Река жизни глазами Ра - Наталия Пащенко

– Это лес, – сказал Ирбрус, – привыкай к названиям, Тан Ра. На этом берегу вдоль реки Сома растет лес. Этот лес с характером, в нем есть жители. И поверь мне, лучше тебе не торопиться встречаться с ними.

Чтобы отогнать мысли обо всех незнакомых существах, которые тут живут, я отвлек себя размышлениями о семье и спросил у Ирбруса:

– Где Маар, где мама?

Ирбрус, не поворачиваясь ко мне, быстро ответил:

– Они в безопасности, мы сейчас к ним придем. Только вот насобираем хворост.

И чтобы исключить мой вопрос, предугадав его, он быстро нагнулся и, подняв тонкую палочку, показал мне:

– Хворост выглядит так.

Я стал нагибаться за этими палками, и очень скоро у меня разболелась спина, я не жаловался, но и молча не шел. Я тащил этот хворост, как назвал его этот уже ненавистный мне великан, и постанывал. Палки разодрали руки и иногда попадали в лицо. Очень хотелось спросить, долго ли идти осталось, но у меня не хватало духу. Ведь Ирбрус тащил в руках вязанку куда больше моей и при этом чувствовал себя очень бодро, как мне казалось. Я уже ничего не видел перед собой из-за веток, когда он скомандовал:

– Бросай, Тан, пришли.

Я бросил ветки и уселся сверху на них, мои руки и спина очень ныли от боли. Ноги замерзли, а земля мешала мне идти. Никак я не мог привыкнуть к этой твердости под ногами. Да и всякая ерунда попадалась постоянно и колола ступни. Поначалу я вздрагивал при каждом уколе в ногу, а Ирбрус пояснял:

– Шишка, ничего страшного, ветка, палка…

Вот, наконец, я сидел, а голова немного кружилась. Но нигде я не видел маму и сестру, вокруг только камни и деревья. Я с удивлением смотрел на рыжего человека, а он что-то пытался найти в мешочке, привязанном на его широком поясе. Через минуту он достал из кармашка маленький шарик белого цвета и вытянул его перед собой. Я подумал, что Ирбрус сошел с ума, это на него так лес действует, наверное. Но тут произошло что-то необъяснимое. На земле перед вытянутою рукою Ирбруса появилась огромная птица, невероятно большая и красивая. Она была розового цвета, но на ней блестели красные, синие и бирюзовые тона. Были даже такие, о существовании которых я и не догадывался. Птица размером с нашу лодку сидела, пригнув голову набок и чуть расставив крылья. Потом она подняла голову и встала на мощные ноги. Она казалась такой огромной, что я не мог от нее оторвать глаз. Птица с необыкновенным оперением подняла крылья, и под одним я увидел маму и сестру, они спали на земле, видимо, она их грела и оберегала. Я бы сейчас заснуть не смог на этой ледяной земле. Значит, им было тепло и комфортно под крылом чудо-птицы. Разноцветная красавица сделала два шага вперед, расправила крылья и взлетела, меня чуть не отбросило порывом ветра из-под ее крыльев на ледяную землю. Но я устоял. Она взлетела, поднявшись высоко над деревьями, разогналась и направилась на нас. Я от испуга упал на землю и вжался в вязанку хвороста спиной всем телом. «Она же нас снесет!» – пронеслось в голове. И через секунду, когда я уже отчетливо видел перед собой пеструю грудь этого чудища, она исчезла в руках Ирбруса. А точнее превратилась в сияние в шарике в его руках. Я оглянулся и встал. Страх проходил, но ничего не было понятно. Ирбрус потер шарик с пестрой начинкой и сказал, поднеся к губам:

– Молодец, девочка, спасибо тебе.

– И это и есть твой «маленький» друг, который подпер нашу дверь в лодке? – спросил я, нарочно подчеркивая слово «маленький».

– Именно, – одним словом ответил великан.

Непонятности этого дня только начинались. Но слава небесам, я об этом еще не знал. Ирбрус подошел к маме и, потрепав ее за плечо, громко сказал:

– Гея Ра, пора вставать!

Мама почти сразу открыла глаза, но подняться не смогла, несмотря на попытки. Глаза у нее были испуганные, она ими обводила всё вокруг, не понимая, где находится. Руками мама нащупала рядом с собою Маар и, посмотрев на меня, протянула ко мне руки:

– Та-а-ан, – тихо позвала она.

Я быстро подбежал к маме и помог ей сесть. Пришлось ей объяснить, что Ирбрус охотился за нами, вытащил на берег, а ночью около лодки что-то сияло, внутри и снаружи. Там находились серые прозрачные облака, и что мама спала под большой птицей, которая теперь в кармане у Ирбруса. Мама слушала, глядя на меня с широко открытыми глазами, и было видно, что ничего не понимала. А Ирбрус, смотря на нас, громко сказал:

– Значит так! Мне нужно до вечера сделать много дел. Вам, кстати, тоже.

– Каких дел? – спросила мама и встала на ноги.

