Глаза Фемиды - Аркадий Петрович Захаров

Интересно в нашей стране получается: на очистку сточных вод денег не находится, а на супергигантские проекты, по стоимости сравнимые с годовым бюджетом всей республики, это, пожалуйста! Товарищам из ЦК и советским ученым народных денег не бывает жалко — не из своего же кармана. Но в неразберихе, которая всегда таким затеям сопутствует, самим поживиться из госказны разными, очень даже легальными, способами весьма и вполне возможно. А заодно очередное звание, доктора или даже академика, схлопотать, с последующими льготами. Вдобавок и медальку Лауреата государственной премии на лацкан повесить. И правительственную дачу получить. И чада свои на службу в МИД или Академию наук пристроить. За такой приятной перспективой экологические горизонты науки в туманной дымке прячутся, вплоть до полной невидимости. А все оставшиеся проблемы — чепуха и мелочи, на которые строителю развитого социализма обращать внимания никогда не стоит. Главное — прокукарекать на заданную тему.

«Вот и выходит, что пока оставшаяся после испарения и естественной фильтрации через грунт, вода до Арала дойдет, она превратится в концентрированный рассол ни для полива, Ни для спасения моря уже не пригодный», — попробовал порассуждать я. «Что вы! — засмеялся геолог. — Как мне известно, для предупреждения потерь от фильтрации все дно канала будет выстелено толстой полиэтиленовой пленкой». — «А вам не кажется, что если эту же полиэтиленовую пленку передать совхозам для парников и теплиц, то полученных от этой операции овощей хватит на всю страну и соседям достанется. Зато никакой экологической катастрофы. Если после извержения вулкана Кракатау во всем мире началось похолодание, то, что с нами будет, когда осушенные торфяники Западной Сибири воспламенятся? Ведь дым от пожарищ застелет весь земной шар и сделает атмосферу непроницаемой для солнечных лучей. Тогда в Средней Азии вода не нужна будет: в холоде хлопок не растет». «Перестаньте, — отмахнулся от меня геолог, — воду в ступе толочь. Из Москвы дальше видно: если партия решила, что нужен канал, значит, быть ему. И никакие рассуждения и доводы специалистов нашего уровня не помогут. С высоты Кремля — мы букашки». Так сказал нам геолог, сел в кабину своей ПБУ, хлопнул дверью, обдал нас облаком выхлопа и укатил бурить новую скважину.

- Вот такие и погубят Отечество, — плюнул вслед буровикам Романов. — Построят канал для желтолицых. На обустройство государственной границы средств не хватает, Дальний Восток от китайцев защитить не можем, Даманский им едва не отдали, БАМ достроить не умеем, мяса досыта не едим. А на канал деньги и людские ресурсы находятся, стоит только придумать очередную «стройку коммунизма». Загудит нищета, затрясет лохмотьями: «Даешь!» Пока канал строим, китайцы до Урала докатятся, канал им как раз кстати придется: со Средней Азией водой приторговывать. Они это умеют лучше нас. Из Москвы один только коммунизм виден, а проблемы Сибири не просматриваются. Лучше бы за демографией наблюдали, а то рождаемость в стране совсем упадет и строить канал будет некому.

- Вот об этом, братан, не волнуйся, — вставил Колонтаец. — В нашей стране для строительства каналов рабсила всегда найдется. Та же самая, что Беломор построила, Кара-Кумский и Волго-Донской каналы. Срочные рабы — зэки, временные рабы — стройбатовцы и добровольные — комсомольцы. Меня же тревожит другое. Если заберут из Оби и Иртыша часть воды, меньше тепла достанется Ледовитому океану, начнется второе оледенение, подвижка на юг зоны вечной мерзлоты. Это приведет к похолоданию и потере части сельскохозяйственных угодий. Неизбежное при этом осушение торфяных болот приведет к лесным пожарам, гибели животного и растительного мира, задымлению атмосферы на громадных территориях Обского и Иртышского бассейнов. Непроницаемая для солнца атмосфера будет препятствовать прогреву земли и похолодание продолжится дальше на юг. Плотины на Оби и Иртыше воспрепятствуют не только ходу рыбы на нерест, но и весеннему ледоходу. Огромные массы льда вместо того, чтобы уходить за весенней водой на север, будут медленно таять, охлаждать воздух и сдерживать наступление весны. Возникнет цепная реакция: закачанная в канал масса холодной воды с севера понесет за собой холод в южные области, ухудшая и без того неблагоприятные условия земледелия. В результате, сельское хозяйство юга Сибири и Северного Казахстана потеряет больше, чем планируется получить дополнительно. И вот я о чем думаю: разобьет человек чужое окно — его в тюрьму садят. А разорит природу целого региона — его награждают и садят в Президиум — вершить судьбы. Велики чудеса твои на Руси, Господи. Дай нам счастье не дожить до поворота вспять сибирских рек. Поплыли отсюда, братва, дальше на Север. Там найдем очищение от скверны издержек цивилизации, задумавшей погубить себя. На нашем Севере, по своей и не по своей воле, всегда собирались лучшие и здоровые силы. Может, среди них и нам отыщется место. Отдать носовой! Курс на север, вперед — полный!

Глава двадцать третья. Лагерь

В дорогу — живо! Или — в гроб ложись!

Да, выбор небогатый перед нами.

Нас обрекли на медленную жизнь.

Мы к ней для верности прикованы цепями.

И если бы оковы разломать —

Тогда бы мы и горло перегрызли

Тому, кто догадался приковать

Нас узами цепей к хваленой жизни.

В. В. Высоцкий

Ночная вахта потому и зовется «собакой», что вахтенному и штурвальному надо обладать собачьими чутьем и зрением, чтобы вести судно в сплошной тьме среди изменчивых очертаний береговых кромок и не вылететь на отмель, не налететь на топляк, не врезаться в яр. Сложное и опасное это дело — ночная проводка судов. Поэтому собачью вахту всегда стоят по двое: чтобы рулевому не задремать и из соображений общей безопасности. Один из ночных вахтенных — всегда сам капитан, значит — Колонтаец. На пару с ним, в порядке очередности, выпало стоять мне. Чтобы не дремать под монотонный стук дизеля и не скучать от безделья, я постарался разговорить Колонтайца и стал расспрашивать о его прошлом, предполагая бурную жизнь и захватывающие приключения. Удалось мне это не сразу: сначала Антон отвечал короткими рублеными фразами, словно нехотя, но