Горбун, Или Маленький Парижанин - Поль Анри Феваль

— Туфли! — приказал он.

Пероль мгновенно встал на колени и весьма нежно обул своего хозяина. Затем он помог Гонзаго надеть халат. Это была тончайшая бестия.

— Я говорю тебе все это потому, Пероль, — продолжал Гонзаго, — что ты тоже мой друг.

— О, ваша светлость! Как вы можете равнять меня со всеми этими людьми?

— Вовсе нет! Среди них нет ни одного, кто этого бы заслуживал, — возразил принц с горькой улыбкой, — но я держу тебя так крепко, друг мой, что могу говорить с тобой, словно с исповедником. Иногда человеку нужно исповедаться, это известно. Итак, мы говорили, что нам нужно связать их по рукам и ногам. Пока я только накинул веревку им на шею, теперь ее следует затянуть. Сейчас ты сам поймешь, как нужно спешить: этой ночью нас предали.

— Предали? — вскричал Пероль. — Но кто?

— Жандри, Ориоль и Монтобер.

— Это невозможно!

— Все возможно, покуда веревка не начнет их душить.

— А как вам удалось узнать, ваша светлость? — спросил Пероль.

— Я знаю только одно — эти негодяи не выполнили данного им поручения.

— Жандри только что утверждал, что они отнесли труп к мосту Марион.

— Жандри солгал. Толком я ничего не знаю и уже начинаю опасаться, что нам никогда не удастся избавиться от этого чертова Лагардера.

— А откуда тогда ваши сомнения?

Гонзаго вытащил из-под подушки свиток и медленно его развернул.

— Я не знаю людей, которым хотелось бы поиздеваться надо мной, — тихо проговорил он. — Такие проказы с принцем Гонзаго дорого кому-то обойдутся!

Пероль стоял и ждал дальнейших объяснений.

— С другой стороны, — продолжал Гонзаго, — у Жандри рука твердая. Мы сами слышали смертельный крик.

— Что там сказано, ваша светлость? — сгорая от тревоги, осведомился Пероль.

Гонзаго передал ему развернутый свиток, и Пероль впился в него глазами.

Свиток содержал следующий перечень:

Капитан Лоррен — Неаполь.

Штаупиц — Нюрнберг.

Пинто — Турин.

Матадор — Глазго.

Жоэль де Жюган — Морле.

Фаэнца — Париж.

Сальданья — там же.

Пероль —…

Филипп Мантуанский, принц Гонзаго —…

Два последних имени были написаны не то красными чернилами, не то кровью. Рядом с ними не стояло никакого названия города — мститель еще не знал, где их настигнет его рука.

Семь первых имен, написанные черными чернилами, были отмечены красными крестами. Гонзаго и Пероль не могли не понять, что означает эта отметка. Свиток задрожал в руках Пероля, словно осиновый листок.

— Когда вы это получили? — пролепетал он.

— Сегодня рано утром, но уже после того, как открыли ворота и эти сумасшедшие начали повсюду шуметь.

Шум и вправду стоял оглушительный. Новорожденная биржа еще не успела остепениться и принять приличный вид. Все орали одновременно, и этот концерт голосов напоминал ропот народного восстания. Но именно об этом Пероль и мечтал.

— А как вы это получили? — спросил он.

Гонзаго молча указал на окно напротив его постели, одно из стекол которого было разбито. Пероль понял и, поискав глазами, увидел на ковре камень, лежавший среди осколков стекла.

— Это меня и разбудило, — сказал Гонзаго. — Я прочел список, и он натолкнул меня на мысль, что Лагардер мог спастись.

Пероль повесил голову.

— Если только, — продолжал Гонзаго, — это не дерзость какого-нибудь его сообщника, еще не знающего о судьбе, постигшей шевалье.

— Будем надеяться, — пробормотал Пероль.

— Как бы там ни было, я тут же вызвал Ориоля и Монтобера. Сделал вид, что ничего не знаю, шутил с ними, подзуживал, пока они не признались, что оставили труп на куче хлама на улице Пьера Леско.

Пероль стукнул кулаком по колену.

— Большего и не требовалось! — воскликнул он. — Раненый мог прийти в себя.

— Скоро мы узнаем, как было дело, — успокоил его Гонзаго. — Я послал Плюмажа и Галунье все выяснить.

— Неужто вы доверяете этим двум ренегатам, ваше высочество?

— Я не доверяю никому, друг мой Пероль, даже тебе. Если бы я мог делать все сам, мне бы не был нужен никто. Они напились этой ночью, они виноваты и знают это — еще один довод в пользу того, что на сей раз плутовать не станут. Я позвал их и велел отыскать двух молодцов, которые защищали ночью молодую авантюристку, выступающую под именем Авроры де Невер.

Произнося последние слова, Гонзаго не смог сдержать улыбку. Пероль оставался серьезным, как факельщик.

— Я велел им также перевернуть все вверх дном, — продолжал Гонзаго, — но узнать, не удалось ли этому мерзавцу снова уйти от нас.

Он позвонил и приказал вошедшему слуге:

— Пусть приготовят мой портшез. А ты, мой друг Пероль, — обратился он к фактотуму, — поднимешься к принцессе и, как обычно, передашь ей выражения моего самого глубокого почтения. И смотри во все глаза. Потом доложишь, как выглядела передняя госпожи принцессы и каким тоном ответила тебе камеристка.

— Где мне искать вас, ваша светлость?

— Сначала я отправлюсь в домик. Мне не терпится увидеть нашу юную искательницу приключений с улицы Пьера Леско. Похоже, она и эта дурочка донья Крус — подруги. Потом я буду у господина Лоу, который мною пренебрегает, затем покажусь в Пале-Рояле, где мое отсутствие может нанести мне вред. Кто знает, какая теперь пойдет обо мне клевета?

— Все это продлится долго.

— Нет, недолго. Мне нужно повидаться с нашими друзьями, нашими добрыми друзьями. День у меня получается отнюдь не праздный, и вечером я подумываю устроить небольшой ужин… Но мы еще поговорим об этом.

Гонзаго подошел к окну и поднял валявшийся на ковре камень.

— Ваша светлость, — сказал Пероль, — прежде чем вас покинуть, мне хотелось бы предостеречь вас относительно этих двух мошенников.

— Плюмажа и Галунье? Я знаю, они очень дурно с тобой обошлись, бедняга Пероль.

— Дело не в этом. Мне почему-то кажется, что они предатели. И вот вам доказательство: они участвовали в схватке во рву замка Келюс, а в списке смертников их нет.

Гонзаго, задумчиво разглядывавший камень, проворно развернул свиток.

— Верно, — пробормотал он, — их имен здесь нет. Но если этот список составил Лагардер и если наши мошенники его люди, то он записал бы их сюда в первую очередь — чтобы скрыть обман.

— Это слишком уж тонко, ваша светлость. В смертном поединке нельзя пренебрегать ничем. Со вчерашнего дня вы делаете ставку неизвестно на что. Этот странный горбун, который не спрашиваясь влез в ваши дела…

— Ты заставил меня призадуматься, — прервал Гонзаго. — Теперь нужно, чтобы этот тип выложил все свои карты.

Он выглянул в окно. Горбун стоял перед своей конурой и внимательно смотрел на окна Гонзаго. Увидев его, горбун опустил взор и почтительно поклонился.

Гонзаго снова уставился на камень.

— Узнаем, —