Идущие сквозь миры - Владимир Лещенко

И свернула в первую же попавшуюся дверь, над которой светилась вывеска с дымящейся чашей.

Ресторан мне сразу понравился. Прежде всего тем, что был чем-то похож на тот, что был у нас на базе (вот уж не думала, что когда-нибудь воспоминания о ней вызовут у меня положительные эмоции).

Низкие своды, массивные деревянные столы, которым, быть может, лет сто, если не больше. Мощные, почерневшие от времени деревянные же перекрытия, на которых висели грубо кованные железные светильники — вряд ли подлинная старина, скорее уж стилизация.

И пол тоже не вульгарный пластиковый, а из вытертых тысячами ног дубовых квадратов.

Из периодически открывавшегося окошка на стойку подавались тарелки, содержавшие маринованные щупальца осьминога, соевый сыр, здешние оливки, размером немногим больше вишни, тушеную крольчатину и что-то похожее на кофе в крошечных круглых стаканчиках с соломинкой.

На полках за стойкой выстроились разнообразные бутылки и кувшины с замысловатыми наклейками, голографическими и обычными, с золотом и серебром, изображавшими незнакомые геральдические гербы и стилизованных животных, в которых не без труда угадывались прототипы.

При входе я еще раз украдкой оглядела себя. Вроде ничего особенно выделяющегося. Брюки из отливающей темным серебром ткани, заправленные в узкие сапоги на высоком каблуке (и то и другое куплено здесь), моя любимая куртка из змеиной кожи (выигранная мной в карты еще на базе, а там, где ее сделали, стоившая, как мне говорили, безумных денег), под ней облегающая белая блузка.

И куртка и блузка фасона, отличного от принятых тут, но это как будто не должно привлечь особого внимания. Как выразился Василий, тут можно надеть на голову консервную банку с прорезями для глаз, а сзади прицепить лисий хвост, и то никто особо не удивится.

— Что угодно уважаемой? — Стоило мне опуститься за один из крошечных, на двух человек, столиков, как возле него появился элегантный седоусый служитель в оранжевой блузе. Судя по исходящему от него достоинству — не просто официант, а целый метрдотель. Я несколько оторопела от такого, как иногда выражался Василий (что-то часто я его вспоминаю), «навязчивого сервиса».

— А что вы бы предложили сами? — нашла я выход из положения.

Метрдотель внимательно взглянул на меня, я уже решила, что ошиблась: наверное, вести себя подобным образом тут было не принято.

Но метр, улыбнувшись, чуть поклонился:

— Охотно, леди. Можем предложить окорочка туанусов, рагу из моллюсков в водорослевом соусе, омаров, тушенных с пряностями. И конечно, пятнадцать сортов пива. Особо отмечу арбильское в кувшинчиках и бутылях, тоатское просяное, аунское… Но я бы особо рекомендовал вам алийское бочковое. — Его ладонь в белой перчатке изящно указала на стеллаж за стойкой, где на нижней полке в ряд выстроились цилиндры темного дерева. Пиво тут хранили не в обычных бочках, а в выдолбленных из цельной колоды сосудах или больших чанах с прибитой обязательно деревянными гвоздями крышкой. Чем старше сосуд, тем дороже он ценится гурманами, и тем лучшее качество якобы приобретает в нем напиток.

Заказала арбильского и окорочка туанусов (что это за птица — я так и не поняла) и принялась за еду.

Тихая уютная обстановка, одиночество, приятная музыка из приемника располагали к умиротворенным мыслям.

И я позволила себе слегка расслабиться.

Что, если нам прекратить эту бесконечную гонку и все-таки остаться тут, в этом мире?

Ингольф будет выступать в каких-нибудь боях без правил или просто устроится вышибалой в казино — вышибалы нужны везде и всегда.

Дмитрий, Василий и Анк с Орминисом станут, как и были, моряками, а может, займутся торговлей.

Рихард с Ильдико поселятся, как они и мечтали, в маленьком приморском поселке: Рихард будет ловить рыбу, а его сестра — продавать.

Я… ну, могу поступить в телохранители — телохранителей-женщин тут мало, и они поэтому очень ценятся.

Даже для Файтах что-нибудь найдется — хотя бы место танцовщицы в баре…

Разве вот Тронку делать тут будет решительно нечего — с его воровскими навыками здесь он попадется в момент…

И зажили бы мы все тихой, спокойной, размеренной и сытой жизнью… до того момента, пока документы любого из нас не попали бы на более-менее тщательную проверку…

— Разрешите разделить ваше одиночество? — послышалось за моей спиной.

Позади меня стоял высокий человек, доброжелательно улыбающийся.

Ему можно было дать и тридцать пять, и пятьдесят. И седина на висках его не старила.

Одет он был в распространенный здесь плащ, представлявший собой полотнище с дыркой посередине и надевавшийся через голову. Помнится, Василий называл его забавным словом «пончо».

Насколько я успела просечь ситуацию, он деликатно и вежливо напрашивался на знакомство с перспективой. Несколько секунд размышления, и я решила, что, пожалуй, пока пойду ему навстречу. Почему бы и нет?

В конце концов, я не невинная беззащитная девочка, да и он не походил ни на бандита, ни на маньяка.

— Не возражаю, — коротко согласилась я.

Спустя час после светской беседы и легкого ужина мы покинули заведение.

Спускаясь с лестницы, он вежливо подал мне руку, при этом чуть дольше, чем требовалось, задержал мою ладонь в своей.

Мы подошли к его машине, и я не смогла сдержать вздох удивления.

Мощный силуэт скругленных очертаний, похожий на утюг, с острым носом, с телекамерами вместо зеркал заднего обзора, транслирующими изображение на экран на приборной панели, полусферой антенны спутникового телефона и шеренгами черепашек вдоль нижней кромки стекол, означавших, что и стекла, и вся машина бронированы.

Несколько секунд я стояла в нерешительности, прикидывая: а не распрощаться ли мне тут же? Хотя поводов для тревоги не было — меня пригласила явно респектабельная личность. Если, разумеется, он не пришил хозяина этой машины пару часов назад.

Вытащив из кармана брелок, он нажал несколько кнопок, и вся задняя стенка машины медленно пошла вверх.

— Прошу.

Я нырнула в полумрак салона, пахнущего настоящей кожей.

Массивная дверь почти неслышно опустилась за спиной. Почему-то возникла ассоциация тех хитроумных штук с ножом, с помощью которых в мире Василия и Дмитрия рубили головы приговоренным к смерти.

Удобные кресла вдоль стен (любимый тут дизайн) и единственное кресло водителя впереди, в суживающейся кабине. Свет в салоне не горел или вообще не был предусмотрен. В сумраке только светились зеленым цифры на индикаторных панелях.

Мы ехали в молчании, он не оборачивался.

Я подумала, что, в случае чего, мне не составило бы труда сейчас придавить его горло захватом, прижав к подголовнику кресла, и перекрыть кровоток к мозгу… Спустя секунд пятнадцать он потерял бы сознание… И авто, идущее на весьма приличной скорости, слетело бы с путевой развязки, на которую мы как раз въезжали, и, кувыркаясь, рухнуло бы с высоты десятиэтажного дома…