Строптивая - Доминик Данн

– На каком основании? – спросил Филипп.

– Они говорят, что в статье намекают, будто я использую жилье для занятий проституцией. Видишь ли, пару клиентов я действительно каждую неделю принимаю у себя дома. Но большую часть работы я делаю в домах своих клиентов. Естественно, я вовсе не хочу из-за этого оказаться под судом, если ты понимаешь, о чем идет речь.

– Послушай, Лонни, я должен сейчас уходить, не могу с тобой долго разговаривать. Я перезвоню тебе позже, – сказал Филипп.

– Ты увиливаешь от меня, Филипп? Ведь это ты втянул меня в эти дела из-за этой дерьмовой рукописи, которая мирно пролежала на моем столе три года, пока ты не явился и не раззвонил о ней повсюду.

– Нет, Лонни, я не увиливаю. Просто обещал одному человеку встретиться с ним. Я позвоню тебе позже.

Филипп приехал на собрание, когда все уже расходились.

– Извини, Роуз, – сказал он, когда увидел ее. Зная, как она избалована, он ожидал, что либо она уже ушла, либо в плохом настроении из-за того, что он обещал встретиться с ней и не явился. – Мне позвонили по неотложному делу и пришлось уделить внимание. Как прошло собрание? Как я вижу, ты осталась до конца.

– Дорогой, это было восхитительно, просто прелестно! – сказала Роуз. Филипп никогда не видел ее такой оживленной, за исключением тех случаев, когда она напивалась. – Ты не представляешь, что ты пропустил. Ни за что не поверишь, кто здесь выступал.

– Кто же? – спросил Филипп, смущенный ее энтузиазмом.

– Фло Марч!

Филипп удивленно посмотрел на нее.

– Та самая, что была любовницей Жюля Мендельсона, – сказала Роуз. – Мой дорогой, что за вещи она говорила! Как жаль, что тебя здесь не было.

– Роуз, не пойти ли нам выпить где-нибудь по чашечке кофе, – предложил Филипп. – Там и поговорим.

– О, нет, дорогой, не могу. У меня дела. Но я приду сюда завтра. Буду приходить каждое утро. Это восхитительно. Лучше, чем в кино. Почему ты не сказал мне, что здесь так интересно?

– Послушай, Роуз. Ты должна знать, я предупреждал тебя, что все, что ты здесь слышишь, не должно выходить за пределы этого дома.

– Что ты этим хочешь сказать? – спросила Роуз.

– А то, что ты не должна никому рассказывать то, что услышала здесь, или упоминать имена всех тех, кого здесь видела. Эти собрания поэтому и называются анонимными.

– О, дорогой, я умею держать рот на замке, – сказала Роуз. Она не отрывала глаз от Фло и прищурилась, чтобы лучше разглядеть.

– Хорошенькая малютка, не правда ли? Никогда не подумаешь, что она была официанткой. Увидимся завтра, дорогой. Передай привет Камилле. Крепко обнимаю. – Она послала воздушный поцелуй Филиппу и ушла.

Фло стояла, окруженная людьми. Не привыкшая к подобному дружелюбию, она нервно улыбалась, выслушивая благодарности за свое выступление, за то, что поделилась с ними своими бедами. Несколько человек предложили ей дать свои номера телефонов. Осмотревшись, она с радостью увидела стоявшего невдалеке Филиппа.

– Филипп!

– Привет, Фло.

– Ты все еще злишься на меня?

– Конечно, нет.

– Но ты злился, когда мы в последний раз виделись. Я даже боялась, что ты махнул на меня рукой.

– Этого никогда не будет, – сказал он, улыбаясь. – Рад, что ты вернулась.

– Я тебя искала перед началом собрания, но не нашла.

– Я только что приехал. Опоздал.

– Филипп, я подняла руку, – гордо сказала она. – Вообще-то я в первый раз говорила на собрании.

– Я слышал, жалею, что пропустил твое выступление. Как ты себя чувствуешь?

– Замечательно. Все были так добры ко мне.

– Что тебя заставило вернуться? И почему ты вдруг первый раз говорила?

– Случилось кое-что, – сказала она и посмотрела на него. Хотя он не видел ее глаз из-за темных очков, но почувствовал что-то неладное.

– Хочешь пойдем куда-нибудь выпить кофе и поговорить?

– С удовольствием. Но я хотела бы пригласить тебя к себе домой на чашку кофе. Я хочу показать тебе кое-что.

Дома она показала ему записку, пистолет и треснувшее стекло двери.

– Бог мой, – сказал он. – Ты рассмотрела машину?

– Думаю, это был «роллс-ройс». Я смотрела в щелку между шторами. Было жутко. Два человека сидели на переднем сиденье, мотор работал, фары они не выключили и смотрели на дом. Думаю, что машина была золотистая или желтого оттенка.

– Я могу сказать, кому принадлежит золотистый «роллс-ройс», – сказал Филипп.

– Кому?

– Арни Цвиллману. Я видел его машину у дома Каспера Стиглица в тот вечер, когда к нему приходили Жюль и Паулина.

Фло затрясло.

– Арни Цвиллману?

– Ты знаешь его?

– Он пытался заставить Жюля отмывать деньги, – сказала она. – Когда Жюль отказался, он позвонил в госдепартамент и рассказал кое-что о Жюле, о том, что случилось с ним много лет назад в Чикаго. Прости, я не могу тебе об этом рассказать. А буквально за час до сердечного приступа Жюля позвонили из госдепартамента и сказали, что он не получит назначение на пост главы американской делегации в Брюсселе.

– Не хочешь ли ты обо всем этом рассказать в своей книге? – спросил Филипп.

Фло растерянно кивнула.

– В этом заинтересован мой соавтор.

– Ты играешь с огнем, Фло. Ты должна понимать это. Арни Цвиллман далеко не мировой парень.

– Но я разорена, Филипп. Мне нужны деньги. Человек, обслуживавший бассейн, уволился. Телефонная компания требует уплаты долга. Этот третьеразрядный актеришка, владелец дома, хочет меня выгнать. У меня нет выбора.

– А Паулина не может помочь?

– Ты, верно, шутишь?

– Позволь мне спросить тебя, Фло. Если бы ты получила деньги, которые Жюль хотел тебе оставить, ты бы продолжала работать над книгой?

– Конечно, нет.

– Вот это я и хотел от тебя услышать. Ты не будешь возражать, если я кое-что предприму по своим личным каналам?

– Но что?

– Пока не могу сказать. Доверься мне.

Когда Филипп уходил, Фло проводила его до двери.

– Ты не хотел бы перебраться ко мне сюда, Филипп? Без каких-либо условий. Без того, что было между нами в «Шато Мармон». Ты – в одной комнате, я – в другой.

– Не думаю, что это будет хорошо по отношению к Камилле, – сказал Филипп, улыбнувшись.

Фло засмеялась.

– Да, думаю, ты прав.

– Приятно видеть тебя смеющейся, Фло.

– До сих пор я боялась, потому что у меня не было денег. Теперь я боюсь по-настоящему.

Пока Филипп был у Фло, Роуз Кливеден позвонила Паулине Мендельсон, с которой не разговаривала со времени ленча в «Загородном клубе», когда Паулина разозлилась на нее.

– Дорогая, я должна рассказать кое-что заслуживающее твоего внимания, – сказала она. – Ты не поверишь, кто сегодня утром выступал на собрании анонимных алкоголиков.