Хроники Смертельной Битвы. Часть 1. Начало (СИ) - Имие Ла

Ла Имие

Хроники Смертельной Битвы. Часть 1. Начало

1. Кошмар наяву

Первые лучи восходящего солнца осветили пыльную комнату с голыми каменными стенами, в углу которой на грязном соломенном тюфяке свернулся клубочком худенький подросток лет четырнадцати в истрепанной потерявшей цвет от времени рубашке и видавших виды штанах, на которых не было живого места от заплаток. Мальчик улыбался во сне. Он видел своих давно умерших родителей, которые держали друг друга за руки, а лица их лучились счастьем, видел старшего брата Лю, который вернулся из Америки и гулял с ним по залитой ярким солнцем роще...

Из сладких грез мальчика вывел грубый пинок в бок. Сев на тюфяке и протерев глаза, мальчик увидел перед собой полупьяного наставника Храма Света с початой бутылкой самогона в правой руке; пять минут назад наставник вернулся от любовницы, которая жила в соседней деревне, и был ужасно зол, поскольку ее муж не вовремя пришел с ночной смены, и осквернителю супружеского ложа пришлось спешно ретироваться.

- Чен, вставай! - рявкнул наставник. - Уже почти половина пятого, пора двор подметать!

Мальчик в мгновение ока вскочил на ноги и принялся торопливо жевать завтрак, который оставил с вечера на подоконнике рядом со своей импровизированной постелью; недостаточно быстрое выполнение поручений старших могло привести к плохим последствиям. В прошлый раз, когда Чен слишком медленно драил заплеванные полы в комнате наставника, тот схватил его за шиворот и так сильно ударил головой об стенку, что несчастного юного послушника потом три дня выворачивало наизнанку; с тех пор у Чена временами болела и кружилась голова, а порой он вообще забывал или плохо понимал, что делает. Наспех проглотив сморщенное яблоко и холодную рисовую лапшу, Чен схватил потрепанную метлу из рисовой соломы и побежал во двор, мельком подумав о том, что его старший брат Лю Канг был не столь почтителен по отношению к старшим: когда наставник Храма попробовал дать Лю пощечину за плохо выметенный двор, юноша надел ему на голову мусорное ведро и вдобавок пообещал сломать шею, а поскольку Лю Канг владел боевыми искусствами в три раза лучше самого наставника, связываться со строптивым воспитанником тот побоялся. В отличие от старшего брата, Чен считал, что осуждать старших, а тем более отвечать им столь дерзко, как Лю, не следует, а пинки и побои от святого наставника нужно принимать с благодарностью.

Чен начал подметать двор от дальней стены. Под окном покоев наставника и его заместителя росло чахленькое деревце, примечательное тем, что все его ветки были густо увешаны резиновыми изделиями ?2, которые святые монахи периодически выбрасывали из окон; видно было, что они не столько молились Старшим Богам, сколько справляли ночные оргии с деревенскими любовницами, а то и друг с другом. Несколько таких изделий лежало и на вытертых каменных плитах двора; месяц назад одним из них подавился гусь, принесенный в Храм в качестве подношения главе Младших Богов Тьену кем-то из жителей соседней деревни, а Чену здорово влетело за то, что он недосмотрел за птицей.

Чен принялся старательно околачивать метелкой дерево, а потом сметать попадавший с веток 'урожай' в кучу, старательно повторяя про себя, что он не должен осуждать наставника; наставник - святой человек великого мастерства и мудрости, а зло всегда найдет способ очернить достойного в глазах послушников. Он вспомнил своего старшего брата Лю Канга, который оставил Храм Света и уехал в США; безусловно, Лю был сильным воином, одним из лучших бойцов, которых когда-либо воспитывал Храм, но ему не хватало главного - веры и смирения. Сердце Чена переполнялось радостью и гордостью при одной мысли о том, что скоро он будет представлять Храм Света на великом турнире; несомненно, Лю умеет драться лучше него, но он отказался от всего и сбежал; конечно, Лю Кангу было не место в Храме Света после того, как он заявил, что не верит во все то, что говорят почтенные монахи. Ну и пусть себе в Америке пирожки продает. Зато он, Чен, не отречется от Храма и выиграет Смертельную Битву, он станет гордостью своего ордена!

Мальчик решил передохнуть и, расправив плечи, посмотрел вдаль. Солнце поднималось все выше, на улице теплело. Внезапно Чен увидел какого-то человека, который медленной размеренной походкой шел к внешнему двору Храма. Юный послушник отставил метлу, удивленно глядя на приближающегося незнакомца. Ему показалось, что этот человек явно не из соседних с Храмом деревень: роста для местных жителей чересчур высокого, одежда на нем необычная - черная вся, да и держится слишком уверенно для благочестивого паломника - те приходили в Храм, потупив очи долу.

Незнакомец в черном подошел ближе, и Чен смог лучше рассмотреть его. Гость оказался широкоплечим мужчиной весьма крепкого телосложения и действительно не просто высокого, а очень высокого роста - метра под два, на две с лишним головы выше юного послушника; на вид ему было примерно лет двадцать восемь-тридцать, не больше. Поверх шелковой рубашки и брюк, украшенных богатой вышивкой из красных, зеленых и золотых металлических нитей, он носил накидку из тонкой кожи, также расшитую орнаментами с изображением листьев, цветов и драконов; длинные черные волосы незнакомца, ничем не скрепленные, свободно спускались до пояса. Встретившись взглядом с мужчиной в черном, Чен испугался не на шутку. У гостя были необычные, нечеловеческие глаза: в них не было ни зрачков, ни радужки, а белки ярко светились, что было заметно даже при ослепительном солнце. Мальчик отчаянно заморгал, решив, что светящиеся глаза без зрачков ему померещились. Нет. Он не ошибся.

Человек в черном поклонился Чену, с ехидной улыбкой смерив взглядом кучу мусора, основной процент которого составляла обтрясенная с дерева 'гордость резиновой промышленности'.

- Доброе утро. Ты Чен? - произнес незнакомец завораживающе красивым голосом со странным певучим акцентом.

- Да, почтеннейший, это я, - нерешительно ответил юный послушник.

- Сколько тебе лет? - спросил гость, внимательно разглядывая Чена.

- Пятнадцать... будет в октябре, - растерялся мальчик.

- Ты собираешься защищать Земной Мир на турнире? - незнакомец в черном с улыбкой приподнял брови, однако голос его при этом звучал так, словно он был наполовину напуган, наполовину разъярен.

- Да, - уверенно сказал Чен.

- Знаешь, у меня дочь такого же возраста, но я ей не то что участвовать - я ей даже смотреть турнир не позволю. Близко к местам проведения боев не подпущу. В твои годы в школу ходить надо, а не в Смертельной Битве участвовать. Вижу, что ваш дорогой Рейден окончательно сдурел - посылает на турнир ребенка, у которого еще молоко на губах не обсохло.