Импровизация на тему убийства - Яна Розова

Строительство этого чуда-юда было делом непростым. Впервые увидев эскиз нового здания, Ник пришел в полный восторг и поклялся усами своего дедушки, что постоит это во что бы то ни стало. А стало это в большие деньги и в долгие сроки строительства.

Интересно, что здание развлекательного комплекса имело два основных входа с двух параллельных улиц. То есть его ширина вполне соответствовала ширине небольшого квартала между улицами Ленина и Менделеева. Вход в ресторан находился на улице Ленина, а в ночной клуб – с Менделеева.

Так было специально задумано: ресторан – для респектабельной публики, а ночной клуб – для шухерной молодежи. Встречаться тем и другим было ни к чему. Что хорошего, если обкуренная дочка председателя городской думы со своим бойфрендом-наркоманом встретит у ночного клуба своего папу, обнимающего блондинку, но не маму? Кому от этого будет приятно?

В комплексе были еще и бар «Хемингуэй», и боулинг, и бильярдная, и много чего, куда можно было попасть и со стороны ресторана, и со стороны ночного клуба.

За всю свою жизнь в ресторанах я провела не слишком много времени, поэтому мои восторги по поводу интерьера комплекса «Джаз» звучали бы слишком провинциально даже для нашего захолустья. Но «Джаз» нравился и тем, кто видел гораздо больше моего. Все-таки это было достаточно красиво: черные и белые плитки на полу, выложенные в шахматном порядке, красные кирпичные стены, украшенные черно-белыми фото Эллингтона, Армстронга, Глории Гейнор, Утесова, знаменитых диксилендов и видов Нью-Йорка начала двадцатых годов прошлого века. Мебель выглядела тоже очень солидно: белые кресла и черные диваны, белый рояль на небольшом подиуме, по вечерам выполнявшем роль сцены. Под потолком висели сверкающие люстры – самая помпезная деталь на общем черно-белом фоне. Люстры зажигались только во время банкетов. В остальные дни, в том числе и во время джазовых концертов, в зале царил полумрак.

Глава 5

Несмотря на невероятное количество удовольствий, которое вмещал «Джаз», само, с позволения сказать, здание комплекса общественностью воспринято не было.

Однажды, как рассказывал мне Сидорыч, ставший свидетелем этой истории, даже случился митинг против существования несуразного здания. Пришли на него, правда, всего пять человек, протестующих по-настоящему, и еще около пятнадцати сочувствующих. Все пятеро активистов были жителями соседних домов, честно говоря, сумасшедшими старушками. Они считали здание «Джаза» уродливым наростом на теле города и призывали горожан собраться и снести его к чертям собачьим.

Митинг проходил в ноябре. Холод стоял жуткий, а из ресторана доносились ароматы горячей еды. Бабульки, сглатывая слюну, отчаянно скандировали: «Снес-ти! Снес-ти!» Демонстранты перегородили парковку, и Ник из окна наблюдал, что уже вторая машина с голодными потенциальными посетителями не смогла припарковаться у «Джаза». Тогда он вышел из здания и самым любезным образом обратился к посиневшим от холода старым курицам:

– Здравствуйте, уважаемые дамы! Я – хозяин этого ресторана. Мы обязательно снесем это безобразное здание. Когда-нибудь, – уточнил он, улыбаясь.

Манифестанты притихли. Они не ожидали увидеть перед собой кого-нибудь, кроме грубых охранников. Сухарев продолжил в том же тоне (лично я думаю, что он изображал дворецкого Бэрримора):

– Если честно, то я сам с удовольствием присоединился бы к вашему митингу, но для меня на улице слишком холодно. Я уверен, что вы тоже замерзли и устали. Поэтому я приглашаю вас на обед!

Да, Ник накормил и напоил вредных активисток. Более того, он узнал их адреса и с тех пор отправлял им корзинки со всякими вкусностями к каждому празднику.

Поверьте, внешний вид развлекательного центра «Джаз» в глазах активистов общественного движения «Уничтожь все, что не похоже на коробку из-под телевизора!» значительно улучшился.

Если в этой истории Ник поступил как душка, то во многих других случаях он демонстрировал свой непростой характер во всей красе. Однажды инспектор Роспотребнадзора потребовал у Сухарева взятку за какое-то заключение, и Ник сломал ему руку. Понимая, что перестарался, сражаясь с коррупцией, Ник оправдывался и говорил, что это случайно вышло – кости были хрупкие у инспектора.

А история с шеф-поваром, который делал порции поменьше, чтобы воровать остатки продуктов? Это было пять лет назад, когда «Джаз» только открылся.

