Черчилль. Биография - Мартин Гилберт

Вечером Черчилль вернулся в Лондон. На следующий день на Даунинг-стрит он узнал, что Ллойд Джордж, хотя и не желает прямого военного вмешательства, не возражает против помощи русским, если это не окажется слишком дорого. Об этом Черчилль сказал Генри Уилсону и уточнил: «Премьер-министр категорически против прекращения поставок Колчаку, Деникину и другим, поскольку считает, что раз уж мы обратились к ним за помощью в войне против немцев, то обязаны помочь им в их борьбе».

Ллойд Джордж сказал Черчиллю, что британские войска больше не будут отправляться в Россию, а части, которые находятся там, должны быть выведены. Добровольцы могут остаться. Помощь антибольшевистским силам в Сибири и на севере России продолжится, но не должна быть слишком затратной. Через два дня после возвращения из Парижа Черчилль был самым важным гостем в резиденции лорд-мэра Мэншн-хаусе. Выступая, он заявил: «Если Россия может быть спасена, а я молюсь за ее спасение, она должна быть спасена самими русскими. Спасение этой некогда великой страны, славной ветви европейской семьи, зависит исключительно от русского мужества, русской отваги и русской силы». Помощь, которую Британия должна оказать русским армиям, «ведущим борьбу с непристойной шайкой большевиков», может быть оказана оружием, боеприпасами и оборудованием. Вооруженной интервенции Британии не будет. «Россия должна быть спасена самими русскими. Сопротивление большевизму должно быть в душе русского народа, и именно русский народ, в первую очередь, должен вести с ним войну».

Теперь перед Черчиллем стояла задача вывести 14 000 британских солдат из России и поддерживать сопротивление ресурсами и добровольцами. До 2000 технических советников и инструкторов вызвались добровольно отправиться в Россию. 21 февраля Ллойд Джордж упрекнул Черчилля, что его «русская политика» требует слишком больших расходов. Черчилль в ответ написал такое злое письмо, что в итоге решил не отправлять его. Он писал: «Вы говорите о моей «русской политике». У меня нет никакой русской политики. Я не знаю никакой русской политики. Я ездил в Париж в поисках русской политики. Я сожалею об отсутствии русской политики, и это отсутствие может неопределенное время держать мир на грани войны и парализовать деятельность мирной конференции и Лиги Наций. Я просто продолжаю работать день за днем, руководствуясь теми указаниями, какие получаю от правительства, за решения которого я, естественно, не несу никакой ответственности, помимо своих служебных обязанностей».

Все британские войска, подчеркивал Черчилль, были направлены в Россию до его назначения военным министром, поэтому в данное время он не несет ответственности ни за одного солдата в России. Это было правдой, но в общественном мнении Черчилль, откровенный критик большевизма, стал уже как бы лидером крестового похода против большевиков. В марте, после того как коммунисты захватили власть в Будапеште, член секретариата кабинета министров доктор Томас Джонс отметил: «Черчилль разгорячился и предрекает огромную и неизбежную катастрофу вследствие выжидательной тактики мирной конференции».

Чтобы обеспечить безопасную эвакуацию истощенных и плохо экипированных британских войск с севера России, Черчилль уговаривал Ллойд Джорджа отправить им на помощь небольшой отряд. Он хотел, чтобы этот отряд использовал новый отравляющий газ, который был создан в последние месяцы войны. «Очень хочется дать попробовать его большевикам», – говорил он своим советникам. Когда в апреле последние французские части оставили Одессу, Черчилль посчитал, что они слишком поспешно бросили Деникина. «Уинстон всерьез говорит, что скорее подаст в отставку, чем смирится с позорным бегством», – записал один из членов кабинета министров. Собственный комментарий Черчилля по этому поводу был более язвительным: «После победы над гуннами, этими тиграми современного мира, я не потерплю поражения от обезьян!»

Выступая в апреле перед лондонской аудиторией, Черчилль заявил: «Большевистская тирания самая худшая, самая разрушительная и губительная из всех, что знало человечество. Злодеяния, совершенные при Ленине и Троцком, несравнимо ужаснее, масштабнее и многочисленнее тех, за которые несет ответственность кайзер». Его крайне возмутило принятое в этом месяце решение правительства отправить в Россию полмиллиона солдат, захваченных в плен немцами во время войны, а теперь оказавшихся под опекой союзников. В сердцах он написал своим военным советникам: «Вместо того чтобы сделать из них армию, которую можно было направить на укрепление обороны Мурманска и Архангельска или послать на помощь генералу Деникину и Колчаку, мы, как я полагаю, просто отправляем подкрепление из 500 000 обученных солдат армиям Ленина и Троцкого. На мой взгляд, это одна из грубейших ошибок в мировой истории».

