Жизнь в зеленом цвете - 4 - MarInk

Но на прощальный пир Гарри должен был пойти - Дамблдор не поленился найти его и предупредить, что пир не начнётся, пока Гарри не явится. Лишней ненависти к себе, а следовательно, головной боли Гарри не хотел. Поэтому пошёл.

Место Олега Крама рядом с Гарри просто вопиюще пустовало. Прочие дурмстранговцы - они ещё не уехали, растеряв с бегством своего директора большую часть спеси и самоуверенности - не вступали в разговоры с Гарри. Его это вполне устраивало; но когда на свободное место приземлился Кровавый барон, Гарри почувствовал, что совсем не возражает против натянутого разговора о погоде с дурмстранговцами. Это было бы много проще, чем «дружеская болтовня» с Кровавым бароном, весь год не терроризировавшего Гарри задушевными беседами.

- Добрый вечер, Гарри, - голос призрака, как обычно, был хриплым, как будто его - призрака - мучила жестокая ангина. - Как Ваши дела?

- Прекрасно, - ядовито парировал Гарри. - Для полной гармонии не хватает только повеситься.

- За чем же дело стало? - съязвил призрак. - Не могу поверить, что во всём Хогвартсе не найдётся лишней верёвки и кусочка мыла.

- Ну не верьте, - фыркнул Гарри. - Вас об этом никто не просит.

- А Вы не меняетесь, Гарри, - со светлой грустью отметил Барон. - Вы всё так же ершисты и непосредственны, как на первом курсе.

- Хотите сказать, я бесчувственный чурбан, которому всё нипочём? - Гарри поставил локти на стол и подпёр ладонями подбородок.

- Я хотел сказать только то, что сказал, - покачал головой призрак. - А Вы услышали то, что хотели услышать.

- Если бы Вы знали, - интимным тоном поделился Гарри, - как мне надоели эти псевдофилософские разговоры о высоком…

- Разговоры у нас, Гарри, исключительно о Вас, - возразил Барон. - А при всём моём к Вам уважении, Вас никак нельзя назвать высокой темой. Вы как минимум на полголовы ниже самого низкорослого из Ваших сокурсников.

Гарри захотелось дать Кровавому барону подзатыльник.

- Скажите, зачем Вы заводите эти разговоры? Их смысл я понимаю много позже, уже тогда, когда он и не имеет особого значения… - Гарри поменял позу и теперь рассеянно крутил в руках кубок с соком. Это движение болезненно напомнило ему об Олеге Краме, человеке, которого он никогда не знал, и он выпустил кубок из рук, словно обжегшись. Оранжевое пятно с готовностью растеклось по скатерти. - Есть у Вас какая-то цель помимо того, чтобы полюбоваться моей озадаченной физиономией?

- Конечно, есть, Гарри, - Барон улыбнулся, что смотрелось жутковато. - Я уверен, Вы догадаетесь о ней сами, когда она не будет иметь особого значения.

Гарри рассмеялся, и его смех неожиданно громко разнёсся по притихшему залу - оказывается, директор встал, чтобы опять сказать речь. Никто не обернулся к Гарри; он мог только чувствовать, как все насторожились.

- Наступил конец, - заговорил Дамблдор, обводя взором собравшихся, - очередного учебного года.

Он сделал паузу, и его глаза остановились на столе Хаффлпаффа. За этим столом с самого начала пира было тише всего, оттуда и сейчас смотрели самые бледные и самые грустные лица.

- Я о многом собираюсь поговорить с вами сегодня, - продолжил Дамблдор, - но сначала хочу сказать о замечательном мальчике, который должен был бы сидеть сейчас здесь, - он сделал жест в сторону хаффлпаффцев, - и веселиться на прощальном пиру. Я прошу всех встать и поднять бокалы в память о Седрике Диггори.

Все встали, все до единого, даже слизеринцы. Гарри стоял, вцепившись пальцами в край стола, и его мутило от усилия, с которым он держался на ногах.

- За Седрика Диггори, - слитно повторил зал шёпотом.

Гарри не размыкал губ вместе со всеми. Он не хотел прощаться с Седриком в толпе… когда-нибудь он придёт на могилу Седрика один, если выживет, если к тому времени будет ещё кому и куда приходить… но сейчас, здесь, сливаться со всеми в единый тоскующий, растерянный, печальный организм Гарри не хотел.

Он ведь и не был таким, как все; в это Зале он был единственным, кто имел право называть Седрика братом - пусть и несостоявшимся. Гарри знал это совершенно точно. Не такое большое, призрачное преимущество перед прочими, но единственное, которое что-то стоило.

Голова кружилась, и Гарри с облегчением рухнул обратно на скамью.

- Седрик воплощал в себе многие прекрасные качества, присущие истинным хаффлпаффцам, - сказал Дамблдор. - Он был добр, трудолюбив, был хорошим товарищем. Он ценил честность превыше всего. Его смерть затронула каждого из вас, независимо от того, хорошо вы его знали или нет. И, как мне кажется, именно поэтому вы имеете право знать, что произошло. Седрика Диггори убил Лорд Вольдеморт.

Гарри поднял голову и внимательно поглядел на Дамблдора.

По Большому залу пронёсся испуганный ропот. Школьники, в ужасе от услышанного, неверяще смотрели на Дамблдора. Директор хранил невозмутимое спокойствие и ждал, пока гомон прекратится. В ушах Гарри звенел их испуганный шёпот, перекликаясь с последними словами Седрика. «Какой ты ершистый, котёнок…». Дамблдор пользовался клише и высокопарностями, как строитель кирпичами; и многие были рады ринуться толпой в выстроенное директорской речью здание, перевитое лентой с надписью «Память о Седрике Диггори». Но Гарри видел, что ничего, совершенно ничего от настоящего Седрика там нет, как нет Бога в храме с золотыми куполами и разжиревшими священниками.

- В министерстве магии, - продолжал Дамблдор, - возражали против того, чтобы я сообщал вам это. Возможно, ваших родителей шокирует то, что я всё-таки это сделал-потому ли, что они не верят в возвращение Лорда Вольдеморта, потому ли, что считают вас слишком маленькими для подобных известий... Однако, по моему глубокому убеждению, правда вообще предпочтительнее лжи, и, если я стану делать вид, что Седрик погиб в результате несчастного случая или допущенной им же самим ошибки, то это будет прямым оскорблением его памяти. Есть ещё один человек, о котором непременно нужно упомянуть в связи со смертью Седрика. Я, разумеется, имею в виду Гарри Поттера.

По Большому залу пробежала рябь - многие головы на мгновение повернулись к Гарри и сразу же отвернулись обратно, к директору.

- Гарри Поттеру удалось спастись от Лорда Вольдеморта, - объявил Дамблдор. - Он не сумел спасти Седрика, потому что сам был в таком состоянии, в каком других начинают отпевать. Он продемонстрировал во всех отношениях такую храбрость, какую перед лицом Лорда Вольдеморта удавалось показать лишь очень немногим магам, и за это - честь ему и слава.

Дамблдор с суровым видом повернулся к Гарри и ещё раз поднял бокал. Практически все в зале повторили его действия. Они тихо произнесли его имя, как до этого - имя Седрика, и выпили за него. Гарри сгорбился, стараясь спрятать голову в плечи. Он не спас Седрика - и неважно, почему. Не смог, не сумел, не захотел - какая разница? Седрика просто больше нет… с двадцать четвёртого числа это знание давило на Гарри товарным поездом, и с каждым словом Дамблдора в вышеупомянутый поезд подкидывали груза.