Шеф-повар, которого Ник нашел в столичном ресторане, неожиданно заболел. Сорокалетний мужик исхитрился подцепить ветрянку! Время открытия назначено, приглашения разосланы, джаз-банд заказан, ресторан готов, а повара нет. Согласно плану, московский шеф должен был приехать за месяц до открытия, освоиться, поэкспериментировать на новой кухне, опробовать оборудование. А тут – инфекционное заболевание, вещь для повара абсолютно нежелательная. Ввиду таких крайностей Сухарев нанял местного повара – Виктора Борисовича Шулейко. Борисыч был дядькой в возрасте, воспитанным в традиции «Все вокруг народное – все вокруг мое!». Готовил хорошо, это так…

«Джаз» открылся, все было отлично, Сухарев купался в комплиментах и ждал прибылей. Однако, несмотря на эйфорию, за порядком в собственном заведении он следил, не только ориентируясь на отзывы посетителей. Ник сам обедал и ужинал в «Джазе» – ну и стал замечать, что с каждым днем порции становились все меньше. Внешне, кстати, это было почти незаметно. Шефа учили опытнейшие жулики советского общепита, передававшие свои навыки из поколения в поколение целых семьдесят лет. Искусство раскладки на тарелке основного блюда, гарнира и прочего было изучено Борисычем лучше, чем каким-нибудь китайцем – фэн-шуй. Умел он семью хлебами весь народ накормить…

Сухарев не пожалел времени, чтобы отследить манипуляции шеф-повара и примерно его наказать. Однажды ночью кухню оборудовали видеокамерами, а изображение подавалось на монитор, расположенный на столе Сухарева.

Наказал Борисыча он даже жестоко: поздно вечером у выхода для персонала собрались жуткие битюги – охранники из ночного клуба. Для ресторана такие громилы нужны не были, а вот для фейс-контроля в клубе они подходили великолепно. Охранники схватили Борисыча за грудки, обыскали его, отобрали украденные продукты и… удивились. Борисыч «экономил» на порциях семь килограммов мяса в день! Учитывая размеры воровства, Сухарев вызвал милицию. Такого позора Шулейко еще не переживал. Его репутация была погублена.

На репутации Ника эта история тоже отразилась. Конкуренты его откровенно опасались, поставщики говорили – крут, и не пытались надуть. А коллектив ресторана «Джаз», руководил которым лично Сухарев, обожал и боялся его до икоты. Тем не менее с момента открытия комплекса этот коллектив почти полностью сохранился.

Глава 6

15 июля 2003 года я стала женой Ника. Мы оформили и брачный контракт, по которому я ни в коем случае не могла претендовать на движимое и недвижимое имущество мужа. Но Ник был очень щедр. В период совместного проживания он обязывался содержать меня и, кроме того, ежемесячно выплачивать определенную сумму денег, равную чуть ли не годовой моей учительской зарплате. В случае развода, не важно по чьей инициативе, моя компенсация также выглядела очень значительно.

По идее в этом месте повествования должно было бы находиться описание свадьбы.

В день подачи заявления в ЗАГС Ник спросил меня, как бы мне хотелось отметить праздник молодой семьи – ячейки общества? Я сказала, что поездкой за границу – в Париж, например. Будущий муж развел руками: он не мог бросить ресторан в летнее время. На крыше «Джаза» открыта летняя площадка с бассейном, для посетителей организована специальная шоу-программа, в которой примут участие диксиленды и джаз-банды со всего юга России. За всем этим вертепом надо следить. А пока народ будет развлекаться наверху, внутри здания будет проведен частичный дополнительный (ведь ресторан был открыт совсем недавно) ремонт – в санузлах и на одной из трех кухонь.

Раз такая песня, сказала я, пусть тогда это будет очень скромная свадьба. Втроем.

Событие мы отпраздновали в «Джазе», как раз после того, как в баре «Хемингуэй» закончился косметический ремонт. На скромном мероприятии, естественно, присутствовал и Митька. Ему недавно исполнилось десять лет, его рыжие вихры отросли, его локти и коленки цвели ссадинами и синяками, а на мордочке лучилась счастливая улыбка. Мне было невообразимо приятна его радость, хотелось схватить его и крепко чмокнуть в смешной нос, усеянный веснушками.

Посередине вечера он с таинственным видом полез в карман и достал брелок для ключей – раскоряченного, как паук, Спайдермена.

– Это свадебный подарок, – сказал он, протягивая мне на ладони красно-синего уродца.

– Митька… – Подарков я не ожидала и смутилась, как невеста. – Спасибо!