Ваше благородие. Дилогия (СИ) - Северюхин Олег Васильевич

Глава 41

К визиту в бандитское логово или в «малину» мы готовились основательно. Во‑первых, мы переоделись в цивильную одежду. Появление в том районе в мундирах с золотыми погонами и петлицами со звёздочками могло походить на появление в кухне ресторана ассенизатора с гофрированной трубой отсасывающей машины. Хотя, это вполне естественно, потому что конечной точкой приготовления и поглощения изысканных блюд является выгребная яма, хозяином которой является ассенизатор, без которого мы все бы погибли от эпидемий и сменили свои гастрономические предпочтения.

Если посмотреть на нашу одежду, то первое впечатление относит нас к образам Шерлока Холмса и доктора Ватсона, литературных героев Великобритании, чрезвычайно модных в то время своей борьбой с организованной преступностью и преступниками высшего света и полусвета.

Экипировкой занимался Анастас Иванович и все претензии по нашему внешнему виду нужно адресовать ему. Одни только ботинки чего стоили. В такие ботинки обували учащихся профессионально‑технических училищ и по‑английски они назывались «рашен бутс», а в среде простого народа у них была точная характеристика – говнодавы.

Не без помощи графа Китченера в американской фирме «Дюпон» (Dupont) мы заказали две футболки из ткани, которая применяется для армирования автомобильных шин. Ткань называлась кевлар и у неё было ещё много сфер применения, до которого просто не дошли создатели и потребители этого продукта.

Пройдёт с десяток лет и кевлар будет широко применяться для изготовления кабелей, тормозных колодок, индивидуальной брони и брони боевых машин.

В службе безопасности Зимнего дворца я получил в повседневное пользование два диктофона с проволочным носителем. «Мезон» был весом граммов четыреста и размером с небольшую конфетную коробку, к которой подключался микрофон, похожий на плоскую круглую коробочку для женских румян. Батареек и магнитной проволоки хватало на полтора часа записи. Зато второй диктофон был новинкой техники звукозаписи и носил загадочное имя «Лилипут». Батарейки в виде таблеток, которые можно подзаряжать, магнитной проволоки хватает на пять часов непрерывной записи. Сам аппарат весом граммов двести был сантиметров пятнадцать в длину и пять в ширину и толщиной сантиметра четыре. И микрофон как маленький кусочек пилёного сахара‑рафинада. Всё это мы разместили в одежде, чтобы задокументировать всё, что с нами может случиться и, если понадобится что‑то предъявить в качестве доказательств.

Завершением моей экипировки был маленький фотоаппарат с плёнкой шириной в десять миллиметров в маленьком фотоаппарате с объективом автоматической фокусировки. Сам фотоаппарат был такой же по размеру, как и «Лилипут», но толщиной пятнадцать миллиметров и, вероятно, из‑за семимиллиметрового объектива был назван «Точка». Для того, чтобы прикрепить фотоаппарат, нужно было пробить отверстия в рубашке и в галстуке, вставить в эти отверстия объектив и накрутить на него насадку в виде зажима для галстука. К фотоаппарату крепился привод, совсем как как тросик сцепления на рукоятке мотоцикла, завершающийся механизмом в виде ручного эспандера, на который нужно было с силой нажимать, чтобы перевести кадр и щёлкнуть затвором фотоаппарата.

Оружие тоже было наготове. Мой девятимиллиметровый ТТ был шедевром оружейной техники. Его прадед трёхлинейного (тридцатого) калибра прошибал насквозь череп бегущего на вас кабана и вам ещё приходилось улепётывать от него со всех ног. Пуля ТТ тридцать восьмого калибра так била кабана в лоб, что он садился на задние ноги, мотал головой в обе стороны и как бы говорил:

– Вы что там, совсем охренели.

