Строптивая - Доминик Данн

Она подождала минут пятнадцать и снова посмотрела в окно: машины не было. Все выглядело как обычно. Она подошла к входной двери и прислушалась. Ни звука. Очень осторожно она открыла замок и, не снимая дверной цепочки, приоткрыла дверь и выглянула. Все было тихо. Собираясь закрыть дверь, она увидела на коврике у двери белую коробку. Она открыла дверь пошире и, схватив коробку, быстро захлопнула дверь, повернув ключ в замке на два оборота.

В гостиной она открыла коробку. Внутри оказался конверт, из которого она вынула записку. «Он заряжен, – прочитала она, – положи в рот и нажми на курок». Записка, напечатанная на машинке, была не подписана. Отвернув край оберточной бумаги, она увидела небольшой пистолет. Она долго смотрела на него. Затем взяла в руку. Ей не верилось, что он заряжен, но, не зная, как обращаться с оружием, не могла проверить это. Взяв пистолет обеими руками, она направило дуло пистолета на стеклянную раздвижную дверь, выходившую на террасу и плавательный бассейн. Поколебавшись с минуту, она нажала на курок. Пистолет выстрелил. Звук выстрела оглушил ее. Зеркальное стекло двери треснуло по всем направлениям.

Она долго сидела на диване, не смея пошевелиться. Все тело покрылось испариной. Она с трудом дышала. Страх, который она испытывала, отличался от страха, охватывавшего ее при мысли об отсутствии денег. В этот момент, непонятно почему, она подумала о Мэрилин Монро. «Они избавились от Мэрилин», – вспомнила она слова, сказанные ею Жюлю в ресторане в Вэлли.

На следующее утро, все еще дрожа от пережитого ночью, Фло отправилась на собрание анонимных алкоголиков в бревенчатом доме на бульваре Робертсон. Она не была здесь уже несколько месяцев, но решила пойти, чтобы вернуть жизнь в прежнюю колею. Надела большие темные очки и повязала голову шарфом. Придя на собрание, она выпила чашку кофе, выкурила сигарету, оглядываясь в поисках Филиппа Квиннелла, но не увидела его. Сначала она огорчилась, что его здесь нет, потому что чувствовала себя неловко из-за того, как обошлась с ним в последний раз, когда он приходил к ней и предлагал свою помощь. Но потом она почувствовала облегчение. Будь он здесь, она бы не смогла сделать то, на что решилась.

На собраниях она еще ни разу не поднимала руку, но в это утро она чувствовала необходимость высказаться. Она подняла руку так нерешительно, что ведущий собрания поначалу не заметил ее и дал выступить другим присутствующим. Когда она уже было решила не поднимать больше руку, ведущий собрания вдруг обратился к ней.

– Дама в темных очках и с шарфом на голове, – сказал он, указывая на нее.

Фло понимала, что не может назвать свое имя, потому что оно было теперь всем известно.

– Меня зовут, э, Флоретт, – сказала она. Она всегда ненавидела свое настоящее имя. Еще до того, как она познала элегантную жизнь, которую ей устроил Жюль Мендельсон, она считала, что ее настоящее имя звучит по-простецки. Поэтому она пробормотала его невнятно и продолжала:

– Я – алкоголичка и принимаю химические препараты. – Она испуганно оглянулась, вглядываясь в лица сквозь черные очки. Присутствующие молчали. – Я участвовала в программе почти год, но потом сорвалась. Сегодня я опять пришла сюда.

Раздались аплодисменты, приветствующие возвращение одного из членов. Воодушевленная их дружелюбием, Фло начала говорить. Она сказала, что была содержанкой.

– Я – любовница, вернее, была любовницей. Ненавижу это слово, но так оно и есть. Пять лет меня содержал очень богатый человек. Когда я впервые его встретила, у меня не было ничего, даже духовки, куда бы я могла засунуть голову, или окна, чтобы выброситься.

Она рассказала, что знала его деловые секреты и операции, которыми он занимался, потому что слышала, как он говорил о них по телефону, лежа в ее постели, после того, как они занимались любовью. Она рассказала о его сердечном приступе и смерти. Она сказал, что пять лет прожила как принцесса, но сейчас осталась без денег и вскоре лишится дома, хотя думала, что он записан на ее имя. Она рассказала, что знает об убийстве, которое скрыли от всех, и знает, кто убийца. Она говорила и не могла остановиться.

В углу комнаты, тоже ни кем не узнанная из-за темных очков и платка на голове, сидела Роуз Кливеден. Ее руки все еще были забинтованы из-за ожогов, полученных во время пожара в спальне. Она отказалась поехать в клинику в Палм-Спрингс, как предлагали ей подруги, но после встречи с Филиппом Квиннеллом согласилась посещать собрания анонимных алкоголиков в течение двух или трех недель. Он обещал встретиться с ней здесь, в этом бревенчатом домике, где, как он гарантировал, она не увидит никого из знакомых, которые предпочитали более фешенебельные собрания такого рода в Беверли-Хиллз, но не явился. Выступления участников собрания, на которых они делились с присутствующими своим опытом, она не связывала с собой. «У меня нет ничего общего с этими людьми», – подумала она и, взяв сумочку, собиралась уйти.

Как раз в тот момент, когда она медленно пробиралась к выходу из «безобразной маленькой комнаты», как позже она описала место собрания, женщина по имени Флоретт начала говорить. Роуз уже на цыпочках подошла к двери, когда неожиданно до ее слуха донеслись слова «гангстер» и «Президент Соединенных Штатов», сказанные Флоретт. И тут до нее дошло, что женщина в темных очках и приличном костюме не кто иная, как бесчестная и всем известная Фло Марч, принесшая столько несчастий Паулине Мендельсон. Она обернулась и всмотрелась в нее.

«Бог мой, – подумала Роуз. – Эта та самая женщина, которую я видела разговаривающей с Жюлем на крыльце церкви во время похорон Гектора Парадизо год назад. И она же была на похоронах Жюля». Как в театре во время спектакля, когда второй акт неожиданно обещает быть интереснее первого, она вернулась на место и увлеченно выслушала повествование Фло Марч.

Филипп Квиннелл, регулярно посещавший ранние собрания в бревенчатом домике на бульваре Робертсон, приехал туда в то утро с большим опозданием. Неожиданный телефонный звонок Лонни Эджа задержал его. Лонни жаловался на статью Гортензии Мэдден в «Малхоллэнде», в которой дано нелестное его описание в связи с обнаруженной рукописью незаконченного романа Бэзила Планта. Это привело к тому, что владельцы бунгало, где он жил, прислали ему уведомление, что он должен освободить его к первому числу следующего месяца.

– На каком основании? – спросил Филипп.

– Они говорят, что в статье намекают, будто я использую жилье для занятий проституцией. Видишь ли, пару клиентов я действительно каждую неделю принимаю у себя дома. Но большую часть работы я делаю в домах своих клиентов. Естественно, я вовсе не хочу из-за этого оказаться под судом, если ты понимаешь, о чем идет речь.