важную роль в ее жизни.
Постепенно Анжелика становится известным политическим деятелем в национальных и европейских кругах. Она много делает для сбора денег в пользу русских революционеров: в Италии она собирает много средств. Она никому не отказывает, с одного поезда пересаживается на другой, ездит в большие и маленькие города, в отдаленные деревни. Ее голос гремит и в рабочих залах, и в университетах, а ведь кто бы мог подумать, что при таком хрупком телосложении можно иметь столь громкий голос. В 1906 году в Триесте она впечатляюще рассказывает о Марии Спиридоновой (героине революции 1905 года). Анжелика живо описывает, как один из караульных царской тюрьмы прижигал руку Марии зажженной папиросой. Она и вообразить себе не может, какие методы будут использовать тюремщики-коммунисты, в чьи лапы в 1918 году попадет та же Спиридонова из-за оппозиции по отношению к большевикам. Рассказ Анжелики производит сильное впечатление: с галерки триестинского театра раздается крик какого-то юноши: «Мы отомстим!»; аудитория встает как один и долго аплодирует. Анжелика поражена откликом, который вызвали ее слова: это подтверждение ее любви к Италии, которая будет сопровождать ее всю жизнь, даже когда итальянцы выйдут на площадь Венеции, чтобы приветствовать нового Цезаря. Это прежде всего духовная связь, а не политическая. Она отличается от той рассудочной связи с соотечественниками, с которыми она встречается в Швейцарии.
Русские революционеры в Швейцарии в основном живут между Берном и Цюрихом. Русская колония в Италии растет в Риме, Неаполе, Милане и на лигурийском побережье, особенно в Нерви. Горький, уже самый известный русский писатель в мире, 4 ноября 1906 года поселяется на Капри, а вилла Эрколано, названная «красным домом» из-за цвета кирпича, скоро станет революционной школой и Меккой для всех русских эмигрантов, живущих в Европе[75]. В 1908 и в 1910 годах у писателя гостит Ленин. Деятельность русских революционеров вызывает «растущую озабоченность». 9–22 января 1907 года русский посол в Квиринале[76] Михаил Муравьев сообщает в Петербург, что Балабанова и Горький устроили в Италии «центр агитации» против царя[77].
Политическое и культурное значение Анжелики уже достигло международного уровня. В Швейцарии она снова встречается с Плехановым, своим брюссельским учителем. Она знакомится с меньшевиками Мартовым и Аксельродом и с большевиком Зиновьевым. Она не является сторонницей какой-либо группировки, но состоит в марксистском кружке, секретарем которого выступает Чичерин, будущий советский комиссар иностранных дел.
Жизнь русских отличалась от жизни других иностранных студентов своим аскетизмом и поглощенностью наукой и политикой. На самом деле политические дискуссии считались неизбежным дополнением к учебе и ее вдохновляющим началом. Пища и кров были вторичными соображениями, а внешний вид игнорировался совершенно. Даже те, кто мог позволить себе одеваться по моде и жить в комфорте, отвергали возможность жить лучше, чем народные массы, которым они намеревались служить. Девушки особенно акцентировали свое презрение к внешнему виду, одеваясь как можно проще, даже так, как им совершенно не шло, – так жаждали они отличаться от женщин из правящих классов, ведших паразитический образ жизни[78].
И все же некоторые вещи смущают Анжелику. Прежде всего, эти группы изгнанников состоят только из интеллигенции, живущей в собственном мире, они далеки от народа и поглощены бесконечными спорами, и здесь обращает на себя внимание некий Владимир Ильич Ульянов, то есть Ленин, человек, который не производит на нее никакого впечатления, в отличие от Льва Троцкого, с которым она познакомилась в 1906 году в Вене на собрании в память о смерти Фердинанда Лассаля. Лев обаятелен, у него блестящий ум, он эффектный оратор, прекрасно образован, умеет вести полемику, причем не только политическую. Все это очень впечатляет русскую девушку. А Ленин оставляет ее равнодушной: робкий, необщительный, лысый, мастер полемики, зачастую беспринципный. У него необычные монгольские глаза, но внешне он не заинтересовывает Анжелику.
Если честно, я должна признаться, что не могу вспомнить, когда именно и где я впервые встретилась с Лениным, хотя думается, что это было на собрании в Берне. Я уже знала, кто он такой и какую позицию представляет, но он не произвел на меня никакого впечатления в то время. У Ленина не было никаких внешних черт, которые заставляли бы выделять его среди революционеров его времени. На самом деле из всех русских революционных вождей он внешне казался самым бесцветным. Его выступления в то время также не произвели на меня никакого впечатления ни своей манерой подачи, ни своим содержанием[79].
Одним словом, малозначительный человек. Что удивило Анжелику, так это грубая агрессивность Ленина к противникам партии. Она обратила на это внимание во время съезда русских социал-демократов в апреле 1907 года. Съезд должен был состояться в Копенгагене, но король Дании не дал разрешение в угоду Романовым, которым он приходился родственником. Было решено перенести съезд в более толерантный Лондон. Однако требовались деньги, чтобы оплатить поездку тремстам делегатам, многие из которых уже ехали из России в Копенгаген. Средств требовалось много: нужно было платить за жилье и питание в течение шести недель: ораторы часами обсуждают теоретические вопросы и дискутируют о резолюциях, газетных статьях и книгах – чтобы организовать это политическое мероприятие, нужны финансы. Помочь тут могут только немецкие товарищи.
Балабановой поручают отправиться в Берлин и просить финансовую помощь у сильной
