Семья волшебников. Том 2 - Александр Валентинович Рудазов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Когда он успокоится и остынет, то снова забудет о нас еще на пару лет, — со знанием дела сказала Лахджа. — Хорошо, что он не увидел Мамико, а то… с Астрид у нас были проблемы на этой почве.
— Точно забудет? — все еще озираясь, спросила Сидзука.
— Да точно, точно.
Хальтрекарок парил над своим троном и сумрачно глядел в темноту. Он вернулся с очередной Дикой Попойки, но радости в душе не было. Он размышлял, где в своей жизни свернул не туда. Семья всегда была самым важным для него после искусства, после шоу. Но он наделал ошибок и уже не мог это игнорировать.
Не мог выбросить все это из головы. Пытался много раз, у него почти получалось, но все равно зудело где-то там внутри. Не давало покоя. Мешало спокойно жить и наслаждаться спокойными тихими радостями.
Да, у него двести жен. Снова двести, он вернул, простил некоторых из тех, что прежде огорчали его. Но многие ли из них способны осознать и оценить все его великолепие? Полюбить его так, как он того заслуживает? Нет никаких сомнений в том, что он, Хальтрекарок, истинное совершенство, самый достойный муж во всех мирах.
Так почему же он не смог должным образом показать это женам? Почему не смог внятно объяснить этим прекрасным цветам, что он — их солнце? Отчего все вышло, как вышло?
Лишь одна женщина в его жизни любила его по-настоящему — и которую он сам любил. Но именно она и предала. Из-за какой-то глупости, пустячной ссоры она возненавидела своего господина и обратилась против него.
Из-за нее он опозорен и унижен. Как же сложно такое простить…
— Явитесь ко мне, — прищелкнул пальцами Хальтрекарок.
Из воздуха выросли четыре прекрасные демоницы. Три гхьетшедарии и гохерримка. Абхилагаша, Оошона, Лаиссална и Нагалинара преданно воззрились на своего мужа и господина, а тот печально смотрел на них, всем сердцем сожалея, что придется прибегнуть к подобным мерам.
— Я хочу, чтобы вы отправились и покарали ту, из-за кого все в моей жизни пошло наперекосяк, — устало и грустно произнес Хальтрекарок. — Мне Сальван препятствует, поэтому нужно, чтобы это сделали вы. И тихо.
Демоницы сразу поняли, о ком речь. О, за последние семь лет они хорошо усвоили, кого Хальтрекарок ненавидит до зубовного скрежета… и одновременно не может забыть.
— Что ты прикажешь нам с ней сделать, о муж наш и господин? — спросила Абхилагаша.
— Убейте ее. Думаю, когда она умрет, все наладится. А если и нет, я хотя бы обрету покой в душе.
Демоницы не очень обрадовались такому поручению. О, каждая из них обладала немалым могуществом и простого смертного или низшего демона смела бы легким усилием воли. Но беглая жена господина не уступает им ни в чем, и хорошо защищена. Даже просто подобраться к ней будет тяжело…
— Я не ограничиваю вас во времени, — произнес Хальтрекарок. — Не ограничиваю в средствах. Готовьтесь сколько нужно, распоряжайтесь моим счетом. Главное, чтобы через некоторое время одна из вас сказала: господин мой муж, я исполнила твою волю, отныне я любимая жена. Навсегда. Так и будет, клянусь Центральным Огнем.
Вот теперь лица демониц немного просветлели. Да, поручение непростое, но и награда заманчивая. Вечное место по правую руку, вечное причисление к четвертому сословию и, возможно, даже равноправный брак… В каком-то смысле разделение титула демолорда… не полное, конечно, но почти.
Стать госпожой над госпожами, вечной любимой женой… Каждый раз получать уважение гостей и заставить считаться с собой даже демолордов…
— Это задание только… для нас четверых? — спросила Абхилагаша, недобро оглядывая конкуренток.
— Да. Вы мои самые любимые сейчас, так что я желаю видеть одну из вас подлинной госпожой моего сердца.
Демоницы почтительно кивнули, уже прикидывая, с чего лучше начать.
— И ни слова Совнару, — напоследок предупредил Хальтрекарок. — Подонок давно в сердце своем предал меня.
Глава 27
Астрид крутила обруч. Мамико утром уехала, и ей было скучно. Весенние каникулы в этом году сверхдлинные, потому что год кончается на восьмерку, так что фестиваль Бриара будет особо кудесный, и они все на него поедут.
Но до него еще шесть дней, а Мамико уже уехала, и Астрид скучно, поэтому она крутит обруч.
Вероника смотрела на сестру. Ей тоже было скучно. День сегодня какой-то такой, бестолковый. Никаких развлечений, кроме обруча Астрид, который она крутит уже целый час, хотя Веронике тоже давно хочется.
— Дай обруч, — попросила Вероника.
— Найди себе свой, — ответила Астрид.
— Дай!
— Отстань, малявка.
— Повелеваю тебе отдать обруч!
— Да отстань ты.
— Духи повелевают тебе отдать обруч!
— Да отдай ты ей обруч, — раздались замогильные голоса.
Астрид остановилась, взялась покрепче за обруч и сердито сказала Веронике:
— Ты окирела. И духи твои — тоже. Я маме расскажу, что ты опять призываешь, только мертвецов. Прям ща скажу, и тебе по жопе дадут, а я смотреть буду и обруч крутить. Откуда они вообще?
— Призвала… — смущенно пробормотала Вероника. — Случайно…
— Врешь. Пойду рассказывать.
— Я не хотела!
— Откуда они? — посмотрела на духов Астрид.
— Нинаю…
— Мы из загробного мира, — прозвучали замогильные, очень недовольные голоса. — Нас призвали в мир живых…
— А зачем?
— А это ты у своей сестры спроси! — ответил один из духов.
— Мы не знаем, чего ей надо! — добавил второй.
Их было трое, и они выглядели самыми обычными людьми. Просвечивали на ярком полуденном солнце, казались какими-то черно-белыми, но видно было, что это не демоны, не какая-то ужасная нечисть, а просто призраки, как дедушка Айза. Двое мужчин и женщина — в простой одежде, немолодые.
— Я был мастером по строительству акведуков! — провыл один, явно стараясь казаться жутким.
— Я был поваром в харчевне, — добавил второй.
— А я была работницей массажного салона, — сказала женщина.
— И мы не знаем, что тебе нужно, о Вероника! — воскликнули все трое.
— Чтобы она отдала обруч, — сказала девочка. — И еще я хочу пирожков.
— Ну просто отдай ей, чтоб мы ушли, — попытался дернуть обруч дух строителя акведуков, но его рука прошла насквозь. — Нам тут не место.
— А пирожков я б напек, но не могу, — вздохнул повар.
Астрид закатила глаза, отпуская обруч. Вероника глазела своими наглыми фиолетовыми глазенками. Через пять дней ей исполнится четыре года, вот она и наглеет уже заранее. Усвоила, что в день рождения ей будут дарить подарки и всячески превозносить, так что не боится ни гнева мамы, ни недовольства старшей сестры.
— Не стыдно
