Девушка с голубкой - Индия Грэй

Ироничная полуулыбка искривила его губы.

— Ты — невеста Ромеро. Все Ромеро женятся в Испании.

— Конечно. Я не подумала. Твои родственники…

— Оставь их мне. — Какое‑то новое соображение заставило Тристана нахмуриться. — Что насчет твоих? Хочешь их пригласить?

— О боже, нет. — Лили протерла ладонью запотевшее стекло. — Мама сейчас в ашраме в Индии. Балансирует чакры или что‑то в этом роде.

Сюзанна Александер находилась в поисках просветления и внутренней гармонии, сколько Лили ее помнила. Модельные заработки дочери позволяли ей делать это с комфортом и все дальше от дома.

— А отец?

— Я не знаю, куда посылать приглашение.

Тристан промолчал, лишь бросил на нее взгляд в зеркало заднего вида, прежде чем обогнать вереницу машин и снова получить пустое темное шоссе в свое полное распоряжение.

— А что ты собираешься делать в начале декабря? — спросил он через паузу.

— Вернуться в Африку. — При всем желании Лили не смогла сдержать неуместный энтузиазм. — Меня попросили стать послом благотворительной медицинской организации, но я должна сначала понять, что мне по силам, где я принесу больше пользы. Я надеюсь, что они не откажутся от моих услуг, потому что мне хотелось бы оставить модельный бизнес и предложить себя в качестве волонтера на постоянной основе. Но пока рано что‑то планировать, я была в Африке всего один раз… — Ее голос дрогнул. — Сразу после того, как мы…

— Ты говорила. — Тристан прервал ее, в голосе послышались подозрительно шелковые нотки. — Это там ты подцепила вирус, из‑за которого мы оказались в нашем интересном положении. Неужели ты всерьез полагаешь, что я позволю тебе снова поехать в Африку?

Тревожный звоночек пронесся сквозь Лили как комета, оставив за собой яркий хвост злости.

— Неужели ты всерьез полагаешь, что ради тебя я откажусь от поездки? Если бы ты только видел то, что видела я! Больные голодные сироты… Матери, у которых не хватает сил не только накормить детей, но даже взять их на руки и приласкать… Десятилетние мальчики, вынужденные брать на себя роль главы семьи…

— Избавь меня от правозащитных лекций, хорошо?

Скучающий тон превратил искру ярости в огненный шар, как будто накопившиеся у Лили за этот странный вечер эмоции только и ждали момента, чтобы взорваться.

— А ты избавь меня от ужимок аристократического доминантного самца! — зашипела она. — Ты быстро дал мне понять, что не откажешься от своего образа жизни. А теперь получается, что я, как невеста Ромеро, должна отказаться от своего? Я согласилась с твоими условиями, я с уважением отношусь к твоей семье и истории, потому что это перейдет по наследству к ребенку… Но богатство, привилегии и титулы не дают тебе права ограничивать, контролировать или запугивать меня!

— Я думал, ты хочешь сохранить ребенка. — Тристан говорил спокойно, но в мутном свете фонарей Лили видела, как играют желваки.

— Я хочу! Больше чем чего‑либо…

— В таком случае логично предположить, что ты будешь руководствоваться его интересами. — От обманчивой, хищной мягкости его голоса по телу Лили побежали мурашки. — Твое желание помочь весьма похвально, но разве самая нищая и подверженная эпидемиям часть Африки — подходящее место для беременной женщины? В прошлый раз ты заболела. Кто даст гарантию, что не заболеешь снова?

Лили вжалась в сиденье и закрыла глаза, стараясь спрятаться и от внезапного осознания собственной глупости, и от очередного приступа токсикоза. Ребенок внутри ее словно бы соглашался с доводами Тристана, напоминая о себе. Молодая женщина вслепую зашарила по двери, чтобы открыть окно и впустить в салон немного воздуха, но вместо этого случайно дернула за ручку. Дверь распахнулась, вой ветра и холод снаружи захлестнули их как лавина.

Тристан отреагировал молниеносно. Одной рукой удерживая на дороге вильнувшую было машину, другой прижал Лили к сиденью. Вывернул руль, сворачивая к обочине под возмущенный визг шин. Мотор заглох, и их частое дыхание осталось единственным звуком в наступившей тишине. Очень медленно Лили повернула голову. Тристан сидел понурившись, с закрытыми глазами, но его рука все еще лежала поперек ее тела, защищая надежнее, чем любой ремень безопасности.

— Прости, — прошептала она.

Еще мгновение мужчина не двигался. Потом с преувеличенной аккуратностью убрал ладонь с ее бедра и переложил на руль:

— Пойми, Лили, я никогда не стану хорошим мужем и отцом. Но я не тиран. Я не позволю себе ограничивать или запугивать тебя.

Лили показалось, что в этот момент маска властного и самовлюбленного плейбоя треснула, приоткрыв печаль и одиночество. Все инстинкты подсказывали ей коснуться, обнять его, но, пока она ловила ртом воздух, шанс был упущен. Тристан снова стал воплощением ледяной безупречности.

— Я не могу предложить тебе любовь, — сказал он. — Только безопасность. Сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя и ребенка. Это понятно?

Шокированная, Лили только молча кивнула.

Тристан остановил машину на Примроуз‑Хилл, возле дома, номер которого умудрился выведать у Лили прежде, чем она провалилась в сон. Оглядел симпатичный викторианский особняк с фасадом, увитым осенней плетистой розой, перевел взгляд на спящую девушку. Золотисто‑матовый уличный свет скользил по идеальной коже, подчеркивал четкий рисунок скул, на которые ложилась тень от густых ресниц. Композиция заставила бы фотографов и редакторов модного глянца прослезиться от восторга. Но Тристан лишь крепче сжал руль и зажмурился.

Если бы только она не была такой красивой…

«Для начала я не стал бы спать с ней и не попал бы в такую ситуацию, — желчно подумал мужчина. — А если бы и попал, мне было бы гораздо легче представить, что мы всего лишь две стороны делового соглашения, узаконивающего право Лили на имя и деньги. Но не на секс, потому что любой секс, кроме случайно‑одноразового, подразумевает чувства. А на чувства я никогда не подписывался».

Однажды, во время перелета, Тристану попалась любопытная газетная статья. Ученые доказали, что, если определенные неврологические реакции не формируются в раннем детстве, они не формируются вообще. Тристан узнавал свой случай в каждой строчке, а когда закрыл газету, невесело улыбнулся от мысли, что у него появился научный ответ на слезливые обвинения бывших любовниц. Не знавший любви в детстве, он вырос неспособным ни испытывать, ни принимать это чувство. Открытие принесло странное облегчение, позволило наслаждаться бездушными связями со спокойной совестью. Он был осторожен, предусмотрителен и сразу ставил подруг перед фактом, что им не стоит строить долгосрочные планы… Какими же наивными все эти предосторожности казались ему сейчас!