Ваше благородие. Дилогия (СИ) - Северюхин Олег Васильевич

Мы тепло попрощались со Шмоней, и он ушёл.

– Как пойдёшь в армию, отпиши мне, – сказал я ему.

– А куда писать‑то? – спросил товарищ детства.

– Адрес простой, – засмеялся я, – Петербург, Зимний дворец, Туманову Олегу Васильевичу.

– Ну ты даёшь, – засмеялся Шмоня и ушёл.

– Ладно, поедем в Энск, – подумал я. – Город чай не чужой. Знаю его вдоль и поперёк. Добрые люди помогут найти этого Крысина. Нет Крысова. Нет, Крысякова Вадима Петровича одна тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года рождения. Это он потом Крысовым стал, когда стал депутатом Госдумы.

Перед отъездом я зашёл в своё реальное училище показаться преподавателям и ученикам, с которыми полтора года назад вместе учился.

Сказать, что я ошарашил всех, это значит не сказать ничего. Хотели устроить торжественную линейку учащихся для моей встречи. Еле отговорил начальника училища, надворного советника, это как подполковник по‑военному.

– Что я им скажу, господин надворный советник, – объяснял я ему, – поступайте в Николаевское кавалерийское училище? Так туда принимают только потомственных дворян и после окончания кадетского корпуса. То есть реальным туда дорога заказана. Спасибо вам, что они получат среднее образование и могут поступить в университет или пойти на государственную службу и лет через пять стать коллежскими регистраторами. Здравствуйте, Анастас Иванович, а я вас искал. Вот и Анастаса Ивановича спросите, он все петербургские порядки знает.

Анастасу Ивановичу я сообщил, что родных проведал и хотел съездить в город Энск по одному делу, а потом возвращаться в Петербург.

– Вот и славненько, – сказал мой верный идальго, – а я не бывал в Сибири и с удовольствием съезжу с вами, благо билет у меня бесплатный стараниями господина Китченера, который поручил мне помочь вам во всех делах. Кстати, вы своё личное оружие с собой взяли?

– Конечно, – ответил я, – на то оно и личное, что я его покупал за свои личные деньги и оно хорошо укреплено у меня под кителем на поясе. Наше, российское, Тульский Токарева тридцать восьмого калибра. А у вас оружие есть?

– А как же, – улыбнулся мой спутник, – трудно жить в деревне без нагана. Тоже тульский самовзвод, семизарядный.

Глава 40

В Энск ехали на поезде первым классом. Транссибирская железнодорожная магистраль давно перешла на тепловозную тягу, а часть пути готовилась к электрификации. Уже не было того стойкого запаха горелого угля и скрипа его на зубах. Цивилизация двигалась вперёд, но не семимильными шагами, как бы хотелось, а как‑то так на цыпочках, как бы боясь что‑то делать так, за что тебя лишат наработанного или будут доить лихие люди, работающие в тесном контакте с полицией.

Мне, вышедшему за рамки военной структуры и закрытого пансиона, сразу бросилось в глаза большое количество серых людей вокруг. Это были люди, одетые во всё серое: брюки, пиджаки, рубашки, галстуки, ботинки и обязательный серый котелок, вошедший снова в моду лет десять назад. И количество серых людей было фифти фифти с количеством нормальных людей, то есть одетых в нормальные людские цвета. Сразу вспомнился один поэт из моей первой жизни. Он писал про нашу страну, что у нас половина людей преступники, а половина их конвоирует. Полстраны угодники, а полстраны доносчики. Полстраны уже сидит и полстраны готовится.

У меня был незамыленный взгляд и все странности сразу бросались в глаза. Да и все мои знакомые намекали, что многих людей уже нет в приличном обществе, получается, что и всё наше общество стало неприличным.

В наше спальное купе вдруг вошёл господин во всём сером, сел, закурил и довольно развязно спросил:

– А что, господа, если мы сбросим с нашей шеи ярмо парламентаризма и отдадим всю власть нашему горячо любимому премьеру, который дённо и нощно заботится о благе всего российского народа?