– Тех, которые я вам скажу делать! – очень громко заявил Ирбрус.

– Ты не можешь нас заставить. Мы уже не подчиняемся правилам деревни, а значит, и тебе тоже, – пыталась отстоять нашу свободу мама.

– Ты права, теперь для вас одно правило – мое слово! В деревне вы были кем-то, теперь вы никто! Теперь вы не сможете выжить без меня! И я советую понять это сразу без пререканий, я всё равно вас не собираюсь отпускать, в клетке ли, либо добровольно, но вы будете со мною. Ясно?!

И он так заорал, что стало ясно всем, что никто никуда не сможет сбежать или уйти без его ведома.

Я сжал мамину руку, отвечая ему тихо и вкрадчиво, перебивая мамин порыв начать спорить с Ирбрусом. Она ведь не видела его птицу и ничего не знает про ночную жизнь этих мест. Только он может нам помочь. Даже если нам за это придется платить. Пока мне еще не было понятно, чем именно:

– Мы всё понимаем, мы согласны, мы не сможем сами себя уберечь в этих местах. А ты нам можешь помочь. Но вот вопрос, что мы за это можем тебе дать? Зачем ты следил за нами от самой деревни?

Ирбрус сел на вязанку хвороста и посмотрел на меня.

– Ты не глуп, хоть и мал, а я даже не знал, нужен ты мне или нет. Но, видимо, ты единственный из всех, кто мыслит правильно. Я тебе скажу так, с вами ничего не случится, вы будете жить лучше, чем раньше, но только со мной вместе.

– Для чего? – не отставал я с вопросами.

– Для вашего блага и для моего. Теперь вы не можете заботиться о себе сами, я вам в этом помогу, а вы мне можете дать то, в чем не очень-то нуждаетесь, то, чем вы не пользовались, и то, чего у вас не было раньше.

– А теперь будет? – спросил я.

– Да! Как только люди перестают принимать черное лекарство, они начинают видеть сны. Мне нужны именно они. Вы не пострадаете от того, что я их у вас буду забирать. Ведь и раньше вы без них не страдали. А теперь мы друг другу будем очень выгодны. – С этими словами Ирбрус встал и объявил:

– Я хочу есть, вы, наверное, тоже. До вечера я вернусь с добычей. Разожгите костер и грейтесь. Дрова можно не экономить, все использовать днем. Ночь вы всё равно проведете на лодке.

– А ты где ее пловедешь? – просила маленькая Маар Ра, немного картавя.

– А я займусь делом в эту ночь, девочка. И пусть говорит только твой брат со мной! Или мама. Понятно?! – Ирбрус сорвался на Маар, и она захныкала, обняв ногу мамы.

– Мы не умеем разводить костер, – сказала мама раздраженному великану. Кстати, это для меня он был великаном, рядом с мамой он не казался высоким.

Ирбрус, уже собравшийся уходить, повернулся и подошел к вязанке, которую принес я. Она была из более мелких веток. Взял горсть, положил на землю и, поковырявшись у себя в карманах куртки, достал два камня. Несколько раз чиркнул ими друг об друга, и искры посыпались на хворост. Я видел такое в первый раз, Маар перестала плакать и подошла ближе, чтобы разглядеть это чудо. Разгорелся костер. Я отшатнулся. Мне казалось, что где-то когда-то я его видел, но не мог вспомнить, где и когда. Инстинктивно я сказал:

– Это опасно! – и потянул сестру назад к маме.

– Ты прав, Тан, это очень опасно, но если уметь пользоваться этим даром небес, он не враг, а друг, – сказал Ирбрус.

Он подкинул еще несколько хворостин в огонь, и тот разгорелся сильнее. Маар подошла близко к пламени, но Ирбрус громко сказал:

– Стой, девочка! Этот теплый друг кусается, он теплый до тех пор, пока ты его уважаешь. Не трогай его, он этого не любит! Бросайте в него постоянно ветки, а то он погаснет, но не бросайте много, а то он станет жить своей жизнью. Я вернусь, как только найду, чем подкрепиться.

И он нагнулся за своей сумкой.

– У нас есть рыба в лодке и водоросли, – прокричал я уходящему великану.

– Я не хочу больше есть рыбу, я устал за столько лет от нее, – не поворачиваясь, сообщил нам Ирбрус и удалился в лес.

Много времени не прошло, а «наш хозяин», как прозвал я Ирбруса, уже вернулся. Он принес кусок чего-то и еще что-то. Я всего этого не понимал. Но он назвал это всё мясом.

– А что такое мясо? – спросила мама.

– Это мною убитая дичь, живущая в лесу.

Мама кивнула головой, не желая задавать еще вопросы. Но меня было не остановить:

– Что такое дичь?

Видно было, что Ирбрус раздражен моим любопытством, но все-таки ответил:

– В реке живет рыба, в лесу живет дичь, в небе птица. Всё это ест человек, если умеет поймать. Ты будешь уметь ловить не только рыбу, ты мне будешь помогать кормить твоих маму и сестру.