Сунг - Олег Татарченков

Весь юг республики был залит кровью: «вовчики» воевали с «юрчиками», кулябцы с гармцами и курганцами, русские пограничники — с афганскими «духами», сосед с соседом, а российская 201-я дивизия вместе с самым северным кланом — Ленинабадским, демонстративно изображали нейтралитет. Хотя на самом деле, конечно, это было не так.

В те тяжелые дни ВВС Узбекистана наладили воздушный мост с Кулябом, помогая разгрому врага. И это был только один из видов военной помощи.

…Тонкие лучи заклеенных фар «уазиков» скользнули по дороге.

Руслан Давлятов плавным движением большого пальца сдернул переводчик огня АКМСа на стрельбу очередями. Повернулся в сторону Бориса:

— Давай сигнал.

Гуршко тут же трижды мигнул зеленым лучом фонарика. Руслан, в свою очередь, приказал изготовиться отсекающей группе. Она должна были уничтожить замыкающий УАЗ с охраной…

За десять лет войны в Афганистане с шурави, когда он, скромный школьный учитель, превратился в воина джихада, Нурулло разучился доверять кому бы то ни было. Иногда, правда, он с удивлением оглядывался назад и с горькой насмешкой вспоминал о себе прежнем.

«Неужели это был я?»‚- с горькой усмешкой говорил он себе и тут же гнал от себя эти мысли.

Обстановка вокруг не позволяла расслабляться. Выжить в банке со скорпионами может только скорпион. Вот и сейчас Нурулло искоса поглядывал на своего брата по джихаду Мусу. Можно было ждать чего угодно от этого потомка черкесов-язычников, сбежавших от гяуров белого царя в далекие арабские пески и принявшего потом веру тех, кто взял его под свое крыло.

Нет, Муса, храбрый воин на пути джихада, на предательство не пойдет, но за золото отдаст джинну душу. Для него эта война — совсем не такая, как для Нурулло. Здесь наемник помогает своему гордому, но обедневшему клану в Арабии поправить материальное положение.

Нурулло не имел ничего против этого благородного желания. Ведь издавна война считалась не только тропой доблести, но и дорогой к благосостоянию. За то время, что они вместе воюют против «зеленых фуражек» и продавшихся кяфирам таджиков, Нурулло и ставленник арабов не раз наполняли долларами хурджуны, и никогда не ссорились в дележке добычи.

…Но те деньги были за героин.

В длинной цепочке от сбора мака, переработки опия в сильный растительный наркотик (пусть подохнут неверные от его очищающего действия!), до переправки его через Пяндж и продажи оптовикам, им доставалось не так уж и много. За год, в течении которого он отвечал на «героиновую тропу» на этом участке границы, Нурулло сумел заработать всего лишь 10 тысяч долларов. И когда через его руки и руки его людей прошли сотни килограмм только героина! А сколько прошло чарса,[8] Нурулло даже забыл…

Хлопотное дело, с другими делиться, а своим людям объяснять, почему они рискуют за чужой навар своими шкурами. За последние два месяца только убитыми пятерых потеряли, сопровождая через границу курьеров с товаром.

Эти шайтаны — «зеленые фуражки» вместе с кяфирами из русской 201-й дивизии как будто мысли читают: ставят свои секреты как раз напротив места прохода групп, накрывают огнем артиллерии. Или опять в отряде завелся кяфировский шпион? Значит, надо снова проводить чистку. Наказание Сафара не всем пошло впрок…

Нурулло вспомнил перекошенное лицо и дикий крик Сафара, когда лично лил ему в пах раскаленное масло. А как тот извивался на колу! И все зря!

Нурулло вздохнул и подумал, что на кол надо бы посадить самого Мусу, что служил в отряде начальником контрразведки — не работает как надо, сын ишака!

Да, профессия контрабандиста всегда связана с риском. Это Нурулло понимал и принимал. Но для себя давно решил, что любой риск должен быть оправдан. И подкреплен материально.

Убедительное подтверждение этому бывший школьный учитель получил после победы над Наджибуллой в 1992 году. Тогда объединенные отряды моджахедов заняли Кабул и, казалось бы, война закончилась. Но после того, как стихли первые восторги, вдруг выяснилось, что к этой победе все пришли с разной поклажей. Кто-то с автоматом и в одном рваном чопане, кто-то — с миллионами долларов в швейцарских банках.

Нет, Нурулло не был фанатиком, которого не интересовали деньги. На войне он старался не упускать, что само шло ему в руки. Но безоглядная жадность иных вождей неприятно поразила его и заставила задуматься.