Ни слова ни говоря, я врезал ему по моське, извините за жаргон и издержки пролетарского происхождения, и с серого сразу свалился котелок.

– Ааааа, – заорал он, доставая из жилетного кармана какой‑то жетончик на цепочке, – я агент охранки, я тебя в лагерях сгною, – и тут же получил ещё один неслабый удар по физиономии, от которого успокоился.

Я посмотрел на жетон. Металлический овал из светлой латуни. Сверху оттиск двуглавого орла, ниже написано «Государственная тайная полиция», ещё ниже буква Eи через дефис шестизначный номер. Это получается, что таких тайных агентов не менее миллиона курсирует по необъятным просторам нашей родины, провоцируя людей на антигосударственные преступления. А что если люди поведутся на призывы и встанут в ряды борцов? Куда побегут эти владельцы жетонов? Во внутреннем кармане плоский малокалиберный пистолет, из которого убить и не убьёшь, но можно ранить серьёзно.

Я отцепил жетон, протёр его платком, взял пистолет этим же платком протёр и его, и выкинул всё в окно. Затем высморкался в платок.

Вместе с Анастасом Ивановичем мы оттащили «карбонария» к проводнику и сказали, чтобы он вызвал полицию для задержания преступника, пытавшегося напасть на должностных лиц Российской империи.

Где‑то через час в наше купе заглянул полицейский офицер в чине губернского секретаря и осведомился, всё ли у нас в прядке и не будем ли мы так любезны сообщить, что говорил задержанный ими человек.

Мы сообщили, что человек в сером призывал к свержению нашего парламентаризма и к передаче всей полноты власти премьеру. Записав что‑то в своём блокноте, офицер полиции пожелал нам счастливого пути и откланялся.

Сутки пути пролетели незаметно. Мы вышли на вокзале большого города, и я снова удивился тому, что практически все железнодорожные вокзалы на ТСЖМ построены по одному проекту и походили друг на друга как близнецы‑братья. Даже колер был один. Это хорошо сделано. Ни один пассажир не потеряется на любом из этих вокзалов и мгновенно найдёт, что ему нужно.

Ещё в дороге я продумывал, что и как я буду делать. Идти к бывшим знакомым нельзя. Да их уже и не было в живых, а если кто и остался, то прибытие к нему старого знакомца в молодом виде будет расценено как прибытие Ангела за его душой и может досрочно прервать жизненный путь доживающего свои годы человека.

Мы сразу идём в полицейское управление и ищем одного из родственников покойного депутата Госдумы. Родственника зовут Крысяков Вадим Петрович двадцати пяти лет.

В полицейском управлении мы прошли на приём к полицмейстеру. Всё‑таки погоны флигель‑адъютанта даже малого чина имеют свои преимуществ среди прочих.

Пока мы пили чай, дежурный офицер организовал поиск интересующего нас лица. Все было сделано быстро. Через десять минут офицер подошёл к своему начальнику и положил перед ним записочку.

Полицмейстер прочитал её, потёр пальцем по переносице, посмотрел на нас и сказал:

– Хочу сообщить вам, господа, что интересуемое вас лицо является потенциальным преступником и состоит в банде налётчиков, грабящих запозднившихся горожан и приезжих. Грабят чисто, трупов нет и свидетелей нет, чтобы можно было предъявить им обвинение.

– Прошу прощения, господин полковник, – спросил я, – тогда откуда известно, что эта банда грабит? Вдруг есть какие‑то другие грабители?

– В том‑то и дело, что других банд нет, мы их всех поймали и недавно последних отправили этапом на каторгу, – сказал полицмейстер, – а грабежи не прекратились. Поэтому я и не рекомендовал бы вам встречаться с интересующим вас лицом. Если есть большая необходимость во встрече, то я могу отрядить вам охрану из числа городовых.

– Спасибо, господин полковник, – сказал я, – мы постараемся справиться своими силами. Я могу написать расписку о том, что вы нас предупредили о предстоящей опасности.

– Не могу мешать вашим действиям, – сказал полковник, – но вы, пожалуйста, держите меня в курсе дела и перед отъездом прошу заглянуть ко мне с визитом.

Глава 41‑50