Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом - С. Ярославцева

Ясно, что немедленно явиться на работу в колхозе я не мог, так как не мог бросить работу на производстве, как необходимый там работник, о чем представил справку и поэтому теперь считаюсь исключенным из колхоза “без общего собрания”, а по сельсовету обложен страховкой как единоличник.

Несмотря на то, что я с семьей принимал активное участие в посевной кампании и выработал 290 трудодней, Захаров при раздаче колхозникам ржи и огурцов мне отказал за то, что я не принимал участие в прополочной и уборочной кампаниях, но ведь я же в это время был исключен из колхоза не по своей вине и теперь работаю на производстве.

Считаю поступок т. Захарова незаконным и издевательским по следующим обстоятельствам.

1) Получив выписку из райзо о восстановлении, он долго не хотел ей подчиняться и тянул волокиту.

2) Не имел право исключать (вторично) из колхоза за невыход на работу, т. к. у меня были вполне уважительные причины (см. выше).

3) Не имел права отказывать в выдаче ржи, т. к. я ее заработал честным трудом и работал бы в колхозе до сих пор, если бы не исключили.

4) Нет никому пользы в том, что я буду работать в поле, а не по своей специальности, и нечего меня проверять, т. к. я имею 3-х-летний счетный стаж (колхозный) и за мной никаких плохих делов нет и не было. И кроме того, почему же он не снимает с работы других отходников, коренных хлеборобов, раньше не работавших на стороне.

5) Не имел права диктовать сельсовету (который находится в руках Захарова), чтобы меня числили и облагали налогами как единоличника, и сельсовет это выполняет, зная, что общее собрание меня из колхоза не исключало. Да и какой же я единоличник, если имею как колхозник маленький клочок приусадебной земли, остальное все в колхозе, а сам на службе с 15 лет, член профсоюза и даже рабочкома и старый селькор.

Такие действия администрирования, которых можно привести целый ряд, разлагают колхоз, заставляют колхозников работать за страх быть также неправильно исключенными, как меня, и тянут его на черную доску вместе с районом...»

1935 г. 5-я бригада колхоза им. 9 января

В феврале 1934 г., согласившись с доводами П.Н. Гусева, Московская областная комиссия по разбору жалоб исключенных из колхозов при МОЗО отменила решение Ленинской райкомиссии об исключении Гусева П.Н. и постановила: «...предложить правлению колхоза вопрос о пребывании в колхозе Гусева и членов его семьи пересмотреть на общем собрании колхозников».

Хочу привести и заявление в Ленинский земотдел В.И. Заварзина, бывшего председателя сельсовета (1926–1927), написанное сразу после исключения из колхоза и представляющее не только сюжетный, но и исторический интерес.

«1933 13/V дня я был исключен из колхоза как кулацкое хозяйство за применение постоянной рабочей силы и аренду земли на кабальных условиях.

Но я считаю исключение неправильным и прошу разобрать мое заявление. Социальное мое положение с малых лет середняцкое, которое могут подтвердить мои односельчане. В 1901 г. после смерти отца я остался 11 лет и брат 5 лет, и старуха мать. Старшие братья были отделены. До 1910 г. жили кое-как. Отец оставил только свое честное имя. В 1910 г. был призван на военную службу, где пробыл 3½ г. до 1914 г. В 1914 г. был призван на войну, где пробыл 4 года до заключения мира с Германией. В 1918 г. по прибытии на родину принимал активное участие в создании Волостного Совета, в который и был выбран и пробыл в нем до 21 года, в 22 и 23 гг. был сборщиком в сельсовете всех государственных и общественных средств. С 24 г. занялся разведением семенного сортового картофеля через Кореневскую испытательную станцию, которого имел 10 сортов и сдавал государственным организациям по кооперативным ценам по нарядам Кореневской станции и товарищества подмосковных семеноводов до 1931 г., до вступления в колхоз. В 1926 г. был избран в председатели Зюзинского сельсовета, где работал до 1927 г., в 1927 г. был избран в Зюзинское поселковое т-во, где работал в качестве казначея до 1929 г. и был членом правления общества семеноводов по совместительству с работой в Зюзино бесплатно.

В 1931 г. апреля вступил в колхоз, где работал до июля 1931 г. рядовым колхозником на разных работах. В июле был выбран в правление на должность казначея, которую и выполнял до 28 марта 1933 г. С 28 марта до исключения работал в садовой бригаде рядовым колхозником. В колхозе работал не за страх, а за совесть, в укреплении колхоза принимал активное участие и болел за каждую колхозную копейку. Принимал активное участие во всех Госзаймах, лотерейных, Освода, Осоавиахима, Автопрома и других кампаниях, а также в посевных и уборочных, говоря в частных беседах и на собраниях правду в глаза всем рвачам, прогульщикам, ворам колхозного имущества, даже задерживал и выявлял их, и они были отданы под суд, за это больше всего нарастало недовольство отдельных лиц за прямоту и разные разоблачения мной.