Опасаясь победы коммунизма в Восточной Европе и Азии, Черчилль призывал правительство помочь Германии продовольствием и более мягко подойти к репарациям, чтобы она быстрее могла восстановиться. 9 апреля он написал Ллойд Джорджу, что его политика, хотя, скорее всего, слишком запоздалая, может быть выражена просто: «Накормить Германию. Заставить Германию победить большевиков». Когда Вайолет, дочь Асквита, спросила Черчилля, в чем же заключается его политика в отношении России, он ответил еще более лаконично: «Убей большевика, обними гунна».

В последнюю неделю апреля антибольшевистские силы в Сибири и на севере России добились таких значительных успехов, что появилась возможность их объединения. Черчилль сразу же предложил, чтобы 14 000 британских войск, эвакуация которых из-за замерзшей Арктики была невозможна еще как минимум два месяца, вместе с недавно прибывшими 3500 добровольцами нанесли на севере удар вместе с движущейся из Сибири армией Колчака. Местом встречи мог стать город Котлас. Местные британские военачальники, генерал Нокс в Сибири и генерал Мэйнард в Мурманске, изъявили готовность к этому и были уверены в успехе. Генеральный штаб Военного министерства разработал детальный план.

Ллойд Джордж одобрил наступательную операцию британских сил на севере России. Но 18 мая взбунтовались русские солдаты, которые должны были принять участие в походе на Котлас. Старший из британских офицеров в Архангельске генерал Айронсайд при подавлении бунта расстрелял пятнадцать человек.

29 мая Черчилль сделал отчет в палате общин о действиях в Сибири и на севере России: «Британские добровольцы уже прибыли в Архангельск, и британская флотилия, хорошо вооруженная пушками, направилась на юг по Северной Двине. В Сибири армия Колчака снабжена британскими винтовками и боеприпасами».

После выступления Черчилля парламентарий от консерваторов Сэмюэл Хор написал ему благодарственное письмо «за все, что вы делаете в отношении России». У лейбористской Daily Herald было иное мнение. Газета обвинила «галлипольского игрочишку», как она выразилась, в желании опять бросить кости, поставив на новую войну в России. Черчилль же искал любые возможности, чтобы помочь борцам с большевиками. Он даже предлагал Ллойд Джорджу оказать им моральную поддержку, признав правительство Колчака в Сибири. Кабинет отверг это предложение. Оставался план Котласа. 6 июня Айронсайд составил план подъема по Двине до Котласа в течение месяца. Он сообщил, что моральный дух большевиков крайне низок и сильный удар всех сметет. 10 июня Генри Уилсон разъяснил план Айронсайда Ллойд Джорджу. Тот не возражал. На следующий день план был одобрен кабинетом.

Но через шесть дней пришла тревожная весть. На западном фланге армия Колчака потерпела поражение. Керзон, Милнер и Остин Чемберлен созвали чрезвычайное заседание правительства. Черчилль настаивал, что продвижение на Котлас должно быть продолжено, даже если план воссоединения с армией адмирала Колчака больше неосуществим. Никакого решения принято не было, и через девять дней Айронсайд выступил. В первый же день он взял в плен 300 большевистских солдат. Затем в русском батальоне, составляющем часть его резерва, вспыхнул очередной бунт. Были убиты три британских и четыре русских офицера.

В результате наступление было прекращено. Это определило не нежелание, а природа. Северная Двина, уже не такая полноводная, как после таяния снегов и весенних дождей, обмелела настолько, что корабли военно-морской флотилии не могли пройти. Чтобы не застрять на мелководье, они развернулись и ушли в Архангельск. Котласская экспедиция заглохла. Позже, когда Ллойд Джордж иронично заметил Черчиллю, что попытка помочь противникам большевиков в Котласе сорвалась, Черчилль ответил с горечью: «А ее и не было».

Черчилль одновременно был военным министром и министром авиации. Клементину беспокоило, что муж занимает два кресла. «Дорогой, – написала она в марте, – не лучше ли тебе было отказаться от авиации и сосредоточиться на том, чем ты занимаешься в Военном министерстве? По-моему, это было бы проявлением силы, и люди бы это высоко оценили. Цепляться за два поста – это слабость, ты же на самом деле занимаешься чем-то одним. Если проглотить две порции сразу, получишь жестокое несварение».