Горбун, Или Маленький Парижанин - Поль Анри Феваль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это какой-то ужас! — подняли крик Таранн и Шуази. — Безумие! В трактире «Венеция» они идут по тридцать и тридцать пять, у Фулона по сорок и даже по пятьдесят! Через час за них будут давать два номинала! Покупайте скорее! Покупайте!
Горбун стоял в сторонке и тихонько посмеивался.
— Тебе, малыш, тоже кой-чего перепадет, — шепнул ему на ухо Носе, — только будь паинькой.
— Благодарю вас, ваша милость, — смиренно отозвался Эзоп II, — мне этого только и надо.
Между тем новость распространилась в мгновение ока: к концу дня голубые акции пойдут за два номинала. Сразу же набралась целая толпа покупателей. Альбре, державший у себя акции всей компании, начал их массовую продажу за наличные по полтора номинала; он знал, что ему хватит их еще часа на два такой торговли.
Через некоторое время в те же ворота с улицы Кенкампуа вошли Ориоль и Монтобер с постными минами на физиономиях.
— Господа, — отвечал Ориоль тем, кто интересовался причиной их уныния, — я не думаю, что нам следует сообщать эти ужасные новости, курс акций может пойти вниз.
— И в любом случае, — с тяжким вздохом добавлял Монтобер, — это произойдет достаточно быстро.
— Да это махинация! — вскричал толстый купец, чьи карманы были набиты голубенькими.
— Помолчите, Ориоль! — заметил господин де Монтобер. — Видите, что вы натворили?
Однако жадные до новостей дельцы уже окружили их плотным кольцом.
— Говорите же, господа, расскажите, что вам известно, — послышались крики. — Это ваш долг как порядочных людей.
Однако Ориоль и Монтобер оставались немы как рыбы.
— Я фам скашу, — проговорил подошедший барон фон Батц. — Это крах, настоящий крах!
— Крах? Но почему же?
— Кофорят ше фам, махинация.
— Да замолчите вы, толстомясый! Почему крах, господин фон Батц?
— Не снаю, — серьезно ответил барон. — Упали на пятьтесят процентоф.
— Упали на пятьдесят процентов?
— Са тесять минут.
— За десять минут? Вот это падение так падение!
— Та, это патение, катастроф, паник!
— Господа, господа, — уговаривал всех Монтобер, — успокойтесь, не надо преувеличивать!
— Двадцать голубеньких по один и пятнадцать номинала! — раздавалось вокруг.
— Пятнадцать голубеньких! По десяти сверх номинала, срочно!
— Двадцать пять по номиналу!
— Господа, господа, но это же безумие! О похищении молодого короля еще официально не объявлено!
— Доказательств, что господин Лоу сбежал, пока нет, — добавил Ориоль.
— И что регента держат взаперти в Пале-Рояле — тоже! — добавил Монтобер с сокрушенным видом.
На несколько секунд воцарилось всеобщее остолбенение, после чего сад разразился тысячеголосым воплем.
— Молодой король похищен! Господин Лоу сбежал! Регент под стражей!
— Тридцать акций со скидкой в пятьдесят процентов!
— Девяносто голубеньких, скидка шестьдесят!
— Двойная скидка!
— Скидка два с половиной!
— Господа, господа, — уговаривал Ориоль, — да не спешите вы так!
— Продаю все свои втрое дешевле номинала! — надрывался Навайль, у которого не было уже ни одной. — Берете?
Ориоль отрицательно покачал головой.
Вскоре голубые акции шли вчетверо ниже номинала. А Монтобер тем временем продолжал:
— За герцогом и герцогиней Мэнскими как следует не следили, а у них были сообщники. В деле замешаны канцлер д’Агессо, кардинал де Бисси, господин де Вильруа и маршал де Виллар. Деньгами их снабжал принц Челламаре. Жюдикаэль де Малеструа, маркиз де Понкаллек, самый богатый вельможа Бретани, отправился с молодым королем по Версальской дороге и увез его в Нант. А как раз сейчас испанский король с трехсоттысячной армией форсирует Пиренеи, это, увы, точно.
