Хроники Смертельной Битвы. Часть 1. Начало (СИ) - Имие Ла

Лю Канг почувствовал, как ощущение невообразимого страха и полной беспомощности сжимает его сердце стальными клещами. В последние секунды жизни Чен помнил о нем, звал его...

- Ты будешь следующим, - снова зазвучал в мозгу Лю Канга голос таинственного убийцы.

Неожиданно вместо стены Храма молодой человек увидел перед собой мрачную полутемную комнату, скупо освещенную факелами, чадившими в железных кольцах на стенах. Посреди нее стоял каменный трон, на котором сидел человек из его сна. Убийца Чена. Он был одет в те же богатые шелковые одежды, украшенные золотым и цветным шитьем, но Лю, как ни старался, никак не мог разглядеть черт его лица. Неожиданно-резко - словно кадр сменился в кино - лицо врага проступило из полумрака, и юноша с ужасом взглянул в его нечеловеческие глаза, горящие жутким фосфорным светом - даже не просто фосфорным светом, а невыносимо ярким белым огнем, словно проволока в зажженной лампочке. Со страшным криком Лю проснулся в холодном поту.

Лю Канг не был знаком с убийцей, но слышал о нем предостаточно. Во все то, что рассказывали о Шэнг Цунге, хозяине легендарного воинского турнира и демоническом колдуне из иной вселенной , Лю не верил, да и самого его до этой ночи считал вымышленным лицом, а не реальным человеком, но снам своим, которые еще в раннем детстве часто оказывались вещими, юноша верить привык. Неужели Шэнг Цунг существует? Тогда выходит, что Чена убил именно он, но почему и за что? А турнир? Реальность или легенда? Несмотря на странный сон, Лю все же никак не мог заставить себя поверить в то, что иные миры, боги и демоны существуют. Должно быть какое-то иное, более рациональное объяснение. Может быть, этот Шэнг Цунг - обычный глава китайского преступного синдиката, который организовал подпольный воинский турнир для собственного развлечения?

Встав с постели, Лю пошел на кухню и перечитал страшную телеграмму. Отложив ее в сторону, он долго сидел за столом, подперев руками подбородок, и думал. Думал о том, что надо непременно вернуться домой и во всем разобраться. Вернее, кое с кем разобраться, если все это правда и если представится такая возможность.

Однако Лю чувствовал, как где-то внутри, в глубине его души что-то слабо сопротивляется этому решению. Не ловушка ли это? Надо ли ему ехать? Не наживет ли он тем самым кучу неприятностей? Не грозит ли это гибелью ему самому?

Молодой человек колебался недолго. Он даже не допустил мысли о том, что можно было бы послушаться своего внутреннего голоса и никуда не ехать, и отмел все сомнения в зародыше. Протянув руку к телефонной трубке, он набрал номер аэропорта.

- Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, когда вылетает ближайший рейс на Гонконг?

2. Храм Света

Добравшись по прибытии в Китай до Храма Света на каком-то полусгнившем пропахшем тиной музейном экспонате, который его владелец гордо именовал лодкой, за откровенно неумеренную плату, Лю Канг увидел, что все монахи, давно узнавшие о возвращении блудного послушника, уже в сборе, и в душе пожалел, что отправил деду из аэропорта ответную телеграмму. У главных ворот, рядом с большой мусорной кучей (после смерти Чена другие монахи и не думали убираться в своем жилище), Лю встретил дедушка - сектант со стажем, по которому давно плакали все психдиспансеры страны. Молодой человек не поприветствовал старика, а лишь указал ему на стену:

- Это произошло здесь?

- Да, здесь мы нашли его труп, - вздохнул дедушка.

- Что произошло? - Лю с трудом скрывал дрожь в голосе.

- После твоего отъезда в Америку Чен пошел по твоим стопам и стал готовиться к турниру.

- Дедушка, неужели недостаточно того, что ты мне забивал голову всеми этими глупостями? - молодой человек явно злился, думая, что впечатлительного Чена сгубили именно сектантские байки. Еще в самолете Лю пришла в голову мысль о том, что его младший брат под влиянием идиотских россказней дедушки принял местного бандита за демона из иного мира и попытался вступить с ним в бой, но не рассчитал своих сил. Юноша решил, что в любом случае он найдет отморозка и заставит его ответить за смерть брата, но сейчас предстояло разобраться с более насущными вопросами - например, выяснить обстоятельства произошедшего.

- Спасение мира - не глупость.

- Люди, участвующие в простом состязании, не решают такие вещи! Как ты, мудрый человек, можешь верить в это? Скорее всего, ваша Смертельная Битва - обычное подпольное соревнование между местными мастерами! - Лю в очередной раз пытался привести разумные, с его точки зрения, доводы, но чувствовал, что попросту говорит в пустоту.

- Мы все верим, и твой брат верил тоже, - невозмутимо возразил дедушка.

Внутри Храма в толпе монахов какой-то однояйцевый евнухоид истошно пищал:

- Лю Кангу приснился вещий сон! Он Избранный!

Ему вторил другой монах с чуть менее противным голосом:

- Нет! Он покинул наш храм и отвернулся от нас! Почему ты вернулся?

- Я хочу представлять Орден Света на турнире! - бросил Лю.

- По какой причине?

- Убийца моего брата будет там! - все больше кипятился юноша.

- Это не может быть единственной причиной, иначе ты потерпишь поражение!

- Да... Мы сражаемся за судьбу мира! - с откровенной иронией и злостью в голосе ответил Лю Канг. Ах, милосердные монахи: у него такое горе, погиб его единственный брат, а все эти престарелые фантазеры вместо того, чтобы посочувствовать, продолжают рассказывать байки!

Внезапно из-за угла выполз могучий хмырь ростом за два метра, наряженный в идиотский балахон из драной рогожи, посконные штаны и явно найденную на свалке соломенную шляпу, дырявую и прожженную во многих местах; обуви на нем не было, и босые ноги нежданного гостя были покрыты толстым слоем пыли. У хмыря были перетравленные перекисью водорода аж до цвета помойной тряпки грязные волосы, свисавшие на плечи длинными нечесаными сальными космами, нечищеные ногти с траурной каймой, яркие голубые глаза без зрачков и странное выражение лица, говорящее о весьма низком интеллекте этого типа. При его появлении все монахи дружно повставали раком, затем опустились на колени, а в довершение всего простерлись ниц в пыли, уткнувшись физиономиями в камни, лишь Лю Канг остался стоять. Глаза хмыря в рогоже вспыхнули еще ярче, и он заговорил весьма приятным голоском, который звучал так, словно его обладатель был в респираторе или противогазе: