Можно ли жить так? - Луиджи Джуссани

Отличительные черты, через которые ты открываешь истину веры, – это то, с чем ты сталкиваешься во встрече: встреча – это то средство, то явление, через которое ты приближаешься к вере. Именно поэтому вы выходите из церкви с чувством досады на веру, вера не привлекает вас, когда вы слышите, как мы, священники, по полтора часа говорим на проповеди. А на самом деле вера – это встреча, и поэтому это некое присутствие, встреча происходит сейчас, именно встреча помогает тебе понять подсказки очарования, убедительность, понять рациональную истину, понять источник привязанности, находящиеся в вере.

Однако здесь необходимо быть максимально ясными. Вера сама по себе не является встречей. Вера – это признание того, что в мире и в истории мира присутствует Бог во плоти, ставший человеком, являющийся составляющей, то есть фактором, истории мира, фактором присутствующей реальности.

Вот что такое вера. Когда Иисус говорит отцу бесноватого: «Если веруешь, твой сын будет спасен», – тот отвечает самыми прекрасными словами, какими только можно было ответить: «Верую, Господи, помоги моему неверию»[24], – выражая тем самым свою волю поверить, очевидность того, что были причины поверить, и смирение своей слабости. И Иисус пред лицом всего этого… был безоружен!

Действительно, самое красивое место в Евангелии – это то, где повторяется молитва Христа. Это одиннадцатая глава Евангелия от Матфея: «Благодарю, Тебя, Отче, что Ты сокрыл это от тех, кто считает себя умным, и открыл это простым. Ей, Отче, ибо таково было Твое благоволение»18. Все мы легко открываемся простому человеку. Открыться же тому, для кого все подчинено структуре логических связей и интеллектуальных оснований, не легко, потому что он говорит: «Да, ну посмотрим, а если, однако, кто знает… это зависит от…»

Вот что такое вера. Каким образом происходит разумное рождение веры? Вера – это человеческий жест, поэтому она должна зародится по-человечески, было бы не по-человечески, если бы она зародилась без разума, она была бы неразумной, то есть не была бы человеческой. Путь разумного рождения веры, то есть такой путь, который несет в себе для человека, для любого человека, очевидность его консистенции, очевидность его разума, – это встреча, это событие встречи: встречи сознания (ума, чувствительности и привязанности) человека и исключительного человеческого Присутствия.

Итак, я хотел разделить определение веры (вера – это признание в опыте человеческой истории Присутствия чего-то иного, фактора, превосходящего человеческое и поэтому являющегося исключительным) и описание того, как вера возникает. Вера рождается и укореняется по-человечески, разумно, а значит, эмоционально воспринимаемым и проживаемым способом, творческим способом, только как плод некой встречи, в которой великое Присутствие обнаруживает себя источником некой исключительности, источником великой действенности, действенности абсолютно неожиданной. Так, что человек повторяет вслед за апостолами: «Если мы не поверим Этому Человеку, мы не можем верить своим глазам».

Однако эти вещи необходимо читать и перечитывать, вновь и вновь говорить о них, по десять, по сто раз, тогда они становятся mens, или мерой всего, менталитетом, канвой меры всего, становятся менталитетом.

Помните, что работа, которую мы делаем, когда собираемся вместе, – это только первичное указание на то, что должно в вас проясниться: вы должны пройти этот путь снова, вы должны понять связи, вновь просмотреть отношения между словами, так чтобы уяснить их. Иначе в вас не проявляется новый человек, то есть человек свободный от отчуждения от этого мира, свободный от рабства всеобщего менталитета. Противоположность тому, о чем мы говорили, – это всеобщий менталитет, тот, которым вы жили до сих пор, тот, который будет искушать вас каждый день. Но молитва «Ангел Господень», читаемая вами каждое утро, будет как шпага, пробивающая брешь, которая пробьет брешь во всеобщем менталитете и будет расширять ее каждый день. Вы должны вновь перечитать все и постараться понять связи, обращая особое внимание на логику лекции в ее пяти основополагающих пунктах.

Глава вторая

Свобода

Итак, каковы те пять пунктов, с помощью которых мы описали динамику веры?

