Белые искры снега - Анна Джейн

— А мы с подругой никого не видели, — пискнула школьница Оксана. — Зашли, а тут никого, но обе комнаты занято.

— Они все там же вдвоем сидят, — совершенно уверенно заявила наша преследовательница. — В наше время такого, не побоюсь этого слова, разврата, совершенно точно не было.

— Извините, а вы уверены, что они там вдвоем? — несколько испуганно спросила администратор.

— Уверена, — отрезала тетка. — Растлители общества! Вот, милая моя, чему научат такие, как они, вашего ребенка? — обратилась она к молодой маме. — Какой пример подадут? Вы собираетесь что-нибудь делать или нет? — спросила она администратора, которая, видимо, стояла в нерешительности. Она прокашлялась и осторожно постучалась к нам.

— Извините, вы не могли бы выйти, когда закончите? — попросила она очень вежливо.

Конечно, не могли бы. Мы что, смертники?

— Когда закончите? Нам что, еще ждать этих бесстыдников? — заорала женщина с бурной фантазией, решившая, что мы с Ярославом закрылись в одном туалете не просто так, а с некой нехорошей целью.

— Вот именно! — поддакнула ее подруга. — Выходите, негодники. — Она вдруг захихикала.

— Откройте, — завопила красноволосая тетенька, дергая нашу дверь на себя, а после принялась стучать обеими руками, ногами и, кажется, даже головой. Даже если бы она взяла дверь на таран, мы бы не стали выходить, иначе что бы о нас подумали эти самые Альбина и Оксана, ученицы из параллельного класса? Бьюсь об заклад, уже бы завтра вся школа судачила о том, что я и этот умник с русыми волосами, которые вот-вот из-за обувших Ярослава негативных чувств, поднимутся ирокезом, занимаемся непонятными вещичками в туалете кафе. Кажется, в таком случае, практику я бы точно не прошла. Да и на репутации Зарецкого это плохо бы отразилось. Мы оба это понимали и молчали, таращась в зеркало, висевшее на стене напротив.

Господи, как я оказалась втянута в такой позор? И как выпутываться из всего этого? Выход один — ждать, пока школьницы уйдут и сдаться. Тогда я выговорю этой ненормальной все, что о ней думаю.

— Откройте, пожалуйста, — вновь робко попросила администратор. — Женщина, не шумите вы так, — сделала она несмелое замечание красноволосой сумасшедшей. — Сейчас мы во всем разберемся.

— А что там разбираться? — встряла смешливая подружайка громкоголосой тетки с красными волосами. — Понятно, что молодые тут делают. — Она вновь зашлась смехом.

— Открывайте! — вновь заорала самая громкоголосая в этом театре абсурда. Не надо было все же Зарецкому ей хамить.

— Я в ваше кафе больше не ногой, — вставила и свои пять копеек молодая мама. — Я тут с ребенком маленьким, а они тут вертеп устраивают.

Каким-то волшебным образом ко всему этому балагану присоединилось еще пара человек, решивших заглянуть в туалет, и гвалт усилился, как, впрочем, наши с Зарецким перспективы попасть в очень плохую ситуацию. Да что сегодня за день такой мерзкий? Все из-за дяди Тима, он всегда приносит неудачу.

— Что тут такое? — вышла из второй туалетной комнаты Альбина. Я не без труда слышала ее голос из-за всеобщего шума. — Оксан, что тут такое? Почему все так орут?

— Да там, представляешь, парочка засела, — почти с восторгом отвечала школьница приятельнице. — И заперлась. Ну, сама понимаешь, для чего. Хи-хи-хи. Это даже романтично.

— Капец, — вынесла суровый вердикт вторая школьница. — Оксан, пойдем, пора уже.

— А я подумала, если так с Ярочкой запереться….

— Прекрати ты уже со своим Ярочкой. Пойдем, говорю.

— Но я хочу посмотреть, — явно была против та.

— На что смотреть? Пошли уже, мой папа за нами приехал, ждет, я смс-ку только что получила, — вновь не без труда расслышала я.

— Но Аля! Интересно же!

— Пошли, папа уже звонит. Если опоздаем, он больше не согласиться меня забирать.

Кажется, они все-таки отбыли.

— Свалили, — с облегчением в голосе шепнул Ярослав, брови которого были сведены у тонкой переносицы. Я, кивнув, глянула на него, и наши взгляды встретились. Почему-то мне стало волнительно так, словно я сдавала экзамен по древнерусской грамматике — самый страшный в моей жизни, и сердце мое билось с явно нарастающим беспокойством. В каждом его ударе было крайне странное чувство, которое я никак не могла идентифицировать умом, а упрямое сердце не желало признаваться, что с ним не так.

— Открывайте! — не могла остановиться сумасшедшая красноволосая тетка. Ее поддержало два или три голоса.

— О, времена, о, нравы, — процитировал кто-то Цицерона, а я так и не поняла, глумливо или праведно.

— Извините, мне придется охрану позвать, если не откроете, — сдалась под напором общественности администратор. — Пожалуйста, откройте.

— Пора открывать, — прошептал мне Ярослав. — Да?

— И что мы скажем? — волком уставилась я на него. Его зеленые глаза очертили круг на потолке, а после парень воссиял. Кажется, наш мальчик придумал план.

— Найду, что сказать. — Он шагнул к раковине и включил воду под слабым напором, она тихо зажурчала.

— Умойся, — велел мне Зарецкий. — Намочи немного волосы.

— Зачем это? — не любила я следовать ничьим указаниям.

— Умойся, говорю, чтобы лицо и руки были влажными, — тихо и быстро-быстро заговорил он. — И выходим. Иначе они реально охрану вызовут, и тогда нам будет плохо. Черт бы подрал этих дур, — последнее еле различимое замечание явно относилось к школьницам, из-за которых Яру и пришлось прятаться в туалете.

— Для чего? — не врубалась я.

— Давай, — зашипел мне Зарецкий. — Намочи лицо. Ты же не хочешь платить штраф за совращение малолетнего в туалете кафе?

— Ты уже совершеннолетний, — заметила я, но тут же замолчала, потому что Енотушка, зачерпнув в ладонь воды, от души прыснул ею мне в лицо, предварительно попытавшись согнуть меня к раковине, удерживая за шею. Я машинально вырвалась, и в результате вода оказалась не на моем лице, а на одежде. Я от души выругалась, правда, все тем же шепотом. Ярослав же успел тащить с моих волос резинку, и они накрыли мне плечи, частично закрыв лицо.

— Ты чего? — угрожающе прошипела я.

— Того. Умойся, я же нас спасаю. Давай же, — поторопил он меня, и мне все-таки пришлось намочить лицо холодной водой. Что сегодня за день такой? Я скоро с ума сойду, как с поезда, и не вернусь обратно.

— И торчи у раковины, не оборачиваясь, поняла? Алло, поняла меня?

— Да.

— Ну и отлично. И ничего не говори, — напоследок велел он мне. — Я в тебя верю, тормоз, — напоследок похлопал он меня по спине, а я чуть не подавилась водой, случайно попавшей мне в рот.