Вот смотрите. Разница в калибре мизерная, а действие абсолютно другое. Примерно так же, как было во время Второй мировой войны в моей первой жизни. Два танка. Советский Т‑34‑85 (пушка калибра 85 миллиметров) и «Тигр» с пушкой калибра 88 миллиметров. Разница в калибрах всего лишь три миллиметра, вы её на глаз и не увидите, а зенитная немецкая пушка сшибала башни наших танков, чего не всегда получалось у наших орудий. И вывод здесь один. Если в чём‑то отстаёшь, то не лезь со своей хренью, а бери то, что уже апробировано и доказало свою эффективность. Посмотрите, как скаканула наша промышленность после победы над фашистской Германией. Но это было в той, в первой моей жизни. Тогда сразу и ракеты наши полетели, и атомная бомба рванула как следует, и появились как бы отечественные автомашины презентабельного вида, и жены наших начальников и вельмож стали ходить в накидках из чернобурок и соболей.

– Ну что, Анастас Иванович, – сказал я, – двинули на промысел? Надеюсь на вашу защиту со спины. Если что, лупите наповал. Нам с ними детей не крестить. Хотя, нужно действовать по обстановке. Не весь мусор бывает бесполезным.

Как бы мы ни одевались, но в районе городских трущоб мы даже в одежде городских апашей выглядели снобами, желавшими вкусить экзотики. Да и хрен с ними. Кому какое дело, чего мы там собираемся вкусить.

Улица, которая нам нужна, в 1904 году называлась Думская, после 1917 года получила наименование улицы Троцкого, а в 1927 году стала улицей Десять лет Октября. Так вот на этой улице я в первой моей жизни и получил по кумполу тёмной ночью, очутившись на Думской улице в 1907 году.

Итак, улица Думская, дом 75. Частный дом. Вошли в калитку. Из будки выскочила собака, но я так рыкнул на неё, что она быстренько убралась в своё жилище подальше от неприятностей.

– Не хватало мне ещё стать повелителем собак и прочей живности, – подумал я, остановившись у двери.

По свету в окне, в доме были люди, а вот как к ним постучать, чтобы не наделать переполоха и ещё хуже, перестрелки на улице.

– Думаем, – сказал я себе. – С лёгкой руки Александра Сергеевича Пушкина, во всех казино мира самыми популярными цифрами являются тройка, семёрка и туз, единица. А вот какую цифру выбрали себе обитатели этой хазы? Тут думать надо или полагаться на волю случая. Полагаемся на волю случая, и я стукнул в дверь семёркой, то есть два раза с увеличенным интервалом и три раза быстро.

Дверь почти сразу открыл молодой парень, который получил по голове кулаком и был втащен в горницу с его сдавленным криком: фараоны!

– Всем сидеть, – крикнул я, – кто дёрнется, получит пулю в лоб. Я больше предупреждать не буду.

В это время Анастас Иванович вывел из запечка верзилу с чашкой закуски.

– Привет, Крыса, – сказал я, увидев в красном углу своего старого знакомого.

Глава 42

Крысяков ничего не ответил. Мне кажется, что он ещё не полностью осознавал суть произошедшего. У него это тоже была третья жизнь и как всё соотнести с сегодняшним днём, он просто не представлял.

– Кто тут пахан? – спросил я.

Все взглядами показали на Крысякова.

– Скажи своим людям, – сказал я, – что если они не будут дёргаться, то с ними ничего не будет. А нам с тобой нужно одно дело перетереть. Тебя как звать‑то или звать также, как тогда в 1907 году? На своей могиле был? Фамилию не поменял?

– Фамилию не поменял. Родители ещё живы. А буду менять, так буду Крысиным. Припомни, если что, – сказал Крысяков. – Был я и на своей могиле. Корешки раскопали. Пусто, а потом родился заново и всё там же, только всё иное. Тебя я быстро разыскал, ты сильно маленький был. Думаю, дам кирпич в руку, и тебя к нашему сословию приобщу. Тебе же по малолетке ничего не будет, а ты уже запачканный со всех сторон и дорога у тебя одна – к нам на хазу. Однако, недоучёл я тебя. Руку ты мне повредил своей саблей. Особенная она что‑ли у тебя? Остальные сабли ватник не рубят. Ну, да и твоя сабля мокрый ватник тоже не разрубит. Мокрый ватник и пистолеты не берут.

– Что‑то ты разговорился, – прервал я его. – Давай прямо сейчас тебе ватник намочим, и я из своего пистоля по нему шмальну. Увидишь результат, не отходя от кассы. Я пришёл не для того, чтобы похваляться, кто и чего намочит. Ты лучше расскажи, как ты из депутатов Госдумы снова в уголовные подался?