Глаза Фемиды - Аркадий Петрович Захаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Начальник автобазы, славный черным шоферским юмором, через секретаря вызвал его в свой прокуренный кабинет и, не глядя в глаза, офицально и сухо сообщил Колонтайцу: «Принято решение в лагерь тебя отправить». — «За что? — охнул и покачнулся от неожиданности Колонтаец. Перед глазами поплыли круги и звезды — такого поворота он не ожидал, — я этого ничем не заслужил!» — «Нам лучше знать — заслужил или нет, — парировал начальник. — Отправим — и все! Куда ты денешься?» Деваться химику, действительно, некуда. Колонтаец повернулся к двери. «Постой, — остановил его властный окрик, — ты не понял — в какой лагерь».
Есть анекдот советского времени: встречаются на платформе двое, пионер и бывший зэк. Зэк спрашивает пацана: «Ты откуда?» — «Из лагеря», — отвечает пацан. «И я из лагеря, — радуется совпадению зэк.
- А куда?» «К бабе». - отвечает пионер. «Надо же! — удивляется зэк.
- И я к бабе. А сколько у тебя лет?» «Двенадцать», — отвечает пионер. «А в нашем лагере с такими сроками не было», — уважительно подумал зэк.
Нечто подобное разыгрывалось и в кабинете начальника автобазы. «В пионерский лагерь тебя направляем, на строительство. Наш трест для детей строителей и нефтяников на Черном море, под Анапой пионерлагерь строит. Автобус, и ты с ним, на лето передаются туда. Так, что готовься. А с твоей комендатурой трестом дело уже решено и улажено. Мы в тебя верим. Желаю удачи».
Путь до Анапы неблизкий. И пока Икарус Колонтайца туда добирается, поговорим о черноморских лагерях того времени.
Так уж случилось, что за годы вынужденного отсутствия Миронова, сонно-медвежий Север вдруг ожил, зашумел строительством, загудел буровыми станками и опоясался трубопроводами. Нефтяной бум в Западной Сибири достиг своего апогея. Сургут неожиданно приобрел статус города, за ним вдогонку спешили Мегион, Нижневартовск, Нефтеюганск. Молодежь работала, жила и создавала семьи. Как результат, во временных вахтовых поселках вдруг обнаружилось множество бледнолицых ребятишек, которые не успевали загореть и набраться витаминов за короткое северное лето. Встала проблема оздоровления подрастающего поколения будущих нефтяников Приобья. И тогда во всех руководящих умах почти одновременно возникла идея строительства южных пионерских лагерей, обязательно на Черном море или, хотя бы, на Азовском. Деньги для этого отпускались немеряные и без особого счета — профсоюз все спишет. Схема практиковалась простая: группа предприятий несет затраты по строительству пионерского лагеря, зачастую без проекта и сметы, потом эти капвложения передает отраслевому профсоюзу, который халявные затраты постепенно списывает. И все считалось в порядке вещей — не деньги, а дети наше главное богатство. О них надо думать, а не затраты считать. Так партия нас учит. А профсоюзы — приводной ремень партии. Поэтому жалкие протесты врачей-педиатров по поводу тяжелой реадаптации детей Севера, одномоментно перенесенных Аэрофлотом на жаркий юг, и предлагавших строить оздоровительные лагери в более подходящих климатических условиях на юге области, остались неуслышанными. Больше, чем нездоровым детям, к морю хотелось самим чиновникам и начальникам, желательно, чтобы в командировку за счет треста, два раза в месяц, с целью проверки чего- нибудь.
Начальник треста Холодов, смуглолицый красавец-мужчина с энергией и внешностью сорокалетнего, от общего движения на юга отстать не захотел. Поэтому, когда, молодой и шустрый не по годам, председатель объединенного постройкома профсоюза Овечкин вынес на заседание вопрос о строительстве собственного пионерского лагеря в окрестностях родной и знакомой ему Анапы, он даже возражать не стал, но все-таки согласовал вопрос с Главком. На строительство объектов соцкультбыта деньги нашлись и Холодов с Овечкиным выехали в Анапу.
Председатель горисполкома их огорчил: участков для строительства на побережье нет, однако можно заключить договор аренды школы в поселке Сукко, что значит — голубая вода. Школа там небольшая, но если возвести рядом с ней столовую, медпункт с изолятором, игротеку, спортивную площадку, жилье для персонала лагеря, и склад, с условием, что через десять лет все это перейдет в собственность школы, а зимой будет ею использоваться, то вопрос может разрешиться к общей выгоде. Свою близкую выгоду предисполкома вывел из названия треста — Сибнефтепромстрой, которое расшифровал как: «Большие деньги и много стройматериалов». Холодов поторговался и выторговал для себя дополнительное условие, что под два гостевых коттеджика в прибрежной зоне все-таки будет сделан персональный землеотвод, а за это имущество пионерлагеря перейдет в собственность школы не через десять, а через семь лет.
На том стороны и порешили и разошлись в убеждении, что провели друг друга. Председатель исполкома считал, что задаром получит капитальные строения на возведение которых уйдет года три, а Холодов их и возводить не собирался — у него на базе лежали комплекты сборно-разборных щитовых домов и каркасно-щитовая столовая «Уралочка», готовые к сборке. Два домика Холодов предназначил для лагеря, а два — на специально отведенную под гостевые коттеджи площадку. Оба не договаривали. Предисполкома не торопился информировать приезжих северян, что специальным постановлением ЦК КПСС «О защите экологии Черного моря» всякое строительство пионерских лагерей и баз отдыха на побережье запрещено на 10 лет и по этой причине в Краснодарском крае не вводятся в эксплуатацию 18 собственных пионерских лагерей. Холодов же помалкивал, что хорошо об этом постановлении знал и решил действовать наудачу: повезет задействовать пионерлагерь — хорошо. Не повезет — будет веская причина списать и распродать по дешевке все его имущество, в том числе гостевые коттеджи со всем оборудованием и мебелью. На то и надеялись.
Сукко оказалось чудесной черноморской станицей с интернациональным населением из казаков, турецких армян, греков, хохлов, евреев и других кавказцев понемногу. Директор совхоза Волков, хитромудрый черноморский казак, пообещал сибирякам всяческое содействие в отводе земли под коттеджи и попросил за это авансом два километра водопроводных труб и три километра алюминиевого провода для прокладки ЛЭП, в том числе и для лагеря. Стороны ударили по рукам и подписали договор о совместной хозяйственной деятельности. Работа началась.
Всю зиму из Тюмени в Сукко шли большегрузные машины со стройматериалами. Специально принятый для этого завхоз, из местных, материалы принимал на склад, чтобы весной пустить в дело. Последними прибыли сборные вагон-дома и столовая. Два домика разгрузили на отдаленном от лагеря, зато близком к морю, земельном участке и
