Эльф под горой - Полина Мельник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— По рукам, — согласилась я, — освобождай Близира.
— Конечно, но сперва контракт, — напомнил старик, раскидывая по крошечной лачуге магические символы, что висели прямо в воздухе, заливая комнатушку зеленым светом.
Магия эльфов была не такой, как магиконцев, свет вместо золота сменила зелень, но это было очень красиво, хоть и не очень приятно. Ошейник ощутимо разогрелся, символы окружили меня, словно зелёные бабочки, порхали, переливались и шевелились:
— Я, эльф и маг Сабат Белый, заключаю с … — он замялся.
— Азагур Вагарда Вэркус, — напомнила я.
— С азагуром Вагардой Вэркус договор, она доставит меня и Нарона в Серый город, за что ей будет уплачено золотом или эльфийским мечом, — произнес старик, нагнулся и распоров веревки, взял мою руку.
В полах широкой мантии он ловко выудил маленький клинок, лезвие полоснуло по белой коже, Сабат протянул нож и свою кровавую ладонь. Я сделала надрез и скрепила наше рукопожатие, символы в бешеном прыжке устремились в наши сомкнутые ладони, тут же исчезнув в них. Контракт был перезаключён.
— Меня зовут Сабат, а это законный принц Светлого леса, Нарониэль, — представил старик, указав на своего господина.
— Что ж принц не в замке, среди бархатных подушек? — ехидно заметила я, молодой недовольно хмыкнул.
— У власти сейчас его младший брат, цареубийца, незаконно взявший престол, — пояснил Сабат. — Мы отбились чудом.
— Другим словом его искусство владения мечом не назовешь, — заметила я, — хотя, ты, старик, надеюсь полезный в бою.
— Не сомневайся, азагур, — улыбнулся Сабат.
— Эх, за принца надо было просить побольше, — вздохнула я.
— Не переживай, золота дадут тебе достаточно, — огрызнулся Нарон.
— А может сарты и не возьму, мне твой ножик страшно понравился, — напомнила я и принц тут же спрятал меч в ножны.
— Что ж, пора исполнить первую часть договора, — сказал старик, вновь раскидывая магические руны.
Зеленое чудище вошло в хижину, забыв пригнуться, по пути потеряло половину, туловище быстро встало на новые ноги, и вернулось обратно. Магические символы завертелись вокруг мшистого, старик что-то бормотал, смешно шевеля губами, руны рассыпались, словно песок и вдруг с неистовой скоростью объединившись в один поток, устремились в чудище. Мгновение, и в лачуге не осталось ни одного символа, мшистый резко развернулся и вышел прочь. Я вместе со стариком поспешила на улицу, чудище уверенно двигалось вперёд, будто зная дорогу, надеюсь, оно отправилось на встречу с бедным Близиром. И как только я узнаю, что маг меня не обманул?
— Сабат, что у нас на обед? — оторвал меня от созерцания мшистого Нарониэль, этот баловень начинал раздражать.
— Ворованное мясо, — язвительно напомнила я, не поворачивая головы.
— Нам же надо было что-то есть! — возмутился принц.
— Ты мог бы сходить на охоту, — ответила я, — знаешь, сколько обычно крестьянских детей умирает в голодную зиму?
— Я верну это мясо! — горячился молодой.
— Ну да, ну да, — хмыкнула я.
— Перестаньте, — прервал нас старик, — в пути нельзя тратить драгоценное время на охоту и готовку, это мясо нам пригодится.
ГЛАВА 8. ТЕЛЛИАРОН, ЗАРНАТХ. ВЫЖЖЕННАЯ ЗЕМЛЯ
Зажгли костры. Где-то неподалеку заиграла лютня, девушки затянули баллады Дарона. Благодаря царской милости моим подданным дали время собрать обоз, к завтрашнему вечеру мы покинем границы безопасного Светлого леса. Дом, в котором мы жили много столетий в достатке и благоденствии.
Куда идти теперь? Уронив голову на сложенные руки, я сидел в шатре, не торопясь выходить к эльфам: что я должен им сказать? Они ждут ободрения, ждут светлой жизни впереди, но я не могу врать. Северные земли принадлежат людям и азагурам, нам такое не по зубам, юг занял Светлый лес, который мы обязаны покинуть навсегда, с запада нас подперло Царское море, для которого у нас нет кораблей. Оставался только восток: гоблины и орки, за которыми идет Чернолесье.
— Телль? — Даландин приоткрыла полу шатра, ожидая разрешения, чтобы войти.
— Я хочу побыть один, — огрызнулся я, но девушка вошла и вопреки моему желанию, села рядом.
Легкая рука легла на моё плечо, синие глаза смотрели с такой заботой, что это раздражало.
— Я сказал, что хочу побыть один, — не слишком вежливо напомнил я.
— Тебе нельзя сейчас быть одному, — возразила Даландин и, взяв мою руку, заставила ее обнять. — Я знаю, о чем ты думаешь, как и все в этом лагере.
— Неудивительно! — хмыкнул я, — теперь, когда мы подходим к границам гоблинов, половина передумала и не знает, как вернуться.
— Эти эльфы верят в тебя больше, чем ты сам! — возразила Даландин, вцепившись в меня решительным взглядом, — они взяли с собой своих детей, и повели за королем, который достоин этого титула.
— Они позабыли о том, что Дарон не бесконечен! — разозлился я, — что земли для лучшей жизни давным-давно заняты, и нас может приютить разве что Чернолесье!
— Не говори так! — Даландин от возмущения вскочила на ноги, — все мы знали, куда идем, но также мы знали, за кем идем. Так выйди к своему народу и ободри их, а не отсиживайся тут!
Я взглянул на эльфийку: на белом лице девушки проступил румянец, она смотрела на меня решительно и гордо, и сколько бы я не злился, она была права. Тяжело вздохнув, я встал на ноги и вышел из шатра.
Музыка сразу прекратилась, все глаза смотрели на меня, Даландин была права — мою поддержку тут ждали все.
— Жители Светлого леса, все те, кто пошёл за мной, — несмело начал я, — завтра мы достигнем границ эльфийских земель и вступим на территорию гоблинов. Наш путь лежит в Чернолесье, и я не могу обещать вам, что там будет так же хорошо, как здесь. Каждый, кто передумал, может сейчас вернуться, — я окинул взором слушателей, но никто из них не последовал прочь, — путь наш будет труден, но о нём сложат баллады.
Вдруг над лесом пролетел знакомый крик, эльфы устремили глаза вверх, в поисках издавшего его зверя. Мгновение и над головой промелькнули золотые крылья, мой желтоглазый союзник приземлился рядом, с длинной шеи свисали порванные цепи. Орлиная голова уткнулась в мою грудь, бока тяжело вздымались, из-под ошейника сочилась кровь.
— Теллиарон наш король! — воскликнул кто-то, и другие голоса вторили ему.
* * *
Рассвет встречал нас промозглой сыростью,
