Танец отражений. Память - Лоис Буджолд

Охранники передали Майлза двум невозмутимым как буйволы плосколицым верзилам в красных с черным ливреях. Цвета дома Риоваль. Верзилы связали ему руки за спиной и ноги тоже, а потом швырнули на заднее сиденье флайера.

Флайер бесшумно взлетел в темноту.

«Похоже, Васа Луиджи получил, сколько хотел».

Вербена, если куда-то и доберется, скажет, что Майлз у Бхарапутры. Где его уже не окажется. Майлз прекрасно понимал, что Васа Луиджи очень хочет подставить Риоваля.

Но если бы Риоваля было легко разыскать, это уже сделали бы.

«Господи, похоже, я буду там первым агентом Службы безопасности!» Надо не забыть подчеркнуть это в докладе Иллиану.

Глава 27

— Извините, барон, — сказал техник, — но жертва ваших пыток, похоже, прекрасно проводит время.

Обжора ухмыльнулся, насколько мог с запихнутой в глотку трубкой, наблюдая, как барон Риоваль обходит вокруг него, разглядывая со всех сторон. Может, барона восхитило его непревзойденное брюхо?

— В таких ситуациях включается ряд защитных механизмов, — сказал Риоваль, — в том числе расщепление личности и идентификация себя с палачом. Я ожидал, что Нейсмит в конце концов все их задействует, но… настолько быстро?

— Я тоже сначала себе не поверил, сэр, и несколько раз провел сканирование мозга. Результаты получились необычные.

— Если у него действительно расщепляется личность, сканирование должно это показать.

— Что-то сканирование показало. Похоже, он защищает определенные участки мозга от воздействия наших стимулов, и внешние реакции действительно говорят о расщеплении, но… картина ненормально ненормальная, если можно так выразиться.

— Интересно. — Риоваль поджал губы. — Я посмотрю ваши результаты.

— Но что бы это ни было, это не притворство. Я уверен.

— Так невообразимо быстро… — пробормотал барон. — И когда, по-твоему, он сломался? Как я мог это пропустить?

— Точно не знаю. В самом начале. В первый же день… Может, в первый же час. Но если так пойдет и дальше, на него очень трудно будет давить. Он может… менять дежурных.

— И я тоже, — холодно отозвался Риоваль.

Напряжение в желудке начинало перерастать в боль. Рева беспокойно задергался, но Обжора не пожелал уступить место. Другой внимательно прислушивался. Он всегда слушал, когда приходил барон Риоваль. Почти не спал и почти никогда не разговаривал.

— Я думал, он еще долго не дойдет до стадии распада. У меня все планы рушатся, — посетовал барон.

«Да, барон. Правда, мы очаровашки? Ты заинтригован?»

— Надо подумать, как лучше его сфокусировать, — размышлял Риоваль вслух. — Приведите его потом ко мне. Посмотрю, какие результаты дадут спокойный разговор и небольшие эксперименты. Может, наметятся новые направления.

И под маской тупого аффекта Другой насторожился.

Два охранника доставили его (их?) в приветливую гостиную барона Риоваля. Окон там не было, но одну стену занимал голографический экран, на котором сейчас проецировался пейзаж с тропическим побережьем. Можно не сомневаться, что Риоваль устроился под землей. Сюда никто не вломится через окна.

Кожа у Марка все еще не наросла. Техники покрыли незажившие участки какой-то штукой, а на раны наложили пластповязки, чтобы не испачкать дорогую мебель.

— Думаешь, поможет? — спросил один техник, орудуя аэрозолем.

— Скорее всего нет, — вздохнул его напарник. — Наверное, стоит заранее вызвать уборщиков. Брезент подложить, что ли.

Охранники усадили его в низкое широкое кресло. Обычное кресло, без кольев или бритвенных лезвий. Руки у него были связаны за спиной — значит, откинуться на спинку не удастся. Широко расставив колени, Марк постарался выпрямить спину. Дышать было тяжело.

Старший охранник спросил Риоваля:

— Нам его привязать, сэр?

— А он сможет встать самостоятельно? — Риоваль приподнял бровь.

— Из такого положения — с трудом.

Глядя на свою жертву сверху вниз, Риоваль презрительно скривил губы:

— А, мы приближаемся к цели. Постепенно. Оставьте нас, — приказал он охранникам. — Я вас позову. Сами не заходите. Даже если услышите шум.

— Звукоизоляция у вас прекрасная, сэр.

Откозыряв, плосколицые удалились. Эти охранники были какие-то не такие. Когда они не исполняли приказ, они просто сидели или стояли, бессловесные и тупые. Надо полагать, такими их и задумали.

Обжора, Пыхтун, Рева и Другой с интересом осмотрелись, гадая, чья сейчас очередь.

«Твоя была только что, — сказал Рева Обжоре. — Теперь я».

«Не зазнавайся, — встрял Пыхтун. — Может, и я».

«Если бы не Обжора, — сердито заметил Другой, — я мог бы вступить в игру немедленно. А теперь придется ждать».

«Ты все время чего-то ждешь», — с любопытством сказал Обжора, но Другой опять затаился.

— Посмотрим-ка шоу, — сказал Риоваль, потянувшись за пультом дистанционного управления.

Тропический пейзаж сменился видеозаписью: общение Пыхтуна с… созданиями из борделя. Пыхтун наблюдал за собой с глубочайшим наслаждением. Столько новых нюансов!

— А не отправить ли мне копию видеозаписи дендарийским наемникам? — задумчиво пробормотал Риоваль, наблюдая за Марком. — Только представьте, как это будут смотреть все ваши старшие офицеры. Полагаю, после этого некоторые явятся ко мне, а?

Нет. Риоваль лжет. Если бы дендарийцы узнали, что он у Риоваля, его бы здесь уже не было. И барону наверняка не к спеху выдавать тайну.

Другой сухо прокомментировал: «Почему бы тебе заодно не послать копию Саймону Иллиану — увидишь, кто тогда к тебе явится!» Но Иллиан принадлежал лорду Марку, а лорда Марка здесь не было. И вообще Другой еще никогда не говорил вслух.

— Представь, что будет, когда к тебе присоединится твоя хорошенькая телохранительница… — Риоваль принялся расписывать дальнейшее в подробностях.

Пыхтуну это даже сначала понравилось. Хотя некоторые места были противны даже ему.

«Рева?»

«Ну нет! — возразил Рева. — Это не по моей части!»

«Придется найти нового рекрута», — решили все в один голос.

Если надо будет, он найдет тысячи. Он — армия, он течет, как поток, огибая препятствия, и одним ударом его не уничтожить.

На экране появился Рева: это был один из его лучших моментов, именно тогда он и получил свое имя. Вскоре после того как с Марка ферментами сняли кожу, техники намазали его какой-то липкой гадостью, от которой начался невыносимый зуд. Никому даже не пришлось до него дотрагиваться. Он чуть сам себя не убил. Потом ему сделали переливание крови.