Я никогда не была спокойна - Амедео Ла Маттина

Возможно, ему кое-что было известно о моем происхождении, и это знание возбуждало в нем снобистскую гордость от общения с представителем того класса, который он делал вид, что презирает, – а отчасти, возможно, потому что я была женщиной, рядом с которой ему не нужно было доказывать, что он равен или стоит выше других мужчин. Он, похоже, не обижался ни на мои советы, ни на мои упреки. Ему нужен был кто-то, на кого он мог опереться, а его тщеславие никогда не позволяло ему опереться на мужчину. Он не делал попыток скрыть от меня свою слабость. Если бы он делал это, я, вероятно, должна была бы испытывать по отношению к нему меньшее сострадание, и он, несомненно, понимал это. На протяжении всего нашего общения меня связывало с ним понимание того, что я единственный человек, с которым он был абсолютно самим собой, с которым он не напрягался, потому что ему не нужно было лгать. И на протяжении десяти последующих лет он всегда не колеблясь пользовался чувством ответственности, которое это понимание налагало на меня[63].

Эти слова, как кажется, выдают некие любовные отношения: они совсем не похожи на отношения между товарищем по партии и «богемой», как утверждает Ренцо Де Феличе[64]. Но ни один, ни другая ни разу не обмолвились, что они любовники: ни в Швейцарии, ни позже, когда работали рука об руку в политике и журналистике. Она сдержанна. Он выражает уважение к Анжелике, та испытывает к молодому товарищу «чувства нежные, полуматеринские-полустрастные»[65]. Об отношениях между Бенито и Анжеликой недвусмысленно обмолвился сын Муссолини Витторио: «Балабанова и мой отец были действительно очень близки»[66].

Так значит, мы не можем утверждать, что между ними был роман? Есть один потрясающий эпизод, о котором Рандольфо Паччарди рассказал Паоло Палме, журналисту и историку, долгие годы собиравшему воспоминания о бывшем социалистическом лидере. Анжелика и Рандольфо встретились в Париже в начале тридцатых годов. Оба антифашиста ощущали упадок сил, уныние, одиночество. В тот вечер они снова размышляли о катастрофе, случившейся в Европе, в Италии. В таком состоянии рассудок замирает, не хочется думать о серьезном. Паччарди жаждет получить новые факты о Муссолини, с которым он никогда не был знаком, но которого несколько раз разными способами пытался убить, организовывая покушения в антифашистских кругах, базировавшихся в Лугано. Ему не дает покоя эта любовная история, бывшая у всех на устах. Он очень хочет узнать, как все было на самом деле. Похоже, сейчас настал подходящий момент: Анжелика спокойна, непринужденна. Он нервно кусает губы, но в конце концов решается и выпаливает: «Скажи мне, Анжелика, каков был Бенито в постели?» Она смотрит на него с удивлением, чуть прищуривается и, поморщившись, отвечает: «Эгоист, как и во всем остальном!»

Их связь не была секретом для товарищей, которые к ним приходили. И когда родилась Эдда[67], многие думали, что это дочь Балабановой. Однако в то время у Муссолини было множество любовных историй. В Швейцарии он сходил с ума по Элеоноре Х. Нельзя не вспомнить о его увлечении некой Алнес из Петербурга. Двадцатилетний парень из Довиа питал слабость к славянским женщинам. Еще не появилась в его жизни самая несчастливая из всех, Ида Дальцер из Тренто, – она подарит ему сына и в 1937 году трагически уйдет из жизни в психиатрической клинике.

Глава пятая

«Вперед, соратницы!»

В 1904 году в Сан-Галло приезжает итальянская учительница, спасающаяся от преследования за антирелигиозную статью. Ее зовут Мария Джудичи, она ждет ребенка, а ее сыну семь лет[68]. Анжелика отдает ей свою комнату. Обе они революционерки: эмансипированные женщины, пропагандирующие и практикующие свободную любовь, но они не хотят, чтобы их называли феминистками. Борьба за освобождение женщин – всего лишь один аспект борьбы за освобождение человечества.

Но здесь, в Швейцарии, нужно что-то новое, что пробудило бы эмигранток, сидящих дома или работающих на фабрике. Нужно заставить их участвовать в борьбе, дать им толчок, найти место, где они смогут выступать. И вот Мария и Анжелика уезжают из Сан-Галло в Лугано, где у итальянских товарищей есть кооперативная типография. Именно здесь рождается газета «Вперед, соратницы!» (Su, Compagne!). Анжелика впервые пробует свои силы в журналистике, и, как всегда, полностью ей отдается.

В декабре 1904 года по пути в Италию к ним заезжает Бенито. Он на два дня останавливается у Анжелики и Марии. С Балабановой они начинают переводить «неомальтузианскую брошюру одного цюрихского ученого: Indersegen und Keine Ende, позже вышедшую в итальянском переводе как “Чем меньше детей, тем меньше рабов”»[69].

Джудиче испытывает крайнюю неприязнь к итальянцу, эгоистичному и надменному[70]. Она не понимает, как ее подруга могла влюбиться в мужчину, который считает всех женщин низшими существами. Но Анжелика защищает его, оправдывая его поведение бедностью, трудным детством и несчастливой жизнью. Разумеется, во всем виновато капиталистическое общество. Ее подруга совсем не уверена, что все это имеет отношение к Муссолини. Но она видит, что Анжелика любит его, а этого достаточно, чтобы принять тот факт, что утонченная и эмансипированная женщина так легко переносит надменность человека, уверенного в превосходстве мужчин над женщинами.

Бенито возвращается в Италию. Анжелика уже несколько лет пользуется успехом у итальянцев, она становится известной личностью. Особенно в кругах социал-демократов. Однажды, когда она писала статью для газеты «Вперед, соратницы!», в ее комнату вошел рабочий из Стабио, реакционного местечка в кантоне Тичино. Там только-только стал просыпаться революционный дух. Гость объяснил ситуацию и попросил Анжелику приехать побеседовать с местными социалистами. Она сразу согласилась. В зале гостиницы в Стабио собралось человек сорок. Когда городской священник узнал о ее приезде, он со своей кафедры осудил ее как «дьяволицу» и призвал женщин сорвать собрание. Так они и сделали: взяв вилы, с угрожающим видом явились к гостинице в сопровождении полиции. Хозяин гостиницы попросил их уйти, и социалисты вышли на площадь, заняв место напротив церкви. Это была не лучшая идея: едва Анжелика начала говорить, вовсю зазвонили колокола. Они перешли в другое место, в большой сарай, в окна которого сразу полетели камни. Оставаться там было опасно. Кто-то крикнул Анжелике: «Нам надо выбираться отсюда: сюда идут сотни женщин с вилами и кольями. Они убьют вас!» Они побежали в единственное безопасное место, к дому доктора, бежали по высокой мокрой траве, слишком высокой для Анжелики, она задыхалась, какой-то