Греховные радости - Пенни Винченци

После обеда Вирджиния сказала, что хочет прогулять собаку.

— Если вы еще не слишком соскучились по земельному праву, пойдемте вместе.

Они прошли к озеру; вокруг него вела тропинка, проложенная прямо через заросли высокого тростника; Вирджиния шла впереди, собака — не обязательный лабрадор, которого ожидал увидеть Чарльз, но потрясающе элегантная афганская борзая с длинной бежевой шелковистой шерстью — трусила рядом с ней. На Вирджинии были похожее на армейскую шинель пальто и резиновые сапоги, в которые она заправила брюки; выглядела она совсем как настоящая англичанка и здесь, посреди этого сельского пейзажа и болотистой грязи, казалась совершенно естественной.

— Какая у вас тут волшебная жизнь, — осторожно заметил Чарльз, пытаясь забросить какой-нибудь крючок, чтобы выудить ключ к разгадке: по каким причинам она так явно несчастлива.

— Да. — Ее голос с легкой хрипотцой звучал спокойно и почти самодовольно. — Действительно волшебная.

— Вы не скучаете по Штатам?

— Очень. Иногда. Не столько по Штатам, сколько по своей семье. Больше всего по брату.

— А чем он занимается?

— Работает в банке.

— А-а. А ваш отец?

— Он владелец банка.

— А-а.

— Я очень домашний человек, — проговорила она вдруг. — Люблю, чтобы меня окружали родные мне люди. У Александра нет родственников. Одна только мать, которая отказывается со мной встречаться.

— О господи! Почему?

— Потому что я американка. Пятнаю чистоту их рода. Я так думаю. Я делала массу попыток, несколько раз писала ей, даже послала цветы, когда в день нашей свадьбы она подарила мне фамильную тиару Кейтерхэмов; но все оказалось напрасно и ни к чему не привело.

— Вот глупая старуха! Ну ничего, скоро у вас появится своя собственная династия, и тогда уже вы будете устанавливать правила игры. И не будете больше одиноки.

— Да, — согласилась она. — Да, конечно. И довольно скоро.

Он почувствовал в ее голосе какое-то напряжение и сменил тему:

— А каким банком владеет ваш отец?

— «Прэгерс». Это инвестиционный банк. У него нет здесь отделения, поэтому вы о нем, наверное, ничего не слышали.

— Да, не слышал. Должно быть, он очень влиятельный человек, ваш отец?

— Даже слишком. Ему это не на пользу. — Она вдруг обернулась к Чарльзу и улыбнулась ему. — Мы устраиваем на Рождество бал. Почему бы вам не приехать?

— С удовольствием, — ответил он. — Спасибо.

Впоследствии, оглядываясь на этот момент, вспоминая, как она стояла там, в камышах, со слегка растрепавшимися от влажного воздуха темными волосами и на ее бледном лице отражались одновременно и задумчивость, и радость, вызванная его согласием, Чарльз понял, что именно в тот самый момент все и началось.

Бал состоялся в последнюю субботу перед Рождеством, и весь Хартест был в праздничном настроении. Хозяева сумели организовать даже полную луну, заливавшую дом и парк серебристым светом; выстроившиеся вдоль Большой аллеи деревья были густо усеяны огоньками праздничной иллюминации; а в самом центре Ротонды стояла огромная, в двадцать футов высотой, елка, убранная бирюзовыми и серебристыми игрушками и украшениями. Вначале был ужин для двухсот избранных гостей; после этого, к десяти часам вечера, должны были съехаться еще триста человек, и для всех гостей устраивался еще один ужин; Вирджиния и Александр, стоя на лестнице перед входом, встречали приглашенных. Чарльз, входивший во вторую группу, подумал, что ему еще никогда не доводилось видеть столь классически блистательной женщины: на Вирджинии было черное бархатное платье с огромным шлейфом, на голове у нее красовалась тиара из крупного жемчуга. Никаких других драгоценностей, не считая жемчужного браслета, на ней не было; лицо ее, с огромными золотистыми глазами, в свете луны особенно бледное и прекрасное, казалось странным, экзотическим, почти неземным.

Александр, во фраке и белом галстуке, красивый, обаятельный, улыбающийся, стоял с ней рядом, с гордостью демонстрируя два предмета, которые он любил больше всего в жизни, — свой дом и свою жену. Чарльза поразило то почти детское удовольствие, которое было со всей очевидностью написано у Александра на лице.

Он поздоровался с Чарльзом за руку, произнес: «Чарльз! Хорошо, что вы приехали. Как диссертация?» — и повернулся к другим подходившим гостям; Вирджиния задержала руку Чарльза в своих ладонях и проговорила:

— Очень рада, что вы смогли выбраться. Надеюсь, найдете себе тут пару. А если нет, отыщите меня.

Приглашение, которое он получил, было на двоих; Чарльз, однако, решил никого с собой не брать, его слишком заинтриговали и приглашение, и предстоящий праздник, и он не хотел оказаться там связанным присутствием какой-либо девушки, да еще едва знакомой. Он хотел быть свободным, хотел иметь возможность внимательно понаблюдать за празднеством и разобраться в мотивах, которыми руководствовалась хозяйка дома, приглашая его; поэтому, давая ответ на приглашение, он написал, что у него нет какой-то определенной дамы, с которой он мог бы приехать, что он будет прекрасно чувствовать себя и в одиночестве и что, если это не нарушит планов и правил предстоящего праздника, он предпочел бы приехать один. Вечер был организован с большим размахом: играли два оркестра — танцевальный и джаз, работали две дискотеки, танцы были устроены в бальном зале и в Ротонде, а в полночь состоялось небольшое представление: выступал молодой человек, который очень неплохо пел, а потом по просьбам собравшихся перешел на пародии; Чарльз оценил его таланты и попросил изобразить королеву-мать, и в следующий же момент королева предстала перед ним — полная, снисходительно, но приятно державшаяся, она, правда, была облачена в смокинг, но выглядела в нем естественнее, чем в обычных своих туалетах от Хартнелла. Она улыбалась, приветственно махала рукой, задавала банальные вопросы, и ее было бы невозможно ни с кем спутать.

Под конец вечера откуда-то появился Санта-Клаус с большим мешком, и каждый из гостей получил по подарку. Мужчинам достались шелковые носовые платки, женщинам — тоненькие записные книжечки в кожаных переплетах и с золочеными корешками. Чарльз краем уха услышал, как одна из девушек негромко сказала другой:

— Эти книжечки станут самой престижной вещицей. Все ведь обязательно расскажут, где они их получили, верно?

Санта-Клаус завершил раздачу подарков и исчез, заиграл джаз, и гости помоложе снова пустились танцевать. Чарльз, который до сих пор чувствовал себя превосходно, вдруг ощутил легкий приступ одиночества; он раздобыл себе бокал шампанского и устремился на поиски Вирджинии, впрочем не особенно надеясь ее найти.