Питерские тайны Владимира Яковлева - Павел Шеремет

ее, что-то сказал или пошутил красиво и мягко, как обычно мужчина подшучивает над любимой женщиной. Они были товарищами. Но если бы не Людмила, Собчак бы сидел в тюрьме. Она его спасла», — считает Вячеслав Щербаков. Импозантный, подтянутый, галантный Собчак любил женщин, они отвечали ему взаимностью. Возможно, он жалел о разрушенной первой семье, по крайней мере, материально поддерживал ее и искренне любил внука — сына первой дочери. И больше не хотел никаких потрясений, а потом уже и не мог себе позволить вольностей. А Нарусова старалась изо всех сил защитить свою вторую семью от любых посягательств извне. Она много сделала для того, чтобы люди воспринимали их союз как идеальный и безусловно счастливый.

У Яковлевых все иначе с самого начала, другие традиции и другие правила. Ирина Ивановна, как принято говорить, «из хорошей семьи» — классическая питерская интеллигенция с соответствующим набором интересов: театр, музыка и прочее серьезное искусство. С детства она под опекой бабушки и мамы, поэтому уверена в себе и спокойно смотрит в будущее. Владимир Анатольевич из семьи попроще, поэтому ко всему он относится сдержанно и основательно. В юности его друзья называли «Большой» не только за высокий рост, но еще и за нетипичную для его лет серьезность. Он и профессию выбрал исходя из той шкалы ценностей, которая сформировалась в детстве, — строитель: надежно, конкретно и общественно полезно.

В семье Яковлевых роли распределены классически: он — опора совместной жизни, она — тыл и советчик. «Семья наша формировалась только благодаря Володе, потому что я была абсолютно не домашним человеком, для которого быт — презренные путы. Привязать меня к дому было достаточно сложно, поэтому они с моей мамой очень мудро, спокойно заставили меня сделать выбор. Он сделал меня своим единомышленником и никогда не заставлял превращаться в домохозяйку», — признается Ирина Ивановна. Он всегда признавал превосходство супруги по части знаний в разных областях искусства, она щедро делилась с ним этими знаниями. Владимир Яковлев, например, прошел со своим сыном Игорем через его музыкальную школу, посещая практически все важные и интересные концерты. Он разбирается в живописи и легко может обсудить новинки театрального сезона. Хотя до сих пор сохранил и не преодолел с годами некую робость, которую испытывает молодой мужчина в общении с девушкой яркой и в чем-то лучше образованной. Правда, сферой искусств эта робость и ограничивается. Яковлев — человек коммуникабельный, в людях прекрасно разбирается и умеет четко и точно выстраивать отношения, поэтому нельзя преувеличивать степень влияния Ирины Ивановны на его решения и оценки в повседневной жизни и тем более — в работе.

Он не мешал жене строить собственную профессиональную карьеру, но категорически отвергал вмешательство в собственные дела. Для Яковлева работа — основной смысл жизни, и лучше не спрашивать у него о проблемах строительства в Санкт-Петербурге, если не хотите услышать многочасовую лекцию, например, о системе водоснабжения родного города. «Эта профессиональная упертость меня всегда поражала. Он еще главным инженером в жилуправлении был, но после работы, когда закрывался объект, шел и лично проверял. Облазит все, каждую трубу посмотрит для того, чтобы на следующее утро на планерке совершенно спокойно рассказать, где и что строители неправильно сделали и что необходимо исправить», — вспоминает Ирина Ивановна.

Между прочим, на разных городских мероприятиях их часто знакомили друг с другом. Не было случая, чтобы кто-то не подходил к вице-мэру Владимиру Яковлеву и не представлял ему однофамилицу, женщину боевую и активную. Дело в том, что Ирина Ивановна никогда не светилась среди городской элиты как супруга Владимира Анатольевича и тем более не эксплуатировала свои родственные связи. В их семье это не поощрялось.

С 1991 года Центральный банк проводил в Санкт-Петербурге ежегодный банковский конгресс с участием Европейского банка реконструкции и развития. Организацией этих конгрессов как раз и занималась Ирина Ивановна, поскольку как заместитель директора Русского музея хорошо знала руководителей питерской конторы Центробанка. В 1994 году проведение конгресса от мэрии курировал Владимир Путин, поэтому Ирина Ивановна отработала с будущим президентом бок о бок почти год. Она вспоминает, как однажды в разговоре Яковлев спросил у Путина: «Ну, как там моя Ирина?» — «Какая Ирина?» — «Из Европейского банка». — «Она что, твоя жена?» Путин долго потом подтрунивал над чрезмерной! секретностью Яковлевых.

По большому счету роль женщин в современной истории Санкт-Петербурга, так же как и на выборах 1996 года, явно демонизирована. Сегодня уже очевидны ошибки Собчака на тех выборах: не учитывал масштабы протестного электората, надеялся на активность своих сторонников, считал, что возвращение городу прежнего названия, «Игры доброй воли» и весь антураж демократической революции продолжают действовать на умы избирателей и обеспечат победу. Но изменились времена и настроения людей.

Аргументы Яковлева били точно в цель. Его программа была простой и понятной: за три года восстановить затопленное метро, построить кольцевую автодорогу, реконструировать все общежития города. Народ ему аплодирует: «Яковлев — заслуженный строитель России, а Собчак — почетный подводник; Яковлев возводит дома, а Собчак переименовывает улицы; Яковлев предлагает строить дороги, порты, а Собчак — хоронить Ленина и Николая 11».

Даже история с переименованием города из Ленинграда в Санкт-Петербург сыграла против мэра. Его соратник и соавтор первых демократических побед в городе Вячеслав Щербаков настаивает на том, что первоначально Собчак не поддерживал идею переименования. Вопрос выносился на своеобразный референдум — опрос среди горожан 12 июня 1991 года — во время первых выборов президента России и мэра северной столицы. Почти половина жителей Ленинграда высказалась «против»: «Вы сначала превратите город в Санкт-Петербург, а потом уже переименовывайте». Предлагали другое решение — политически корректное и поэтому идиотское: «Санкт-Петербург», а в скобках — «Ленинград». Несмотря на то что с возвращенным названием сейчас смирились и в долгосрочной перспективе это был правильный шаг, до сих пор даже среди интеллигенции город подчеркнуто называют Ленинградом или выбирают Питер в качестве компромисса. Потому понятно, что в середине 90-х годов настойчивое напоминание о том, что идея переименования принадлежит исключительно Собчаку, вызывало не восторг, а раздражение у значительной части горожан.

Также и со спортивными соревнованиями «Игры доброй воли». Сколько город потратил на это, с точки зрения обывателей, бессмысленное в момент тяжелого экономического кризиса дело, не поддавалось подсчетам. Сколько при этом украли, сколько под видом обслуживания Игр заработали «мимо кассы», тоже неизвестно. Праздник прошел, а проблемы остались. Так и сохранилось в памяти горожан это мероприятие с подачи злых шутников как «Игры доброго Толи».

А после Игр произошла авария в городском метро — грунтовые воды затопили