Строптивая - Доминик Данн

Хотя Дадли не видел Паулину, но мог представить, как ее лицо вытянулось от удивления.

– Я попросил его позвонить позже и договориться о встрече.

– Нет, нет, я повидаюсь с ним, Дадли, – сказала Паулина. – Только у меня дела. Я должна встретиться с Джервисом в оранжерее, а затем буду свободна. Попроси мистера Квиннелла обождать в библиотеке.

Дадли, ничего не сказав Филиппу в переговорное устройство, нажал кнопку и открыл ворота. Через минуту машина Филиппа остановилась во дворе. Дадли открыл входную дверь.

– Миссис Мендельсон просила обождать ее в библиотеке, мистер Квиннелл, – сказал Дадли и направился в библиотеку. Филипп последовал за ним. – Миссис Мендельсон с Джервисом в оранжерее и скоро будет.

Он открыл дверь библиотеки, и Филипп вошел в комнату. Как всегда, войдя в библиотеку, он прежде всего направился к камину и посмотрел на картину Ван Гога «Белые розы».

– Не желаете чего-нибудь? Чай? Кофе? Вино? – спросил Дадли, поправляя журналы на столике.

– Нет, спасибо, – ответил Филипп, делая вид, что не замечает невежливого обращения дворецкого.

Через десять минут через стеклянную дверь, выходящую на террасу, вошла Паулина. Она несла букет роз, только что срезанных в саду.

– Здравствуй, Филипп. Филипп вскочил с кресла.

– Паулина, я знаю, непростительно врываться в дом, предварительно не позвонив. Кажется, я огорчил твоего дворецкого.

– О, не беспокойся об этом, – сказала она. – Надеюсь, ты не будешь возражать, если я поставлю цветы в вазу, пока мы разговариваем. – Не дожидаясь ответа, она взяла бело-голубую китайскую вазу и направилась в туалетную комнату рядом с библиотекой, чтобы наполнить ее водой. – Сегодня у меня к ленчу будут гости. Боюсь, не могу просить тебя присоединиться к нам.

– О, я не собирался оставаться. Я приехал по неотложному делу. Всего на несколько минут. – Он нервничал, не решаясь приступить к своей миссии.

Паулина вернулась в комнату и, взяв садовые ножницы, начала подрезать концы роз.

– Ты не воюешь больше с Камиллой, не так ли? – спросила она.

Филипп улыбнулся.

– Нет.

Она начала расставлять цветы в вазе с видом человека, всю жизнь занимавшегося аранжировкой цветов в редких китайских вазах.

– Почти как на картине, – сказал Филипп, показывая на вазу.

– Картина Ван Гога всегда вдохновляет меня, но ты, я думаю, пришел сюда не для того, чтобы говорить о цветах.

– Нет, – он покачал головой. – Я пришел поговорить о Фло Марч.

Паулина вся напряглась при упоминании ее имени. На минуту отложила садовые ножницы, тяжело дыша, но затем опять их взяла и продолжила заниматься цветами.

– Ты выступаешь теперь от ее имени? – спросила она. Выражение ее лица изменилось, изменился и тон. – Если так, то обратись, пожалуйста, к моему адвокату, Симсу Лорду. Я не желаю слышать о ней.

– Нет, Паулина, я не выступаю от ее имени, и у меня нет никаких поручений от нее. И защищать я ее не собираюсь. Но, я думаю, есть вещи, которые ты должна знать. Пожалуйста, выслушай меня.

– Камилла знает, что ты поехал сюда, Филипп?

– Нет, не знает.

– Как ты думаешь, что бы она сказала, если бы знала?

– Она бы сказала, что это не мое дело.

– И была бы права.

– Я знаю, что она была бы права, так же, как и ты права, что сердишься на меня за то, что я вмешиваюсь, но я предчувствую катастрофу, если ты не прислушаешься к некоторым доводам, а это стоит твоего порицания.

Паулина продолжала заниматься цветами.

– Ты мне всегда нравился, Филипп. Должно быть, ты это знаешь. Я была тебе хорошим другом. Но думаю, ты переступил границы, и поэтому я хочу, чтобы ты покинул мой дом и не возвращался сюда.

Филипп кивнул. Подойдя к двери библиотеки, он обернулся.

– Она знает кое-что, Паулина.

– Пожалуйста, уходи.

Но Филипп продолжал говорить, словно не слышал ее слов.

– Она отчаявшаяся женщина, а отчаявшиеся женщины совершают отчаянные поступки. Ею манипулирует один бессовестный человек, который презирает тебя.

– И кто же это?

– Сирил Рэтбоун.

– Фу, какая гадость, – сказала она, засмеявшись. – Смешной человек. Самозванец. Он затаил на меня злобу, потому что я никогда не приглашаю его в свой дом.

– Ты должна понять, что это и делает его опасным. Он пишет книгу от имени Фло Марч под названием «Любовница Жюля». Ты знаешь?

Молчание Паулины подсказало, что она не знает.

– Трюк проститутки, – наконец сказала она.

– Сирил Рэтбоун записал на магнитофон сорок часов ее рассказа. Она рассказала ему факты, которые могут тебе не понравиться.

Паулине хотелось, чтобы он ушел, но в то же время что-то останавливало ее напомнить ему об этом.

– Какого рода факты? – спросила она. Чтобы скрыть свою заинтересованность, Паулина продолжала расставлять розы в китайской вазе.

– Я не знаю. Я не слышал эти записи. Хочу у тебя спросить кое-что, Паулина. Можешь не отвечать. И не надо отвечать, потому что это не мое дело. Но все-таки я спрошу. Она знает что-нибудь о тебе? Или о Гекторе? Или что либо о твоем сыне, о чем никто не знает?

– Это она так говорит?

– Намекает, но не говорит.

Лицо Паулины стало серым, и она отвернулась.

– Она обманщица. Ей нечего сказать.

– Ты ошибаешься, Паулина. Это не так. Она бы предпочла не писать книгу. Говорю это наверняка. Она сама сказала мне об этом час назад. Но она в отчаянии. Поставь себя на ее место.

– Начни платить шантажисту, и это никогда не кончится. Любой тебе это скажет.

– Речь идет только о том, что обещал ей Жюль. Это стоит меньше, чем кольцо на твоем пальце.

Паулина подергала кольцо на пальце. После смерти Жюля она снова начала носить его кольцо с огромным бриллиантом де Ламбалль. Когда кто-нибудь обращал внимание на кольцо, а случалось это постоянно, она, посмотрев на него и улыбнувшись, начинала рассказывать историю о том, как Жюль подарил его ей в Париже за неделю до их женитьбы. Рассказывала она эту историю, чтобы подчеркнуть любовь к мужу, с которым прожила двадцать два года.

Потом все отмечали, что в ее рассказе не было и следа горечи по отношению к Жюлю за то оскорбление, которое он нанес ей. «Это так характерно для Паулины. Она – леди до кончиков пальцев. В конце концов, она из семьи Макэдоу», – говорили ее друзья.

– Прощай, Филипп.

– Прощай, Паулина.

Филипп понимал, что не выполнил свою миссию и одновременно потерял дружбу Паулины. Расстроенный, он вышел в холл и направился к выходу. В этот момент из двери одной из шести комнат, выходящих в холл, появился Дадли и прошел к выходу, но открыл дверь не для Филиппа, а для вновь прибывшего гостя.

– Миссис Мендельсон ожидает меня, – сказал гость. Он говорил с акцентом англичанина.