Тайна убийства Столыпина - Виктор Геворкович Джанибекян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ну-ка, подержи мою шинель!
И парень, намеревавшийся поднять руку на губернатора, держал его шинель, пока тот выступал перед собравшимися, призывая их одуматься и вернуться к порядку, к мирной жизни.
В то время, когда некоторые надеялись на то, что река, вышедшая из берегов, со временем успокоится сама, другие считали, что предстоит многое сделать, чтобы обуздать стихию и направить её в нужное русло.
Столыпин был из тех губернаторов, которые стремились сами обуздать стихию и не сидели сложа руки в своём кабинете. Он выходил к народу. Когда произошли беспорядки в старой части города, на Театральной площади, он не побоялся прийти на митинг левых. Из окна третьего этажа дома возле площади, где собралась толпа, в губернатора швырнули бомбу. Она взорвалась, убив несколько человек. Столыпин не пострадал, стоял невредимый и, сохраняя хладнокровие, спокойным голосом просил собравшихся:
— Разойдитесь по домам и надейтесь на власть, вас оберегающую!
Толпа, увидев такое спокойствие губернатора, разошлась.
Вначале он старался улаживать конфликты мирным способом, не вызывая войска. В деревню воинские части не посылал, считая, что, пока губернская власть спокойно выполняет свои обязанности, революция восторжествовать не сможет. Он говорил, что неразумно утомлять войска передвижениями по губернии от одного погрома к другому, что это лишь внесёт ещё большую сумятицу и ослабит саму власть. Погромы, казалось, не пугали его.
— Это безобразие долго продолжаться не будет, — говорил он подчинённым. — Если в нынешних условиях сохранится государственно-административный аппарат в целости, то это поможет спасти Россию. Не в крупном землевладении сила России. Большие имения отжили свой век. Их, как бездоходные, продают сами владельцы. Они уже не опора страны…
— А в чём опора? — спрашивали его.
Он твёрдо отвечал:
— В царе. Без царя не будет страны.
И, выступая перед народом, говорил:
— Без царя вы будете нищими, а все мы будем бесправны!
Когда в конце 1905 года волна погромов захлестнула губернию, Столыпин решил силой прекратить разгул погромщиков и водворить порядок. Он запретил собрание левых в городском театре, а когда те всё же стали собираться, невзирая на его запрет, приказал выставить войска. Левые отступили, понимая, что губернатор шутить не намерен, что своё слово он сдержит.
Тогда смутьяны избрали другой способ, чтобы досадить Петру Аркадьевичу. Они стали присылать ему анонимные письма с угрозами.
Однажды он прочитал письмо, в котором неизвестный грозился отравить его маленького сына, и хотя Столыпин был уверен в прислуге, которую хорошо знал, всё же обязал домашних принимать все меры предосторожности. С каким чувством тревоги следили супруги за своим единственным сыном, которому угрожали! Но разве только пища вызывала у них озабоченность? Разве на дочерей их не могли покушаться?
При докладе правительства Николай II интересовался, как обстоят дела в Саратовской губернии, и, узнав, что власть там в твёрдых руках и беспорядки усмиряются, обмолвился:
— Что ж, Пётр Аркадьевич наши ожидания оправдывает!
* * *
Столыпин уезжал из Саратова с гордо поднятой головой. Он считал, что за три года, с 15 февраля 1903 года по 26 апреля 1906 года, сделал в губернии многое.
Как отмечали современники, Столыпин оказал Саратову значительные услуги, одна из которых — открытие местного университета. При нём было заложено здание Мариинской женской гимназии, асфальтированы центральные улицы города, проведены пробные пуски газового освещения, открыты новые приюты и ночлежные дома. Губернатор выбил для города заем для устройства водопровода. Он был попечителем местной женской гимназии, женских коммерческих курсов, председателем губернского комитета попечительства народной трезвости, попечительства о тюрьмах, по фабричному и горнозаводскому делам и Саратовской учёной архивной комиссии.
Новый министр — новая метла…
Ещё древние философы отмечали, что в характере мужчины заложены амбициозность и властность. Если он занимается политикой, то обязательно хочет быть выше всех, хочет править другими.
Представители многих знатных родов мечтали занять престижное положение на государственной службе, сделать карьеру. О министерских портфелях могли мечтать лишь некоторые, имеющие сильную протекцию. Чем выше была должность, тем выше и интрига, связанная с таким назначением.
Губернатор Столыпин о престижной должности не думал. Он просто исполнял свой долг, как исполняют его честные люди, не мечтая о высоких постах.
Иногда судьба улыбается и таким людям.
В конце апреля 1906 года в Саратов неожиданно пришла телеграмма из Петербурга, подписанная председателем Совета министров Горемыкиным. Распоряжение было коротким — Столыпину предлагалось немедленно прибыть в столицу.
Ольга Борисовна была встревожена:
— Что-то случилось… Так неожиданно… Что бы это могло значить?
Сам Столыпин не знал, по какому поводу его вызывали, не мог объяснить семье полученную телеграмму. Можно было лишь строить догадки. Найти ответ представлялось возможным разве что в Петербурге.
Приехав в столицу, Столыпин сразу же направился к Горемыкину и без всяких задержек был принят главой правительства. Настраивался на долгий разговор, не станет же из-за какой-то мелочи срочно вызывать его председатель Совета министров? Но разговор, на удивление, вышел совсем коротким. Увидев Столыпина, Горемыкин обрадовался:
— Вас ждёт государь…
Это было неожиданно. Невольно напрашивались вопросы: что произошло, почему так внезапно?
Поняв смущение губернатора, Горемыкин его успокоил:
— Ничего страшного. Государь ныне беседует со многими губернаторами, чтобы разобраться в происходящем.
Приёма у государя в Царском Селе тоже долго ждать не пришлось. Саратовский губернатор был принят незамедлительно. Государь встретил Петра Аркадьевича милостиво, сказав, что давно следит за его деятельностью в Саратове.
— Я считаю, вы исключительно выдающийся администратор…
— Ваше величество, вы слишком любезны к моей персоне, — скромно ответил Столыпин.
— Так вот, Пётр Аркадьевич, я решил назначить вас на должность министра внутренних дел. В сложившейся обстановке это необходимо.
Столыпин растерялся от неожиданного предложения. Он был, конечно, удивлён и попытался отказаться от столь заманчивого поста, но стремился сделать это тактично, чтобы не обидеть государя.
— У меня нет иного выхода? — улыбаясь, просил он.
— Ни у вас, ни у меня, — ответил государь. — Мы оказались с вами в такой ситуации, что нам необходимо принимать энергичные меры, иначе враги династии разрушат опору нашего государства. Потому я и прошу вас незамедлительно принять министерство.
Но Столыпина было не