Первый пункт. Событие, которое происходит и имеет форму встречи. Это некий контрудар, который заставляет тебя открыть что-то новое; это не плод рассуждений, не конечный пункт определенного маршрута, а плод встречи, мгновения, которое тебя поражает. Один из учеников Гвидо дружил с нашими ребятами из CL[25]. Его пригласили на свадьбу нашего друга из Болоньи. Выходя из церкви, он сказал Гвидо: «Знаешь, я впервые в жизни чувствую себя дома». – «Как это – дома?» – «Впервые у себя дома! Я понял, в чем ошибка одного моего друга (он имел в виду самого умного ученика в классе): он претендует на то, чтобы открыть что-то посредством рассуждений, он стремится сделать умозаключение, которое позволит ему достичь истины. А истина открывается неожиданно, в одно мгновение, в какое-то определенное мгновение». Это именно то, о чем мы говорим.

Иоанн и Андрей, будучи благочестивыми евреями со всеми присущими им недостатками и достоинствами, всю свою жизнь размышлявшие, читавшие книги пророков, увидели Того Человека и по указанию Иоанна Крестителя пошли за Ним. И когда Он начал говорить, то от того, как Он говорил, чем больше Он говорил, тем больше они были поражены, поражены в смысле сражены, сражены в смысле побеждены. Самое прекрасное на свете – это быть побежденным этими встречами.

Но таковы и самые прекрасные человеческие моменты (из того малого, что есть хорошего в человечности): когда ты замечаешь, что совершил добрый поступок (спас жизнь человека, например), – поскольку ты замечаешь это, – или же чувствуешь, как другой человек любит тебя. Мы не сможем понять Христа и следовать за Христом, если не будем испытывать всех этих человеческих чувств. Потому что только в следовании за Христом они становятся в сто раз сильнее, истиннее; ничто не забывается, все становится истиннее. Истиннее в смысле сознания начала, истиннее в смысле сознания настоящего, цели настоящего, истиннее в смысле судьбы.

Второй пункт. Исключительность этой встречи. Что значит исключительность? Исключительным является то, что соответствует сердцу. Странно, но соответствующие сердцу вещи очень трудно встретить, и когда ты их встречаешь, это является знаком величайшей исключительности. До этого момента человек вовсе не выносит суждения: «Значит, это Бог», – вовсе нет! Мы описываем то, что чувствовали Иоанн и Андрей, и они чувствовали это и как суждение.

Третий пункт. Эта исключительность порождает изумление, а изумление всегда несет в себе скрытый вопрос: почему он такой? Кто он такой? Почему так происходит? И это четвертый пункт.

Пятый пункт. Здесь действие начинает становиться ответственностью. До этого момента действует благодать, ты получил благодать. С этого момента начинается твоя ответственность. Здесь уже именно ты должен думать, именно ты должен вступать в действие. Ты, и что представляет собой это человеческое «ты», которое вступает в действие? Оно представляет собой свободу. Мы видели, читая это ужасающее место, где описывается, как Иисус совершил Свое самое великое чудо, – очевиднее этого просто не бывает, – как многие люди сказали: «Это истинно!» – а другие стали обвинять Его[26].

Для того, чтобы прирасти к этой встрече, достаточно быть искренними, утверждать соответствие, то есть быть разумными: разумность – это утверждение соответствия между тем, что мы встретили, и нами самими, нашим сердцем. Для того, чтобы отрицать эту встречу, нужно быть предвзятым: нужно прицепиться к чему-то, что придется защищать; если ты должен защищать что-то перед лицом очевидности и истины, то ты уже не видишь ни очевидности, ни истины, ты лишь изо всех сил стремишься уберечь то, что хочешь уберечь. Например, один из ученых, повернувших ход человеческой истории, – Пастер, тот, который открыл микробов (самое революционное открытие в истории медицины); сколько препятствий ставили ему на пути, даже хотели посадить в психлечебницу (а сейчас, наверное, убили бы!), и кто? Ученые Парижской Академии, те самые, которые должны были быстрее всех других увидеть очевидность его открытий. Конечно, ведь если верны его открытия, то их кафедра, их жалованье, их слава, – со всем этим пришлось бы распрощаться! И на следующий день им пришлось бы подняться на кафедру и сказать: «Друзья, все, что мы рассказывали вам до сих пор, – чушь!» Это было бы унизительно. Так вот, чтобы избежать такого унижения, эти ученые сдались в числе последних, потому что они были привязаны к чему-то, что уже знали, они были предвзяты[27]. Я использовал слово, которое можно применить ко всему, слово «скандал», от греческого scandalon, что значит «препятствие», как камень, упавший на горную дорогу, и порой его не сдвинуть без подъемного крана. «Скандал» – это возражение, которое рождается из интереса, не утверждаемого во имя истины, не являющегося поиском истины.