Сборник летописей. Том III - Рашид-ад-дин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дело было так. Эти области сдавали на откуп хакимам, к каждому прикрепляли определенный состав[854] людей, и они [от его имени] производили сметные расходы[855] [по области]. Такой хаким каждый год брал с ра’иятов десять копчуров, а местами двадцать и тридцать копчуров. Хакимов дестур подводил итог тому количеству копчура, которое досталось его людям, и, когда в область приезжал какой-нибудь гонец по важному делу или с требованием денег и необходимых средств, хаким по этому поводу разверстывал[856] копчур. Хотя гонцов приезжало множество и их расходы[857] и запросы[858] бывали непомерны, хаким все же радовался их прибытию. Один раз он производил разверстку под предлогом [сбора] средств на важные дела,[859] один раз на фуражное довольствие[860] и расходы, один раз под видом обязательного попечения[861] и [удовлетворения] запросов. Некоторую часть он расходовал на эти дела, а часть давал воеводе и битикчиям, дабы они становились его соучастниками и лжесвидетелями. Из всех этих средств, которые отбирали у ра’иятов, никогда в казну не посылали ни одного вьюка. Средства[862] областей распылялись и исчезали на сметные расходы по [области] и на отпуск по нескольким нарядам.[863] В Хорасане восемь десятых таких нарядов оставались [непогашенными]. Гонцы и держатели нарядов с бератами на руках являлись в диван, а от дивана был ответ: «Средства-де не сданы областью, как это [их вам] не сдали?». Вновь в подтверждение писали ал-тамгу, что причитающиеся-де им средства[864] сдайте поскорее. Они опять отправлялись туда, еще раз совершались расходы на большие суммы, и хаким по этому поводу производил разверстку и говорил ра’иятам: «Вы же видите, сколько гонцов сидит. Ежели не будет им на расходы и обязательное попечение, то нельзя будет [удовлетворить] требование». И ни одна душа не осмеливалась ему сказать: «Ты сам должен выдать средства на них, потому что ведь в начале года ты взял вдвое больше того, что причиталось, и растратил». Из этой разверстки опять-таки четыре шестых делили между собой, а две шестых тратились на расходы гонцов. В конце концов они, не выправив средств, возвращались обратно и ездили туда и назад столько времени, что бераты в их руках становились ветхими, жажда получить по ним прекращалась, и они годами лежали в их каптургах и сумках. Хотя обычно узнают у дивана, сколько составляет основное [количество] налогов с каждой области, и на какое место можно выписать берат, чтобы их раздобыть, но ни одна душа этого не ведала, и бераты непрерывно писали на ту или иную местность согласно просьбам. Поскольку наибы и везиры знали, что причитающееся по наряду не будет получено, они, чтобы оттянуть время, манили посулами и, давая почувствовать, что делают одолжение, заверяли: «Мы-де эти бераты пишем только ради вашего степенства». Играя так, они отправляли их довольными. В конечном счете ничего, кроме разорения области, не получалось.
Между тем, наиб или везир при случае докладывал на служении государю: «Уж очень много сборщиков[865] на эту область надобно, чтобы кое-какие причитающиеся средства[866] доставили в казну». Тотчас же писали указ: «Приостановить отпуск средств всем сборщикам и держателям бератов и не выдавать, за исключением таких-то и таких-то средств». Это была небольшая сумма, включавшая в себя подарок и доход в пользу везира |S 626| и наиба. Они требовали от хакимов ручательства,[867] что [средства] поступят. Писали письмо, что поскольку-де мы устранили сборщиков, надо спешно из области доставить причитающиеся государевой казне средства.[868] Благодаря такой уловке, они получали чистоганом то, за что поручился [хаким]. У везира с хакимами областей был также уговор и [условленный] знак. До тех пор, пока [хаким] не видел его в берате или письме, он причитающиеся средства не отпускал, и гонцы и сборщики, не зная что делать, возвращались обратно. Вновь они упрашивали их и эмиров еще раз дать письмо. Между тем дело везира улаживалось, и корыстное его желание исполнялось. Хакимы областей, основываясь на сговоре, который у них был с везиром, и на уважении его достоинства, чувствовали за собой опору, были наглы и чинили всяческие притеснения и обиды. Ежегодно два-три [сбора] копчура и городских тамговых пошлин тратились на расходы и обязательное попечение о гонцах, и люди удивлялись: почему этот хаким не жалеет наличных денег, [собранных] из тамговых пошлин, что они расходуются на подобные пустяки. Но они упускали из виду, что хаким придерживается такого способа ради темных дел, чтобы под этим предлогом, при помощи разверсток, получить вдвое больше податей[869] и [их] присвоить. Во время сведения счетов он относил на расходы гонцов в два-три раза больше и под этим предлогом не сдавал причитающихся дивану средств. Воистину, из таких областей никогда в казну не поступало ни одного данека денег, а из десяти динаров сметных расходов [по области], которые предназначалось получать из основной суммы налогов, не выдавали и двух динаров. Никто никогда не видел тамговщика при исправлении своей должности, ибо он постоянно то находился в бегах, то, попав в лапы сборщиков, получал палочные удары. Чтобы получать тамговую пошлину, он сколько было сил старался назначать тайком людей, дабы они как наккабы ночью ходили по домам. Поневоле он соглашался плательщикам устанавливать тамговую пошлину в половинном размере, лишь бы они [ее] уплачивали тайком вперед. По этой причине [сбор] тамговых пошлин сокращался. То, что собиралось, обращалось на путевое довольствие[870] гонцов, и их нукеры собирали, наседая, а поскольку для всех нехватало, то они друг с другом дрались, и выигрывал тот, у которого было больше силы.
Из средств на содержание и жалование работникам и сметных расходов по области, которыми может поддерживаться благосостояние области и без которых не преуспевают государственные дела, несмотря на то, что согласно наказу[871] хакимам, они прежде других вычитались из основного количества налоговых поступлений, никому не давали ни одного данека в начале года под предлогом того, что раньше-де справим причитающиеся казне средства, а потом, говорили, — отдадим во время урожая. Поскольку же всегда имелось налицо множество гонцов и сборщиков, дела которых еще не были улажены, то