Рабочих дней в 1931 г. у меня 365, в 32 году 738, 33 г. 142. За работу 32 года имею похвальный отдых по постановлению общего собрания.

Мне приписывают найм постоянной рабочей силы, это неверно, за исключением зимы 1926–27 гг., когда я занимал выборную должность предсельсовета и по необходимости семейного положения, в то время семья состояла из 4-х малолетних детей от 1 года до 10 лет . Жена была беременна и не могла выполнять тяжелую работу, в хозяйстве была лошадь, корова и подтелок, поэтому пришлось нанять работницу на зиму. До этого и после никогда не было, за исключением сезонной, как и у всех граждан нашего села. Наша садово-огородная культура летом требует подсобной силы, и в особенности с малолетними и нетрудоспособными детьми.

Мне приписывают аренду земли на кабальных условиях. Я считаю это неверно. Землю я арендовал согласно советскому закону по договору, утвержденному райсоветом и земотделом, не более того. Арендовать заставляло наше малоземелье, что и делали все наши малоземельные граждане села. Семья моя была из 7 человек, а земли было только на одного меня 2200 саженей, в то время женскому полу у нас не нарезали земли, только мужскому, а у меня старшие – девочки, и на них земли не было, и поэтому приходилось немного арендовать для поддержания своего хозяйства, но не для обогащения. При сем прилагаю сельхозналоговые листки за 30 и 31 годы, по которым видны моя площадь земли и моя доходность от сельского хозяйства. Прошу разобрать мое заявление, снять с меня кличку кулака, позорящую советского гражданина, и восстановить в правах колхозника. 1933/V–21. В.И. Заварзин».

Не менее неоправданным было исключение из колхоза в апреле 1933 г. П.Е. Булкиной (о ней я уже писала выше) «за невыход и категорический отказ от работы». «Прошу восстановить меня в правах колхозника, – писала Пелагея Егоровна в райземотдел. – Я исключена из колхоза, не знаю, за что. По-моему, за то, что не сдала квартиры предколхозу Захарову и Киселевой. В колхозе я состою с 1928 г. Орудия и средства производства обобществлены. За прошлый год у меня 211 трудодней. Мне 50 лет. Сын мой находится сейчас в Красной Армии. Средств к существованию у меня никаких нет. Исключение на основании личных счетов с Захаровым и Киселевой за критику их неверных действий. Об этом есть материал в комиссии по чистке района и РКК и ВКП(б).

До последнего дня я несла самую тяжелую работу в колхозе. Выполняя наряду с этим работу члена сельсовета, председателя общественного суда в с. Зюзино, член ВКП(б). В прошлом дочь пастуха. На общем собрании Захаров даже не мог ничем мотивировать мое исключение».

В июне 1933 г. из колхоза исключили Егора Федоровича Сорокина, который был в списке первых граждан, «взошедших в колхоз» в апреле 1930 г. В выписке из постановления № 21 от 10 июня 1933 г. записано: «Как применявший наемный труд, сознательно сломавший сарай, прикрываясь бедняком, для того чтобы вредить, подговаривая других к слому дворов и сараев, исключить и применить к кулаку за слом сарая – отдать под суд. Выписка верна. Председатель колхоза М. Захаров».

«Я состою в колхозе “имени 9 января” в Зюзине, – писал в жалобе в райзо Сорокин. – Правление колхоза с 10/VI–33 г. не допускает меня к колхозной работе вместе со всей семьей 8 чел. (11 чел.). Причина то, что сломал половину своего двора – сарай, который по описи обобществлен не был. Сарай был плохой, из старого леса. Материал лежит в саду. Сарай мешал развести сад. Я, узнав об исключении, предложил взять у меня материал – не берут. Предложил восстановить – тоже не согласны. Сам я работал в колхозе образцово. Из изложенного ясно, что никаких законных оснований для исключения из колхоза нет. Общего собрания тоже не было. Сарай, повторяю, не обобществлен. Поэтому прошу отменить постановление о недопуске меня и семьи к колхозной работе».

Разборка сарая стала поводом для исключения и плотника Василия Сергеевича Чучина, 21 года, и его жены Пелагеи Федоровны в ноябре 1933 г. Чучин в сердцах бросил ремонт сельхозинвентаря и ушел на производство. На общем собрании (присутствовало 200 колхозников) постановили: «Исключить как за срыв ремонта инвентаря, выразившегося в самовольном уходе на производство, и за разбор сарая, стоимость по оценке 150 руб. взыскать с такового».