И когда в начале 1993 года его отряд поставили на границу с Таджикистаном охранять одну из дорог наркотрафика, Нурулло твердо решил сделать состояние. Однако героиновые деньги приносили не такой доход, как хотелось бы. Другое дело — золото…

Когда Чумазый Рахматулло притащил первый самородок, командир лично расцеловал старателя. Ведь золото в зоне ответственности отряда отродясь не водилось. Ходивший в вечных неудачниках Чумазый намывал столько, что хватало только на плошку плова без мяса для его многочисленной семьи. А тут такая удача!

Нурулло на радостях не только сформировал бригаду старателей, но и назначил Чумазого старшим. За честность и ум. Мог ведь спрятать самородок, но вместо этого принес хозяину!

Все ближайшие скупки приграничья контролировались им. И всегда нашлись бы люди, что донесли хозяину о появлении в его зоне крупного самородка. А он за такую провинность живьем шкуру содрал бы с несчастного. Об этом Рахматулло не мог не знать и не стал рисковать жизнью ради обманчивого желтого блеска. Такой поступок давался далеко не многим…

И потекло золото! Не жирным, но стабильным ручейком.

Как только забил этот ручеек, почувствовал Нурулло, что изменились их отношения с Мусой. Завидовать он начал командиру. Тот же, в свою очередь, приложил все усилия, чтобы знать обо всех шагах своего алчного помощника…

И вот верный человек доложил, что накануне отправки очередной партии груза телохранитель Мусы имел встречу с гонцом из Тулукана. О чем они говорили, человечек не знал, и это еще больше насторожило командира. Хотя ставленник арабов по роду своих занятий должен был встречаться с тайными гонцами, но… интуицию не обманешь. Интуицию, которая развилась за десять лет войны и необыкновенно обострилась с тех пор, как нашли золото.

…Его золото, которое Нурулло ни намерен не отдавать никому. В нем его будущее и будущее детей. Полевой командир не хотел признаваться даже самому себе во сне, что ему надоело воевать. И в глубине души он видел себя радушным хозяином на вилле где-нибудь на океанском побережье, подальше от этих гор. Нурулло не разу не был на море, но океанские пейзажи с американских видеокассет глубоко запали в душу. И теперь этот сын шакала хочет разрушить его мечту?

В том, что Муса договаривался о засаде с земляками — арабами из тулуканского лагеря по подготовке моджахеддинов, Нурулло почти не сомневался. И чем больше думал об этом, тем меньше находил аргументов против этого…

Именно поэтому он и взял с собой в поездку своего телохранителя Мухаммеддина. Тот был из русских солдат, звался некогда Николаем, и был захвачен моджахедами еще в 1984 году. Тогда Нурулло выкупил пленного у воинов соседнего отряда, намеревавшихся расстрелять русского, приблизил к себе. И Николай, приняв ислам, стал Мухаммеддином и преданным телохранителем.

Сейчас он сейчас сидел на заднем сиденье сразу за водителем «уазика». Около правой противоположной дверцы устроился сам Нурулло. Между ними посадили Мусу.

— В чем дело? — оказавшись зажатым между широкими плечами хозяина и его нукера, недовольно спросил он. — Я мог поехать в первой машине, вместе с охраной.

— Не будь глупцом! — заявил ему ответ Нур, — Или ты не знаешь, что в случае засады первой погибает как раз первая машина. А ты слишком ценный человек, Муса, чтобы просто так погибнуть!

Черкес скрипнул зубами и смирился.

Этот скрип еще больше убедил Нурулло, что его помощник замыслил что-то неладное. Однако он сделал так, чтобы в случае засады продажный сын саудовского верблюда не смог уйти без возмездия.

Для этого у Мухаммеддина приготовлен взведенный «стечкин». А если и здесь произойдет промашка, то приемный сын арабов все равно не избежит возмездия: в «уазике» рядом с водителем сидит младший брат Нурулло, Зухроб. Он известен умением без промаха стрелять в темноте на любой звук.

Не зря Нурулло славится искусством предугадывать случайности…

…Головная машина, на секунду вспыхнув красными «стопарями», вдруг остановилась. Водитель второго «уазика», в которой ехал Нурулло, тоже мгновенно нажал на тормоза.

Полевой командир, качнувшись в такт рессорам, одной рукой сжал лежащий на коленях автомат. Второй он нащупал на поясе под «пакистанкой» рукоять дорогого пистолета «глок»» и быстро взглянул на Мухамеддина:

— Почему встали?

Тот в ответ лишь пожал плечами: «Почем я знаю?»