Глаза Фемиды - Аркадий Петрович Захаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наутро, припоздавший завхоз удивился почти готовой под настил древесно-стружечной плиты обрешетке полов. Пришлось, скрипя зубами, выдавать со склада плиты и олифу. Под руководством Сан-Саныча плиту олифили, не дожидаясь, когда подсохнет, ложили пропитанной стороной на обрешетку, прибивали и пропитывали с наружной стороны. Столовая наполнилась запахом подсолнечного масла, который напомнил, что пора обедать. Но Колонтаец с горизонта исчез, и это вызывало в бригаде тревогу.
Тем временем Колонтаец не прохлаждался, а ездил в Анапу, чтобы связаться через «межгород» с трестом. Переговорить по телефону удалось только с профкомом, а управляющему трестом Колонтаец послал телеграмму, с требованием направить прораба с деньгами и материалами, а также специалиста по торговой технике. На обратном пути из Анапы, Колонтаец на своем великолепном «Икарусе» завернул в пансионат «Голубая долина», где легко договорился о ежедневных обедах в столовой пансионата для четырнадцати тюменских инженеров. И даже внес задаток — все свои наличные деньги. Остальные предстояло заработать на Васькиной машине, которую Колонтаец задумал пустить под частный извоз с помощью Митрохина.
«Братва! — обратился к бригаде Колонтаец. — Обедать будем в пансионате МГУ. Публика там особая — профессура. За блатные выходки нас оттуда попрут со страшной силой. Поэтому держитесь, не забывайте, что вы инженеры-интеллигенты, правда, из Сибири, правда — геологи. Но очень культурные и обходительные. Помните, что другой столовой поблизости нет и если что — насидитесь голодом». Повторять не пришлось — всем хотелось культурной жизни и общения. Ехали ребята в Сукко работать, но никто не забыл, что в курортную зону и к морю. Поэтому одеждой все запаслись соответствующей. Когда через час они, побритые и причесанные, вышли к автобусу, о том, что это строители, никто бы не догадался. Да если разобраться в их биографиях поглубже, почти каждый из них, за исключением Васятки и Валерки Хама, в прошлом был интеллигентным человеком: кто бухгалтером, а кто даже и учителем. Красавец Богдан, например, был во Львове мастером смены на обувной фабрике. Чтобы не оставаться после ночной смены, для сдачи ОТК изготовленной за ночь обуви, он придумал вырезать из резины штампик: «Первый сорт, ОТК» и проштамповать им все ночные изделия. Доброжелатели донесли, обман раскрылся и Богдана осудили. Остальные были такие же.
В мае в долине Сукко не жарко: с непрогретого еще моря тянет холодной сыростью. Дамам особенно зябко по ночам: в пансионате давно не топят. Для согрева хорошо бы в постель чего-нибудь горячего и твердого, как мужское тело. Однако с мужчинами в пансионате проблемы: в мае путевки в «Голубую долину» дают контингенту попроще, и мужчин между ними не встречается. Поэтому отдыхающие изнывают от обманутых курортных надежд под завывание принудительной радиотрансляции: «А мне опять приснился крокодил зеленый, зеленый-презеленый, как моя тоска». В общем — правильно и соответственно обстановке. И вдруг, в ворота вкатывает красный сверкающий «Икарус» с надписью во весь борт: «Миннефтегазстрой». А из него весело вываливают четырнадцать великолепных самцов, чтобы проследовать в столовую, где для них отдельно готовят и накрывают. Послеобеденный сон по этому случаю у очень многих дам прервался, чтобы дать начало бессоннице. К окончанию обеденной процедуры, поблизости от столовой уже паслась небольшая стайка отдыхающих, между которых распространился слух, что привилегированные нефтяники живут в коттеджах в горах и приезжают только обедать.
Работяги же наслаждались чистотой, уютом и вкусным обедом, а потому ни о чем не думали. После трапезы, у выхода из столовой, Миронов увидел женщину с гитарой. Он давно не держал в руках инструмента и ему захотелось себя попробовать: не отвык ли. Дама ему разрешила, и Антон тронул струны:
«Мы по жизни идем, по дороге теряя Своих лучших друзей и любимых своих — Тех, что сердцем своим нас в пути согревает — Их забыть не дано. Эта песня о них. Я сегодня хожу от удачи шальная — Мне его средь толпы удалось разглядеть. Я чужую любовь на себя примеряю, Но чужую судьбу на плечо не надеть».«Как грустно и прекрасно Вы поете. Вас хочется слушать и слушать. — похвалила дама. — А у нас вечерами после семи танцы — без мужчин бывает скучновато, и вы все могли бы принять в них участие». — «Мы подумаем», — пообещал Миронов.
Управляющий трестом на телеграмме Миронова написал красной пастой: Рещиковой — подобрать кандидатуру прораба и подготовить приказ о командировке, Силину — обеспечить снабжение, Овечкину — контроль и ежедневный доклад. Красная паста означала высшую степень недовольства шефа ходом дел и возможные репрессии в виде перевода из аппарата треста в периферийное СМУ, куда-нибудь на Демьянку. Людмила Ивановна