— Шестьдесят голубых впятеро дешевле номинала! — продолжали раздаваться выкрики в толпе, которая все росла.
— Господа, ну не надо так спешить! Чтобы провести армию от Пиренеев до Парижа, требуется время. Да и потом, это ведь все слухи, только слухи!
— Слюхи, слюхи, — повторил барон фон Батц. — У меня остался еще отин акций, протаю его са пятьсот франк — фот!
Но акцией барона никто не заинтересовался. Предложения продолжали сыпаться со всех сторон.
— На худой конец, — проговорил Ориоль, — если господин Лоу не сбежал…
— Но кто же держит регента под замком? — спросил кто-то.
— Господи, — отозвался Монтобер, — не спрашивайте у меня того, чего я не знаю, мои милые. Я, слава богу, не покупаю и не продаю. Мне показалось, что герцог де Бурбон недоволен. Поговаривают также насчет духовенства и церковного уложения. А кое-кто утверждает, что во все это замешан русский царь, который хочет провозгласить себя королем Франции.
Раздался крик ужаса. Барон фон Батц предложил свою акцию за сто экю. В наивысший момент всеобщей паники Альбре, Таранн, Жиронн и Носе начали потихоньку покупать и сразу обратили на себя внимание. На них указывали пальцами, как на круглых дураков — покупают, это ж надо додуматься! В мгновение ока вокруг них образовалась давка.
— Ничего им не говорите, — нашептывали дельцы на ухо Ориолю и Монтоберу.
Толстенький откупщик с трудом сдерживал смех.
— Бедненькие недоумки! — пробормотал он, указывая на сообщников жестом, полным жалости.
Подумав, он обратился к толпе:
— Я дворянин, друзья мои, и рассказал вам все gratis pro Deo[134], так что поступайте, как вам будет угодно, я умываю руки.
Монтобер пошел еще дальше и крикнул недотепам:
— Покупайте, друзья мои, покупайте! Если слухи не подтвердятся, вы будете в знатном барыше.
На спине горбуна теперь уже расписывались по два человека сразу. Он едва успевал получать деньги, он уже не хотел больше золота. Вокруг слышалось лишь одно: «Продавать!» Так называемый курс голубых акций («внучек») составлял пять тысяч ливров, хотя их номинал был всего лишь тысяча. Через двадцать минут они упали до нескольких сотен франков. Таранн с приспешниками скупили все. Их портфели были раздуты не меньше, чем кожаная сума Эзопа II, который, посмеиваясь, подставлял спину возбужденным дельцам. Все было кончено. Ориоль и Монтобер исчезли.
Вскоре в саду стали появляться запыхавшиеся люди.
— Господин Лоу у себя дома.
— Молодой король в Тюильри.
— А господин регент преспокойно завтракает.
— Махинация! Махинация!
— Махинаций! Махинаций! — возмущенно твердил барон фон Батц. — Я ше кофориль, што это махинаций!
Кое-кто из дельцов повесился.
Часа через два появился Альбре и продал все имевшиеся у него акции по курсу в пять тысяч пятьдесят франков. Если не считать повесившихся и банкротов, которые чуть не рвали на себе волосы, барыш был превосходным.
Подписывая документ о продаже на спине горбуна, Альбре сунул ему в руку кошель. Горбун крикнул:
— Эй, Кит, иди сюда!
Бывший гвардеец подошел, поскольку увидел кошель. Горбун швырнул его прямо в физиономию Киту.
Те из наших читателей, которые найдут хитрость Ориоля, Монтобера и компании слишком уж незамысловатой, могут почитать записки К. Берже относительно «Секретных мемуаров» аббата Шуази. Они увидят, что и
